Евгений Токтаев - Неугасимый огонь (СИ)

Но когда Ипи вернулся из-под стен Мегиддо, Нефрумаат заметила, что взгляд его изменился, наполнился жизнью. И страхом... Он не скрывал от неё полученного откровения, и искушение оказалось слишком велико. Это случилось на охоте...

Три колесницы мчались по саванне. Перед ними громадными прыжками неслась громадная пятнистая кошка. Ипи держал лук опущенным, он хотел отдать леопарда Нефрумаат, но она отстала. Добыча достанется Мерит.

Серая тень или белая молния, Ранефер и не понял толком, что это было, пока Вестница Нейти, беспомощным комком не упала на сухую и жёсткую траву. Мерит-Ра остановила колесницу, Ипи мгновением позже тоже рванул поводья на себя.

"Дурной знак..."

Нет, это был не знак, не морок. Умирающая сова пыталась взмахнуть крыльями, в которых, как и в белом тельце, торчали обломки тростника. По руке Мерит стекала алая капля, а чуть ниже локтя золотом сверкал бронебойный, не охотничий, наконечник.

Ранефер обернулся. Колесница Нефрумаат стояла в сорока шагах позади. Удивлённая женщина медленно опускала оружие. Ипи спрыгнул с колесницы, подбежал к Мерит, вынул наконечник. Остановив кровь, направился к той, которую несколько минут назад звал возлюбленной сестрой, на ходу обнажая меч. Она натянула лук. Мгновение и вот уже простой охотничий наконечник смотрел прямо в левый глаз Ипи. Капли Часов Нетеру замедлились стократно... Ранефер двигался медленно, словно по шею в воде, но тетива не сыграла Песнь Смерти, а жалобно взвизгнула, оборвавшись. Время вернулось в привычное русло. Лицо Нефрумаат побледнело, женщина отбросила лук, как ядовитую змею, осознав, что едва не свершила. И тут же сжалась, глядя на плещущийся синий огонь в глазах мужа, изготовившегося к последнему броску и удару. Через миг клинок смахнёт ей полчерепа...

Он споткнулся и упал. Поднялся на ноги. Он смотрел ей прямо в глаза и улыбался. Бесстрастно, холодно и тоскливо. Она никогда не видела снежных вершин, которые можно лицезреть в море, с мачты ладьи, на подходе к Угариту. Но именно лёд в глазах Ипи она разглядела сейчас. Лёд обречённого безразличия, что было много страшнее гнева.

Она пыталась что-то сказать, заливаясь слезами.

Он хлестнул её словами, сильнее, чем кнутом.

Потом повернулся и зашагал к Мерит, а Нефрумаат помчалась прочь, сама не зная, куда...

Маатеманх только головой покачал, всем своим видом показывая, мол, меня не проведёшь. Ипи вздохнул и передал один из свитков "первому мудрецу".

-- Прочти это. Потом отдашь ей сам.

Маатеманх нахмурившись, развернул свиток.

"Достойнейшая высокородная Нефрумаат, Жрица Золотой и Хранительница Крови, моя возлюбленная сестра и супруга свидетельством Нетеру, да будет жизнь твоя вечной!

Отныне можешь ты жить и в отведённых тебе покоях Дома Маат в Бехдете, и во дворце Ипет-Сут с нашими прекрасными мальчиками, подарки которым, как и тебе, я, увы, не успеваю вручить лично, а поручать иному -- не желаю. Если же... ("если" жирно перечёркнуто, даже с небольшой кляксой чернил, однако Ипи не был бы собою, если бы знаки сии отчётливо не читались). Когда я вернусь из похода в Зелёные Воды, вернусь в великой славе, ибо тетива, сплетённая тобой ещё не давала промахов, верь, и Прекраснейшая свидетельствует мою истину, что я буду с тобою столь же ласков, как прежде!"

