Исайя Берлин - Северный Волхв

W ii 37.7.

W ii 39.40.

Рудольф Унгер в великолепной своей, хотя и несколько тяжеловесной Hamanns Sprachtheorie im Zusammenhange seines Denkens: Grundlegung zu einer Wurdigung der geistesgeschichtlichen Stellung des Magus in Norden (Münich, 1905) – вошедшей затем в несколько расширенном виде в его Hamann und die Aufklarung (Jena, 1911) – указывает на параллели в наставлениях по чтению Писания, оставленных такими священниками, как Франке в 1693-м году и Иоахим Ланге в 1733-м. Это весьма вероятно, хотя Хаманн так никогда и не стал ортодоксальным пиетистом и выбивался за принятые у пиетистов рамки во всех возможных направлениях, – с точки зрения ортодоксальных последователей учения, – самым необъяснимым и внушающим опасения образом. Его отношения с пиетизмом в каком-то смысле аналогичны, скажем, отношениям Блейка с нонконформистским и сведенборгианским течениями в протестантизме, в лоне которых последний был воспитан.

W i 315.7.

Нет смысла говорить с детьми человеку, неспособному спуститься на их уровень, считает Хаманн, то есть, собственно, человеку, который детей не любит. Разве может лукавый, тщеславный интеллектуал на такое отважиться? (В подобной защите эмоционального rapport видится некая параллель с Руссо, но Руссо имел дело с большими идеями, тогда как Хаманну интересны вполне конкретные, интуитивно выбранные случаи.) Ни один философ не способен настолько пожертвовать amour propre, чтобы пережевывать нужную для детей пищу и класть ее им в рот. Но ведь именно это и сделал для человека Господь – унизил себя до общения с оным, рассказывал ему сказки, спустился на один с ним уровень, стал человеком, страдал. Точно так же должен поступать и школьный учитель. Физика чересчур абстрактна. Предпочтительнее была бы история или, если уж на то пошло, история естественная. А лучше бы учение о начале начал. Все это он изложил в письме к Канту (B i 446-7), ответа на которое не последовало.

B vii 193.25.

B vi 128.34.

B vi 270.17.

B v 365.17.

B iv 4.16.

B iv 7.4; cf. B vii 27.35.

B ii 85.20.

B ii. 203.37. От каламбура со словом Spinne («паук» по-немецки) и фамилией Спиноза Хаманн, скорее всего, просто не смог удержаться; очень может статься, что каламбуров в его текстах больше, чем у какого– либо другого мыслителя.

B i 367.13.

B i 431.30.

B vi 350.6.

«Мое единственное правило – не иметь правил». Mittheilungen aus dem Tagebuch und Briefwechsel der Furstin Adelheid Amalia von Gallitzin nebst Fragmenten und einem Anhange (Stuttgart, 1868), S. 24.

B i 378.32.

B ii 168.23.

Howard V. Hong and Edna H. Hong (eds), Soren Kierkegaard’s Journals and Papers (Bloomington/London, 1967-78) [в дальнейшем Journals ], ii, F-K, P. 252. Кьеркегор, вне всякого сомнения, глубоко восхищался Хаманном, однако и это восхищение имело свои границы, как он сам совершенно ясно дал понять в: Concluding Unscientific Postscript : trans. David F. Swenson (London, 1941), P. 223–4. Уолтер Лоури, чье мнение сделалось точкой отсчета для многих критиков, считал, что Хаманн «был единственным автором, оказавшим на С. К. серьезное влияние»: Kierkegaard (London etc., 1938), P. 164. Это, конечно же, преувеличение: в книге Johann Georg Hamann: An Existentialist (Princeton, 1950), P. 4, сам же Лоури этаким обезоруживающим образом замечает, что «данная точка зрения тем более истинна, чем меньше установленных фактов лежит в ее основании». Ну что ж, по крайней мере один из таких фактов он со всей очевидностью интерпретирует неверно, способствуя распространению нелепого мифа о том, что Кьеркегор величал Хаманна «Императором». В своем Kierkegaard Лоури пишет (164–165), что «он почтительно назвал его „Император!“ в первый же раз, когда упомянул о нем в Дневнике»; далее следует ссылка на дневниковую запись от 10 сентября 1836 года. Но даже если обойти вниманием тот факт, что запись о Хаманне есть у Кьеркегора и днем ранее ( Journals ii, P. 158) и из нее совершенно ясно следует, что с текстами Хаманна Кьеркегор уже некоторое время был знаком, прочтение Лоури записи от 10 сентября выглядит довольно странно. Я приведу весь этот отрывок в переводе Хонгса: «В эпоху, когда автор ворует у автора, и это в порядке вещей, какое удовольствие наткнуться порой на человека, чья индивидуальность настолько отчетливо отливает и отпечатывает портрет его на каждом сказанном слове, что всякий встретивший такое слово в неподобающем месте непременно скажет автору: „Отдай Кесарю Кесарево“ ( Journals i, A-E, P. 53). Во-первых, почему данный пассаж нужно относить непременно на счет Хаманна? Кьеркегор упоминает Хаманна в постскриптуме к более ранней записи, сделанной в тот же день ( Journals ii, P. 199), но ни самого этого обстоятельства, ни того, что о Хаманне он говорит еще и за день до этого (в записи, в которой речь в основном идет о Гёте), недостаточно для того, чтобы делать однозначные выводы. Во-вторых, кто бы ни имелся в виду, Кьеркегор никоим образом не называет его „Императором“ (хотя „Keiser“ – „Кесарь“ или „Цезарь“ по-датски – в соответствующих контекстах вполне может переводиться как „Император“). Судя по всему, Лоури просто не углядел простейшей отсылки к общеизвестной реплике Иисуса. (Еще одно подобное утверждение, будто Кьеркегор называл Хаманна своим „единственным учителем“, вероятнее всего, также лишена оснований.»См.: Walter Leibrecht, God and Man in the Thought of Hamann (Philadelphia, 1966), P. 5, где ссылка на первоисточник отсутствует. Сам я подобной фразы у Кьеркегора отыскать не смог.) [ Прим. издателя .]

B iii 378.36.

Ср.: B iii 104.26.

Великолепная гётевская интуиция не подвела его и на сей раз: его замечание насчет того, что у итальянцев есть свой собственный Хаманн в лице «патриарха» Джамбаттисты Вико (который сам по себе его интересовал мало) – наблюдение просто блестящее. См.: J. W. Goethe. Italienische Reise , 5 März 1787: Bd. 31, S.27–28. In: Goethes Werke (Weimar, 1887–1919).

Gotthold Ephraim Lessing, Gesammelte Werke , ed. Paul Rilla (Berlin, 1954-8), viii S. 12.

Конечно же, еще Локк считал, что единственным источником истинного знания является не рациональная интуиция и не самоочевидные вечные истины, которых критический разум не в состоянии ни отвергнуть, ни усомниться в них, но опыт, грубый, чувственный факт – тот факт, что мы видим то, что видим, слышим то, что слышим, как раз и формирует наши образы. Но Локк допускал двусмысленность, отводя существенную роль аналитическому мышлению.

W ii 73.21; cf. B vii 167.10.

W ii 74.2.

W iii 29.10.

B i 380.6.

См.: Philip Merlan, «From Hume to Hamann», Personalist 32 (1951), P. 11–18.

B iv 293.36.