Александр Богатырёв - Самолет для валькирии

– Так вы… – еле сдерживая смех начал принц. – вы решили объявить вендетту подданным Британской короны?.. Нет! Всей Англии?!!

– Учитывая то, что англичане уже натворили в мире, – каких гадостей и подлостей – учитывая то, что они нас за людей не считают, именно так! И поступать будем по их же морали: "Падающего подтолкни, слабого – нагни".

– Да… Тут вы правы. Сейчас Британская Империя явно зашаталась… Но и о своём вы явно не забываете? – чуть прищурившись намекнул принц Ольденбургский.

Григорий осклабился.

– А это уже пойдёт в счёт репараций!

Принца весть этот монолог Григория очень сильно позабавил. Он долго улыбался чему-то в своих мыслях, но после стёр-таки улыбку и серьёзно завершил:

– Тогда вы не будете возражать, против наличия моего человека, в вашем войске, если я берусь ему помогать?

– Нет, ваше высочество! Если, конечно он будет как и все – офицером, исполняющим свои обязанности по военным действиям против англичан во исполнение контракта с бурами.

Нагловатое заявление… Но принц удовлетворённо хохотнув, выразил полное согласие.

Пока обсуждали, принц явно забыл, что там англичане хотели передать. Но сам Григорий спохватился и спросил.

– Учитывая то, что вы мне рассказали про ваши с ними взаимоотношения, это уже несущественно! – посмеиваясь заявил принц. – Они хотели передать, что все недоразумения они желают с вами обсудить, чтобы урегулировать… И "искренне сожалеют о безумной выходке некоего лорда, к которой они не имеют никакого отношения".

Григорий поблагодарил за переданное послание, но хищный оскал явно продемонстрировал что имеет он в виду, по поводу того послания. Это ещё больше развеселило принца Ольденбургского.

Под конец он резко переменив тему поинтересовался:

– А у вас, случаем там, на вашей фабрике не готовится ещё каких лекарств?

– Прошу простить, ваше высочество, но лекарствами и вообще химией занимается исключительно мой брат и я не суюсь в его разработки. Но если вы просите – обязательно спрошу и донесу до вашего сведения.

– Это не к спеху! – отмахнулся принц. – Но если что у вас получится – известите. Мне интересно, что вы ещё придумаете эдакого! С вашими антипестом и роганиваром вышло просто замечательно!

Санкт-Петербург в этот день "порадовал" Василия с Александром мелким и противным дождичком. Небо сочилось влагой, которая тонкой водяной пылью медленно оседала на крыши домов, на стены, на тротуары, и на людей, спешащих по своим делам. "Лошадиные яблоки" которые не успели убрать дворники, раскисли на мостовой и смешавшись с лошадиной же мочой да атмосферными осадками, образовали кое-где дурно пахнущие зелёные разливы. И вонь от них медленно но верно забивала все остальные запахи, что обычно витали по широким проспектам города.

Василий пребывал в этот день в очень благодушном и лирическом настроении если предложил Богданову не проехать, как обычно на извозчике, а пройтись до университета. Ему, явно засидевшемуся, очень сильно хотелось просто пройтись. Сам же Александр, уже начинавший привыкать к стремительному и "беготливому" стилю жизни братьев, на это только плечами пожал.

Городовой, стоящий на пересечении улиц, в своём плаще был похож на большую ворону, приземлившуюся на мостовую, нахохлившуюся и задумавшуюся над бренностью бытия. Он даже на проходящих мимо обывателей реагировал как-то очень вяло. Но когда узнал в проходящих мимо "господина Эсторского с доктором Богдановым" резко оживился, с жаром поздоровался, перебросился ничего не значащими фразами, и когда они проследовали дальше, снова нахохлился настраиваясь на продолжение длинного и отвратного, под этим холодным дождичком, дежурства.

Впрочем, это было единственное серьёзное проявление внимания которого эти двое удостоились. Остальные обыватели, предпочитали не особо замечать, кто там шатается под дождём, да ещё и прогулочным шагом. Им хватало своих забот. А холодный дождичек только прибавлял им скорости и суетливости в передвижении по улицам. Правда, даже этот мерзкий дождь не помешал некоторым таки узнать "знаменитых" и выказать хоть и в приветствиях своё почтение.

Василий заметил, что для Александра такое узнавание не просто внове, но и изрядно неприятно.

– Привыкай! – бросил он Богданову. – То ли ещё будет.

– Но как же я буду… – с некоторой натугой начал Александр, но был прерван Василием.

– … Будешь приближать светлое будущее контактируя с такими товарищами как Володя Ульянов и прочие?

Было видно, что Боданов слегка испугался. Он заозирался, но не найдя в ближайшем радиусе никого вынужден был согласиться.

– Ты знаешь, как само надёжно спрятать какую-нибудь вещь? – неожиданно спросил Василий.

– Просветите! – тут же заинтересовался Богданов.

– Нужно её спрятать на самом видном месте! – ответил Василий и лукаво посмотрел на собеседника. Тот ответил взглядом полным недоверия.

– Я не шучу. – пояснил Василий. – Ведь прежде всего ищут сокрытое далеко. По разным тайникам. И в первую очередь обращают внимание на деятельность, которую люди стараются сокрыть. А ты у нас будешь в наглую заниматься своим делом совершенно открыто. И даже то, что мы недавно сделали в Швейцарии – лишь малая часть.

– А что-то ещё будет?

– Естественно! Есть ещё одно дельце, которое не терпит отлагательства. И связано оно с выстраиванием корпорации. Мы хотим сделать самодостаточную структуру, внутри Российской экономики. Которая сама себя обеспечивает. Всем. А для этого нужны специалисты-управленцы. И готовить… по нашим методикам, естественно… будешь ты и те, кого ты наберёшь.

– Не совсем понимаю, что в этом особо революционного есть. – признался Александр.

– А революционного поначалу там почти ничего и не будет. Почему я и говорю работаем на виду у всех. Но вот когда произойдёт… то, что мы хотим… Ты понял… Вот тогда и понадобятся тысячи управленцев. Грамотных и толковых, чтобы вытурить старых бюрократов-взяточников и поставить своих, которые будут заниматься делом, а не его саботажем.

Богданов скептически пожал плечами.

Заметив это Василий заявил ехидно:

– Ага! Многие думают, что ЭТО произойдёт "не при жизни нашего поколения". И поэтому стоит настраиваться на длительную и кропотливую… Но госпожа история имеет очень ехидный нрав. По моим прикидкам, у нас на всё про всё остаётся от пяти до пятнадцати лет. А дальше – время полетит вскачь!

– Вашими бы устами! – скептически заявил Богданов, но было видно, что такое заявление его воодушевило.

– Поэтому, по своим пошарься и посмотри кто бы мог пойти на обучение именно управленцами. Ясно дело они должны иметь не четыре класса образования. А как минимум реальное училище… Впрочем, если особо талантливый кто есть – давай и его. Есть люди среди недавно набранных учителей, что и таких поднимут.