Олег Мазурин - Убить отступника

– Как же так… Как же сие случилось?

– Пьяным был. Вот и угорел мичман, – подал голос Рощин-старший.

– C'est abominable! [22]– только и вымолвил Александр Дмитриевич.

Капитан заметно сник. Это известие поразило его в самое сердце. Как же так, друг?! Как же ты не уберегся, Федор! И все из-за этого проклятого пристрастия к хмельным напиткам.

– Боже мой, какая нелепая кончина…

– Ужасная кончина, капитан, – согласился Рощин-старший.

Голевский задумался.

«Значит, предчувствия Мухина не обманули его – смерть действительно бродила поблизости. Что-то здесь не так. Все это весьма подозрительно. Только Федор поведал о заимке и городе Солнца, так тут же скоропостижно скончался. Все не угорал в бане, не угорал, а тут раз – и угорел! А не слишком ли много совпадений за последнее время? Нельзя недооценивать врага. Он мог что угодно подстроить. Враг жестокий, коварный, подлый, и он где-то рядом. Рядом. Очень близко. Но кто-то из них? Рощины, Журавлев?»

Но надо идти и отдать последние почести старинному другу. И Голевский вместе с товарищами отправился к дому Мухина.

Около его дома толпились местные жители со скорбными лицами, о чем-то тихо шептались. Некоторые женщины плакали. Выла собака. Момент был жутким. Зашли в горницу. Здесь уже были Гридинг, Бахарев и даже Кузьмичев. Офицеры молча поздоровались с ними.

В горнице в красном углу под образами стоял гроб с покойником. В комнате царила чистота, пахло ладаном. Казалось, Мухин не умер, а крепко уснул. Спокойное лицо, умиротворенное, только мертвенная бледность покрыла его. Руки сложены. Зажженная свечка, вставленная между тонкими бледными пальцами. Казалось, мичман спит, отдыхая от праведных трудов.

Декабристы обступили гроб…

– Отмучился наш мичман, – тихо произнес Журавлев.

– Жаль, что умер, славный был малый, – высказался Рощин-младший.

– Хороший человек… был. Царство ему небесное.

Погоревали и разошлись. Голевский остался у гроба.

Заглянула старуха…

– Я побуду с ним, – сказал капитан, старуха согласно кивнула и исчезла.

Голевский, выждав минуты две, посмотрев опасливо на дверь, подошел к покойному. Прислушался: не стоит ли кто у двери. Вроде никого. Александр Дмитриевич ослабил узел галстука на умершем и, поочередно отгибая края воротничка сорочки, внимательно осмотрел шею. Подозрения подтвердились. В области сонной артерии видны были какие-то пятна, похожие на синяки. Это свидетельствовало о том, что мичмана душили. Задрал рукава сюртука – на запястьях тоже синяки. Кто-то держал за руки. Он сопротивлялся. Итак, его задушили. Но кто? Братья Рощины? Журавлев? Кто-то еще? Ясно одно: тот, кто задушил Мухина, причастен и к смерти Боташева.

Капитан зажег факел, дошел до бани. Внимательнейшим образом осмотрел баню и прилегающий к ней забор. Здесь ничего нет.

И здесь тоже нет.

Покрутился у поленницы дров…

Виват! Есть! Кажется, что-то нашел.

Голевский смел рукавицей свежевыпавший снег и увидел чьи-то покрытые ледяной корочкой следы. Огромная лапа. Тот, кто душил Мухина, обладал недюжинной физической силой.

Но куда же ведут следы?

Так, возле бани имеется запасная калитка. Вот через нее убийца и мог подкрасться к бане, а затем, улучив удобный момент, зайти в парилку и задушить Мухина. Тем самым сымитировав естественную смерть мичмана от печного угара. А затем скрылся с места преступления через эту же калитку.

Голевский то ногами, то руками стал разгребать свежевыпавший снег, отыскивая большие следы. Они вели за забор.

Как их не обнаружил Гридинг? Уму непостижимо! А может, и видел следы исправник, но решил промолчать? Ведь милое дело – списать смерть ссыльного на несчастный случай, и все шито-крыто. И эта уловка Гридинга понятна. Если вышестоящие власти узнают, что ссыльный Мухин умер не своей смертью, то Гридингу несдобровать, как и несдобровать его соратникам по городской власти Бахареву и Кузьмичеву. Вторая смерть поднадзорного за короткий срок. Тут же распорядится енисейский губернатор назначить инспекцию в Белояр. Приедут чиновники из Красноярска и нароют здесь всякого такого… А могут и из Петербурга прислать. Еще интереснее будет. Получат белоярские по первое число.

А следопыт Голевский двигался дальше. Он шел зигзагами, внимательно осматривая снег. И кое-где находил следы. Особенно тщательно изучал места, защищенные от ветра кустом или поваленным деревом. Здесь следы не скоро заносятся.

Вот сломанная ветка…

Значит, убийца прошел здесь?

Через пятьдесят шагов человеческие следы терялись. Зато отыскались лошадиные и следы от полозьев. Видимо, убийца пересел в сани. Возможно, преступников было двое. Но куда они поехали? Вот загадка. Капитан обратил внимание на то, что у лошади на одной из подков обломан конец. Вот она, зацепка! Голевский пошел в примерном направлении по широкой наезженной дороге. В узкие переулки убийцы вряд ли бы сунулись: не проехать.

Голевский осмотрелся.

Наверняка направились сюда… А теперь сюда… Пучок сена, а под ним след. Вот она, сломанная подкова. Значит, все правильно, туда сани поехали. Тогда вперед! По следу!

Постепенно Голевский вышел на окраину Бело-яра. Заприметил крестьянскую избу, стоящую чуть далее других. Возле ворот стояла низкорослая лошадь, запряженная в сани. Капитан почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. И точно, из-за сарая вышел какой-то остроносый чернявый мужичок с маленькой бородкой. Взгляд подозрительный, но притворно приветливый.

– А кого вы ищете, господин хороший? – спросил мужичок.

– А ты здесь живешь, любезный?

– Да, я. А что? Акакием меня кличут. Заходите в гости, не побрезгуйте угощением. Вы, кажись, тот самый офицер, что недавно приехал к нам из самого аж Петербурха.

– Надо же, потрясающе. Слухи обо мне распространяются с невероятной быстротой.

– Так, дык, ваш высокбродь, здесь деревня большая, а не город, все друг о дружке знают. Лицо мне ваше незнакомое, а других господ офицеров знаю, и наших, и сосланных. Значит, это вы и есть.

– А Боташева, голубчик, ты знал? Ссыльнокаторжного офицера, которого убили летом?

– Знал, как не знать. Добрейшей души человек был.

– А как ты думаешь, голубчик, отчего его убили? И кто?

– Да как кто. Разбойнички, конечно. Они иногда здесь появляются. Или в округе. Атаман Дикий озорничает.

– Говоришь, разбойники…

– Они, они самые, – закивал Акакий.

– А кроме тебя здесь кто-нибудь еще живет?

– Да никого, кроме меня. Жена да четверо детей. Так в гости не хотите?

– Спасибо за приглашение, голубчик, как-нибудь в следующий раз.

Уже темнело. Голевский распрощался с любезным крестьянином и побрел домой весь в думах.

Когда капитан вернулся на квартиру, за окном уже стемнело, хотя было около шести пополудни. Голевский сел за стол, положил перед собой чистые листы бумаги и жадно схватился за перо. Сначала подробная записка Шепелеву о неожиданной смерти Мухина. Там он выразил свои сомнения в естественной кончине мичмана. Правда, не написал об обнаруженных следах и подозрительном доме…