Елена Асеева - Коло Жизни. Бесперечь. Том второй

– Бога? – изумленно протянул Таислав, вкладывая в вопрос особое уважение. – Какого Бога?

– Мне не позволительно сказывать имя Бога, дабы сие дар, – совсем тихо пояснил Липоксай Ягы так, чтобы услышать, Есиньке пришлось напрячь слух. – Посему ты прав Переяр у ребенка есть отец… И отец его Бог. А по поводу изменения нашего величания и традиций могу молвить следующее. Несомненно, великий, волшебный народ, гипоцентавры, прибывшие на Землю для постройки храмов, близки к Богу или как они сами говорят к Господу Першему. Гипоцентавры не просто чтят, а восхваляют его имя. А это значит, что достигнув такого развития, которое мы нонче все наблюдали они и знают больше нашего. Потому быть может стоит довериться тем кто более значителен, велик, мудр чем ты, Переяр… Хотя, – старший жрец прервался, и, судя по всему, поднялся со стула, так как Еси уловила легкий скрип ножек о деревянную поверхность пола. – Хотя ежели ты Переяр сомневаешься в могуществе гипоцентавров, озвучь это их императору Китоврасу. Я увезу божество отсюда и ты сможешь спокойно с ним все обсудить. Оно как сразу видно, не только мне, но и иным людям, ее ясность для них значит многажды больше чем для тебя.

Нежданно гулкое цоканье копыт подымающегося на ладью по деревянному трапу гипоцентавра прервали толкование Липоксай Ягы, и их дробное звучание услышала не только Есислава, но и люди собравшиеся в каюте старшего жреца. Прошло какое-то время и тот кто поднялся на палубу вошел в каюту, ибо послышался и вовсе тихий стон створки впустившей его в помещение судна. Цоканье также резко прекратилось, но лишь затем, чтобы смениться на негодующе-рычащий голос Кентавра:

– Чего вы дурнятины развели тут свои турусы. Раздребезжались точно алтынники на торжище. Неужели перед уходом со сфероида его имперское высочество не понятно сказал, чтобы следили за собственной болтовней и не беспокоили тем самым драгоценную госпожу Есиславу. А, ты, – Кентавр обратился к войводе, как мгновение спустя поняла юница. – Гнусь Переяр еще раз усомнишься в божественности госпожи или ее сына и будешь наказан. И не так мягкосердечно как сие принято в нашем народе, а так как поступаете вы… вы, люди… Люди которые на протяжении своего существования распинаете своих собратьев на крестах, сажаете их на кол… Помещаете жертву под тяжелый гнет, тем раздавливая его. Ломаете спины, вешаете, сжигаете, отрубаете головы, расстреливаете, пропускаете электрический ток через тело. Словом мы проведем показательное наказание, со всеми присущими вашему людскому племени истязаниями, пытками. Как вы люди это любите, заливая в горло расплавленный металл, сдирая кожу, пригвождая руки, ломая кости, растягивая плоти над растущими побегами бамбука, распиливая, вырывая внутренности… Истязая, измываясь, мучая, как характерно человеческому естеству и с тем получая удовольствие от вида крови мук терзаемого, его стенаний и криков.

Кентавр замолчал, хотя все еще слышалось его раскатистое дыхание, очевидно, он высказал все, что дотоль так распирало его изнутри. Еси, знала от Стыня, что этот величественный народ, которому сам Родитель прописал законы, достиг особого нравственного и материального развития и не раз возводил те самые пирамидальные храмовые комплексы, заключая в них знания в разных Галактиках, системах, планетах, посему многажды встречался и общался с иными людскими племенами. И она внезапно осознала… И осознала с какой-то тягучей болью, что гипоцентавры презирают саму форму людского существования, не просто отдельно взятого человека… а всех их вместе… в целом. Так как, несомненно, знают лучше человеческую суть. А услышав из уст Кентавра не присущие дарицам пытки и казни поняла, почему во взоре не только император, а и вообще гипоцентавров сквозила такая предвзятость, пренебрежение. Вероятно, связанная напрямую с неимоверной людской жестокостью являющейся как таковой их общей сущностью, взращенной ли самими или все же, как и многое другое, только прописанное в генах.

Есислава медленно развернулась, и, направившись к ложу, устало на него опустилась, опустошенно взглянув на свод укрытый лазурным бархатом. Тугая смурь прокатилась по всей плоти девушки, и надрывистым вздохом вырвалась из уст. Она сомкнула очи и увидела темно-синее, почти черное пространство космоса, усыпанное крупными белыми скоплениями звезд. Ярко пылающие в средине туманными пежинами, эти созвездия по мере удаления от центра теряли свою светозарность, и, соприкасаясь с черной гладью космоса, вливались в нее сине-фиолетовой дымчатостью. Некие из звезд, более крупные, раскидав в разные стороны полоски– лучи, пронзали игольчатыми наконечниками марность той глади. Плотные потоки, словно разлитого по глади воды молока, голубо-белого тумана, схоронившегося повдоль окоема, едва зримо колыхали своими рубежами. Степенно разрастаясь они, кажется, пожирали и саму сине-черную космическую даль и ярчайшие сгустки серебряных пятен на собственном полотне… И в такт тому колыханию звучал легкий наигрыш свирели. Успокаивая изболевшуюся плоть Еси и Крушеца своим чудесным мотивом и необыкновенным видом мироздания.

Там в космическом пространстве… не просто витала музыка любви посланная Родителем, в той безбрежности властвовала иная мораль и устои, другие законы. А здесь на Земле, и на таких же как она крошечных ошметках планет, крупиц Галактик люди вельми о себе много мыслящие раздребезжались о сущности Богов, об их возможностях, качествах, дарованиях, так точно имели на это право, или умели… были способны на правильные, мудрые рассуждения и как итог выводы.

Еси, однако, так и не позволила Кентавру себя осмотреть. Хотя он о том ее весьма любезно и не раз просил, убеждая, что выполняет повеление Господа Першего. Это девушка сделала не только потому, что ее основательно утомили осмотры, но и потому как смущенно чувствовала себя среди гипоцентавров. Посему когда они с Липоксай Ягы вернулись в Свечи, и вовсе замкнулась во дворце.

Выходя гулять лишь в свой садик Есинька порой видела там Стыня… порой оно как и от него, и от Дажбы держалась подальше. Неизменно когда они там появлялись она скрывалась во дворце. И если Дажба ее не преследовал, то настырный Стынь возникал и в комнате юницы. Стараясь поговорить, успокоить и убедить в необходимости общения с гипоцентаврами, ибо они, как пояснял Господь, прибыли нарочно на Землю, чтобы построить комплексы и помочь ей с рождением Ярило. Не менее часто убеждал Еси встретиться с Китоврасом, Кентавром и Липоксай Ягы которому так велел поступать Мерик, и сами гипоцентавры. Однако, не увещания Стыня, ни просьбы вещуна, ни сам приход Китовраса или Кентавра не могли снять пролегшего бороздой меж ней и этим племенем острого напряжения. Гипоцентавры прибывали в Свечи во вращающимся по спирали ярко горящем и выпускающем из сопла прозрачные пары дыма устройстве, которое они величали буравчик. Летающее судно, зависая недалече от дворца старшего жреца, выстреливало из створок мощной стеклянной лестнице, как и все, что было связано с этим народом, широкой.