Кристоф Оно-ди-Био - Бездна

Как огнем – дикая боль! На внутренней стороне руки, у подмышки – там, где кожа особенно нежная, – остались три ярко-красных ожога, что дало Анри удобный случай предложить мне свою мочу, мол, лучшего лекарства от ожогов не найти.

– Совсем крошечные медузы, – рассказывал он, – но с очень длинными щупальцами.

– Да-а-а, вот она – водная жизнь! – промолвил один из гостей, лидер центристов, поднося к губам бокал «патримонио» [159].

Если подумать, вполне невинные слова. Но их оказалось достаточно, чтобы вовлечь в разговор нашего полемиста, который до сих пор не произнес ни слова. Он разъяренно прошипел:

– Я просил бы избавить меня от подобных изречений!

Это было похоже на атаку кобры. Представитель центристских сил замер, не донеся бокал до рта. Чья-то рука, потянувшаяся к лонзу [160], остановилась над блюдом. Чьи-то веки, собиравшиеся моргнуть, застыли. Полемист полюбовался произведенным эффектом и счел, что путь свободен: можно начать «полемизировать». Казалось, он испытывает такое же облегчение, как отравившийся едой человек, которому удалось наконец облегчить желудок рвотой. Итак, он продолжал:

– Потому что подобные изречения – «Вот она – водная жизнь!» – приводят меня в ярость. Как будто человечество не способно – и это в век беспилотников! – бороться с природой.

– Ты хочешь натравить беспилотники на медуз? – пошутил Анри.

Раздался общий хохот. Полемист на мгновение растерялся. Я даже помню, что почувствовал легкое разочарование.

– Как бы то ни было, все равно придется что-то делать, – вмешался другой гость, ресторатор, – они размножаются из-за потепления климата. Говорят, повышение температуры на два градуса стимулирует их либидо. Кажется, еще Жюль Верн писал, что медузы в будущем забьют океаны. Скажи, Сезар, уж не в твоей ли газете я об этом прочел?

– Совершенно верно, Пьер. Это была история о лососях.

– А что это за история? – спросила супруга центриста.

Ресторатор пустился в объяснения:

– История о том, как лососи подверглись массированной атаке медуз в Ирландии. Двадцать пять квадратных километров живого студня. Они собрались вокруг рыбных садков, где выращивают лососей, в частности, для Букингемского дворца, стали просовывать свои щупальца сквозь сетку, впрыскивать яд в лососей и пожирать их.

– Какая гадость! – воскликнула дама, работавшая в области косметики.

– В итоге они погубили сто тысяч лососей, – продолжал ресторатор. – В статье говорилось, что море вокруг садков было кроваво-красным.

– Кто-нибудь хочет еще penne ? [161]– спросила Каролина.

В жаркой корсиканской ночи раздавался только голос ресторатора. Он повествовал о том, как на следующий день медузы вернулись и напали на молодых лососей, которым еще и года не исполнилось, устроив такую же бойню. Гости зачарованно внимали. Когда ресторатор замолкал, чтобы перевести дыхание, было слышно, как потрескивают тонкие крылышки комаров, сгоравших в огоньках свечей, и вздыхает море, на котором искрилась лунная дорожка. Теплый бриз, насыщенный ароматами горных цветов, ласкал мое лицо и покачивал парусники; до нас доносилось мерное металлическое поскрипывание их швартовов. Нам было хорошо. Я улыбнулся Пас, и она ответила мне тем же. Пока все шло нормально. А что же наш полемист? Он затаился, следуя за разговором и ожидая, когда ресторатор перестанет быть центром общего внимания. И этот момент настал. Дождавшись конца очередной длинной фразы своего соперника, он оглоушил собравшихся следующим заявлением:

– По крайней мере, это всего лишь лососиная кровь!

Вот это талант! После такой фразы все обернулись к нему.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Анри.

– А то, что иногда проливается и человеческая.

Анри посмотрел на меня и воскликнул с притворным ужасом:

– Сезар, сколько литров крови ты потерял?

– Я говорю не о медузах, – продолжал полемист и, как истинный профессионал, понизил голос до шепота, вынудив присутствующих ловить каждое его слово. – Я говорю об акулах…

Я незаметно взглянул на Пас. Вилка, на которую она наматывала длинную макаронину, замерла в воздухе.

«Черт бы его подрал!» – подумал я.

Полемист поднес к своему жабьему рту бокал с розовым вином. Затем поставил его и договорил:

– … Об этих гнусных тварях.

Раздался металлический звон – это Пас уронила вилку. Она прожгла полемиста яростным взглядом. Ну вот, приехали! Сирия тонет в крови и в огне, европейская экономика на последнем издыхании, а мы сейчас схватимся из-за акул. На гладком лбу Пас проступила опасная морщинка. Я решил пожертвовать собой и объявил:

– Акулы убивают в десять раз меньше людей, чем медузы.

Пас изумленно посмотрела на меня.

А полемист простер вперед руку, точно политический оратор:

– И в пятнадцать раз меньше, чем кокосовые орехи. Видимо, у нас с вами одни и те же источники информации. С той лишь разницей, что кокосовые орехи, насколько мне известно, не являются каннибалами. И эту проблему давно бы решили, если бы пара-тройка бубо [162]не подняли шум из-за устранения десятка акул, напавших на серферов.

Ну конечно, он ведь уже целых три минуты не произносил свое заветное слово «бубо».

– Ничего удивительного, это всего лишь серферы, – бросил Анри, но, заметив гневный взгляд жены, тут же пошел на попятный: – Я хотел сказать, они такие загорелые, у них такие пышные волосы и такие накачанные торсы, вокруг них вьются такие красотки, готовые на все…

Гости засмеялись. И тут полемист начал как-то странно качать головой. Нечто среднее между эпилептическим припадком и подергиванием плюшевой собачки, висящей на заднем стекле семейного автомобиля.

Он возвысил голос, в котором зазвучали трагические ноты:

– Ах, простите, я совсем забыл! Забыл, что мы вошли в великую цивилизацию развлечения, того, что называют cool , когда можно смеяться над всем подряд, более того, НУЖНО осмеивать все подряд.

– Извини, – сказал я, – но серферы тоже принадлежат к цивилизации развлечения, и они уж точно cool , а море было и остается диким пространством.

Полемист состроил гримасу, достойную античной плакальщицы:

– Ладно, cool – это еще куда ни шло. Но ведь люди-то погибли, Сезар!

Тут вмешался Анри:

– Друзья, давайте перейдем к десерту. Вас ждет земляника из маки, и она выглядит очень соблазнительно!

Однако полемист вовсе не желал отказываться от своей полемики, это и был его десерт. Он твердо держался избранной линии.

– Прошу прощения, дорогой мой, – сказал он, обратившись к Анри, – вы все относитесь к этому чересчур легко. Я допускаю, что за твоим столом сидят защитники природы, и готов выслушивать их аргументы, если они обоснованны. Но я не переношу намеренной слепоты, ты уж не обессудь. Это просто не вяжется с элементарной логикой! Немецкая туристка, которую акула растерзала в прошлом году, купалась у самого берега, рядом со своим отелем. А не в открытом море, вот так-то!