Гном - Цивилизаtion

Поздно вечером ко мне в дверь постучали. Раз охранник допустил, значит кто-то из своих, мелькнуло в голове. Лиа?

На пороге стоял Цак.

— Ви извините, шо хожу к вам, когда темно, — произнес мрачный силуэт, — но я же не мог оставить лавку.

— Проходи, садись, — я жестом указал на стул. — Ты что-то хотел спросить?

— Да я имею задать вопрос. Если ви меня послушаете, то я хочу поговорить за магазин, — Цак смешно коверкал предлоги. — Я покупаю много еды за десять чатлов и продаю ее за десять чатлов.

— Да, ты работаешь перевалочным пунктом, — согласился я. — Что не так?

— Но каждый день я выбрасываю куски тухлого мяса или рыбы. Поэтому каждую субботу прошу у вас еще деньги.

— И что ты предлагаешь? — Я, кажется, понимал, куда он клонит.

— Давайте я буду покупать еду за девять, а продавать за одиннадцать? И горшки тоже. Их хорошо берут.

Предложение было более чем логично и действительно решало проблему потерь от списаний. Но не приведет ли это к нехорошим последствиям?

Я встал и зашагал по комнате. Сидя на месте, мне не думалось. Цак молча наблюдал за моими перемещениями, барабаня худыми, как у богомола, пальцами по острым коленям.

Конечно, будет кое-какое возмущение, что закупочные цены снизились, а продажные подросли. Но это подтолкнет людей к частной торговле. А это плюс. На заработанные деньги Цак сможет нанять помощника и охранника. А то бедный парень спит на своих товарах. Ну и потом всегда можно будет вернуть все назад. Отчего ж не попробовать?..

— Хорошо. — Сказал я ему после нескольких минут раздумий, и мне показалось, что глаза Цака сверкнули в полумраке комнаты. — Но правила такие. От закупки того, что стоит меньше двадцати чатлов — можешь отнимать одну монету и прибавлять одну к продажной цене. Если стоимость больше двадцати — то две монеты. И так далее.

Цак энергично кивал. Похоже, я выпустил джинна.

Через неделю из магазина мне принесли сто двадцать чатлов. Сумма была эквивалентна зарплате Цака, так что с учетом помощника и охранника он все равно находился в минусе. Но валовая прибыль все же появилась! Еще через неделю лавка вышла на самоокупаемость, заработав более двухсот монет, а спустя два дня Цак снова пришел ко мне в ночи.

— Я хочу спросить, могу я продавать другие товары?

— В смысле другие?

— Я знаю, что те, кто носит раствор на плотину, купили бы у меня тачку. Но тачку можно построить, только если ви скажете Тому сделать ось. Я договорился с плотником, он сколотит мне остальное за пятнадцать чатлов, но без оси — ничего не получится, — Цак картинно развел руки.

Вот это поворот! Я быстро прикинул, сколько может стоить ось и гвозди для тачки. Выходило не меньше тридцати чатлов. Цак объявленной цене явно не обрадовался и наморщил лоб.

— Ладно. Это все равно хорошо, — сказал, наконец, он, — я не буду продавать тачку, а отдам ее на время. За два чатла в день.

— Думаешь, они согласятся? — я усмехнулся сообразительности этого паренька. Далеко пойдет!

— С тачкой они будут бегать быстрее и заработают в два раза больше. Конечно, согласятся!

— Давай так, — я подошел ближе, чтобы ясно видеть его глаза. — Ты можешь торговать, чем угодно, и будешь иметь пятую часть от прибыли. Если тебе что-то нужно, чего мы сейчас не делаем, будь то большое блюдо, гвозди или кирка, не важно, оставляй просьбу на табличке около моего дома или заходи. Я посчитаю цену, и ты сможешь это купить.

Похоже, лучшего подарка Цаку я сделать не мог. В его лавке стали появляться самые разные вещи. Он торговал дровами и гвоздями, тачками и носилками. Всю торговлю оружием я тоже перевел на Цака. В итоге прибыль от лавки практически полностью закрывала мои текущие траты на госрасходы и социальные нужды. Экономика пришла в баланс.

Три недели назад Ахомит вместе с торговцами пришел от команчей и теперь подозрительно крутился около Цака, проводя в лавке почти весь день напролет. Было не совсем понятно, на что он живет, но я не лез. Главное, чтобы не воровал. Пусть учится.

Пробыв у нас еще четыре дня, Ахомит, наконец, убежал в сторону своего племени. Цак ходил довольный, словно начищенная монета. Похоже, эти коммерсанты что-то задумали. Не натворили бы дел.

Между тем плотина медленно, но верно поднималась над землей. Она должна была стать гигантским сооружением своего времени, в максимальной точке достигающим высоты пять метров. Из-за того, что огораживать пришлось расстояние около двухсот метров, в перспективе должно получиться полукилометровое озеро со средней глубиной примерно два — три метра. Такого объема воды с лихвой хватит и на полив, и на питье, какой бы сильной ни была засуха.

Но, несмотря на очевидный прогресс, темпы строительства меня абсолютно не устраивали. На дворе был май, и через два-три месяца, если лето не будет дождливым, поток воды сойдет на нет. Наполнять озеро будет нечем. Я отправил к Чуку гонца, который должен был известить о вакансиях каменотеса и носильщика стройматериалов. Еще двадцать — тридцать человек мне бы не помешали.

В очередное воскресенье к нам прибыл Ыката. У старика было совсем плохо с ногами. Он целыми днями парил их в горячей воде, но боль не отступала. Беднягу принесли сидящим на носилках. Новости о монетизации не могли не дойти до него, и любознательный вождь хотел все увидеть своими глазами. Он осмотрел столовую, лавку Цака, стройку плотины, задавал много вопросов, но ничего не комментировал, лишь чмокая губами.

Приняв приглашение посетить мой дом, он с трудом слез с носилок, зашел и с помощью сына добрался до стола. Пхо мигом принесла ароматно дымящие кружки чая. Я пристально смотрел на Ыкату, ожидая, что первое слово произнесет гость.

— Моему племени не нужны деньги, — наконец вымолвил старик, словно отвечая на мой вопрос. Вот это проницательность! Я постарался не подать виду, что удивлен таким началом разговора.

— Тебе не понравилось, как мы живем?

— Живете вы хорошо, — Ыката обвел руками комнату и повторил: — Но моему племени не нужны деньги.

Воцарилось долгое молчание.

— Мы меняем руду на пищу, мы меняем одежду на инструменты, — вновь заговорил вождь, — мое племя сытое и одетое. Ты дал нам огонь и домашних животных, и я благодарен Каве за это. Деньги нам не нужны.

— Это твое решение, Ыката, — несколько разочаровано сказал я, — мы будем и дальше менять товары. Ты вождь своего племени, и я принимаю твое слово.

Ыката отбыл с щедрыми дарами. То, что он отказался от внедрения монет, было досадным, но не критичным. В конце концов, его племя — это лишь процентов пятнадцать от общего населения.