От подписи, с поминанием всех титулов, должностей, жреческого достоинства, предков Древней Крови, длиннее вдвое, чем само письмо, Ипи удержаться не смог. Похоже, хорошо знающая его супруга, иначе и не поверила бы, чья рука начертала эти знаки, несмотря на Печать Маат.

-- Наверное, это не моё дело... -- осторожно начал Маатеманх, -- но я сомневаюсь, что для забвения обид необходимо заставить Нефрумаат поплакать несколько ночей, прежде чем прилетит сова с вестью, что с тобой все в порядке...

-- Я написал "если" не нарочно, -- довольно резко ответил Ипи, -- свобода от Неизбежности имеет две стороны.

-- Не на Пепельной ли Пустоши ты познал обе стороны сей свободы, достойнейший Верховный Хранитель Трона?

Маатеманх умел смотреть в глаза. И Верховному Хранителю и Величайшему, если случалась надобность. Смотрел так, что дрожь пробирала.

-- Не бойся этой свободы. Ты -- Дважды Посвящён, а сейчас просто растерян, как лучник, которому одели повязку на глаза. Но ведь ты опытный лучник и повязка оная прежде тебе не мешала.

Ипи дёрнул щекой.

-- Оставим эту тему.

-- Как скажешь, -- Маатеманх вздохнул с неудовольствием.

-- Есть ещё одно дело. Касается Аристомена. Ты, верно, знаешь, что он пытался сделать?

-- Знаю, Мерит рассказала мне.

-- И что ты думаешь об этом?

-- Неразумно устранять его. Следует использовать.

Ипи кивнул.

-- В очередной раз убеждаюсь, что не ошибся в тебе. Да, его следует использовать. Этим тебе и предстоит заняться. Надо помочь Александру многое узнать о нас.

Ипи улыбнулся и повторил, выделив интонацией это слово:

-- Многое. Пусть Александр получит знания. Те, которые предоставим ему не мы сами. Предоставит его верный лазутчик. Тебе следует продумать большую и сложную игру, дабы не спугнуть его, не возбудить подозрений. Придумай предлог для посещения совместно с ним Стены Болот. Пусть посмотрит. Не показывай ему всего, возбуди любопытство. И пусть узнает, где хранятся чертежи.

-- Подготовить особые? -- уточнил "первый мудрец".

Ипи кивнул.

-- Пусть себе пишет письма "брату" или ещё кому. Не препятствуй. Но следи внимательно. Он не дурак, может догадаться, что тайнопись раскрыта. Этот главный писец Александра, вроде бы его зовут Эвмен, как мне представляется, весьма непрост, Кто знает, что они ещё измыслят. Но даже это нам на руку. И, кстати, следи за Атталом. А то ещё случайно в кувшине с вином утонет или девки залюбят до смерти, -- Ипи усмехнулся.

-- Думаю, после первого письма Эвмен змеёй извернётся, чтобы наладить связь с лазутчиком, -- сказал Матт-Ем-Анх, и уверенно добавил, -- а я её вычислю.

-- Надеюсь на тебя.

Простившись с гостем, Ранефер дошёл, вернее, дополз до ложа, и, почти мгновенно провалился во тьму без каких-либо видений. А через день под ногами его снова качалась палуба...

6

'Зевс отплатил нам огнём за огонь...'

Родос

Покинув Теру, Филота продвигался на восток восемь дней, несмотря на то, что до Родоса можно было дойти вдвое быстрее. Сын Пармениона не спешил, посещал все острова на пути -- Астипалею, Тилос, Халку. Встреча с Неархом была назначена через пятнадцать дней, если считать с момента ухода с Теры. Отрядам предстояло соединиться в гавани, расположенной в северной части Родоса. Там, где в будущем должен был возникнуть знаменитый "дем родосцев", город, носящий одно с островом имя, заложенный жителями трёх объединившихся полисов островитян -- Камира, Ялиса и Линда. Это случилось за полсотни лет до рождения Филоты, потому, сейчас, естественно, никакого города там не было. Но удобная гавань никуда не делась.