Борис Батыршин - Дорога за горизонт

«Ну да, разумеется – прикинул Георгий. – Ведь и журнал так называется – «Моделист-конструктор». Ещё в Петербурге Иван закачал на планшет подшивку номеров этого журнала – с 1966-го по 1996-й годы. И теперь, в перерывах между вахтами и судовыми работами, обязательными для любого гардемарина, Георгий изучал плоды технической мысли самодельщиков-энтузиастов будущего. Иван оказался прав – журнальны давали неплохое представление о мире потомков. О мире, который уже век идёт по дороге прогресса – по той самой, на которую нынешняя цивилизация только-только вступила и делает первые шаги.

Журнал оказался настоящим кладезем технических идей. Георгий уже две тетрадки исчеркал пометками – «срочно», «обратить внимание», «передать на рассмотрение»… Проекты энтузиастов, сотни готовых решений, остроумные изобретения. А сколько ещё таится в электронных архивах? В журналах оказалась масса сведений по истории техники, в том числе и военной – эти материалы Георгий изучал особенно внимательно. Он уже пережил первый всплеск энтузиазма при виде изображений огромных, стремительных летающих машин, грозных сухопутных броненосцев с мощными пушками, подводных кораблей, несущих оружие невообразимой мощи. Тогда думалось лишь об одном – «вот сейчас, через год, изучим, сделаем – и уж тогда ПОКАЖЕМ всем!»

Но пришло понимание: для того, чтобы простейший их этих механизмов смог появиться на свет, предстоит сделать невообразимо много. Вот, к примеру… Георгий перелистнул на экране несколько страничек. «Самодельный сварочный аппарат». Крайне полезная вещь – даже в таком кустарном исполнении аппарат пригодится в любой мастерской. Или на военном корабле, чтобы с его помощью выполнять мелкий ремонт, заделывать полученные в бою пробоины! Казалось бы, проще простого: стопка плоских металлических рамок, моток проволоки, ручка – держатель электрода, рубильник… Но – проволока должна быть покрыта особым лаком; электрод – не просто стальной прут, а изделие из особого сплава, покрытое хитрой обмазкой. Без этих, простейших с виду, мелочей нечего и мечтать о рабочем сварочном аппарате. Надо создавать целые отрасли индустрии – большую химию, новую металлургию…

И так – во всём: за простейшими решениями стоит работа тысяч, тысяч людей, годы исследований, огромный труд. Куда ни сунься – везде всплывают эти мелочи. От их громадности опускаются руки и безнадёжнойпредставляется любая попытка обогнать время…

– Гардемарин Романов! К командиру! – Голос вахтенного офицера вывел Георгия из раздумий. Он выключил планшет, перелетел через планширь вельбота, в котором прятался от чужих глаз, и сломя голову, кинулся к мостику. На палубу высыпали матросы; вверх поползла гирлянда сигнальных флажков. Дым густо валил из трубы клипера: «Разбойник» набирал ход, его корпус содрогался от ударов о волны. Георгий, взлетая по трапу, обернулся – в пяти-шести кабельтовых по правой раковине [93]маячил «Кореец». На грот-мачте канонерки трепался флажный сигнал, бурун у таранного форштевня на глазах вырос пенным гребнем, захлёстывая клюзы [94]. «Отряду иметь ход двенадцать узлов». Немало, ведь тринадцать – это предел для изношенных машин клипера.

Новёхонькая, год назад сошедшая со стапеля в Швеции канонерская лодка могла выдать и больше, но переход через Бискайский залив не прошёл для неё даром. Погнутый во время шторма винт давал на высоких оборотах неприятное биение, да такое, что командир «Корейца», капитан первого ранга Остолецкий слёзно умолял не развивать без особой необходимости полного хода – вибрация могла раздолбать дейдвуд [95]и повредить опорные подшипники гребного вала. Рассчитывали на стоянку в Рио-де Жанейро – там можно выправить погнутую лопасть – но вместо этого отряд вторую неделю болтается в Гвинейском заливе. Уголь и запасы котельной пресной воды подходят к концу; команда считает дни, когла «Разбойник» уйдёт на бункеровку на острова Зелёного Мыса. «Корейцу» не так повезло – канонерка, оснащённая мощной рацией и локатором, не могла покинуть своего поста.

Интересно, с чего это понадобилось давать полный ход, напрягая и без того уставшие машины?

– Гардемарин, связь с «Корейцем»! – голос Овчинников звучал, как всегда, сухо, отрывисто. Командир клипера ничем не выделял гардемарина Георгия Романова, второго сына Императора Всероссийского Александра 3-го. Разве что, как ценного специалиста – радиотелеграфистов в Российском Императорском Флоте на данный момент четверо, причём двое сейчас как раз на борту «Разбойника». Это если не считать едва нюхнувших моря студентов из группы профессора Попова. Радиодело они, может, и превзошли, а вот до понимания службы им как… хм… ещё далеко. Да, форма и погоны корпуса корабельных инженеров даже из штафирки способны сделать человека, но лишь со временем. А служить, между прочим, надо уже сейчас.

– Гардемарин Романов? – Овчинников обозначил в голосе лёгкое неудовольствие. Оно и понятно – командир корабля вправе ожидать, что гардемарин явится на зов раньше, чем стихнет зычный рык кондутора, репетовавшего команду.

– Голосовую связь, если можно. Сообщение радиотелеграфным кодом получено, надо кое-что уточнить.

Капитан первого ранга помолчал, наблюдая, как Георгий возится с запорами непромокаемого ящика, где нём во время вахт хранился резервный переговорник, и добавил:

– На канлодке поймали сигнал радиомаяка. Похоже, вашего друга Семёнова можно поздравить – скоро его отец будет на борту. Вы ведь с ним знакомы, не так ли?

– Никак нет, господин капитан первого ранга! Не имел удовольствия! – лихо отрапортовал гардемарин, расшнуровывая клапан мешка из просмолённой парусины. Хранившаяся в нём рация была укутана ещё и в плотный полиэтилен – к ней относились с особым пиететом, особенно после того, как в одну ненастную ночь в Северном море радио спасло клипер от гарантированной посадки на камни. Тогда не видно было ни зги; плотный туман преотвратным образом сочетался с короткой, злой зыбью, идущей с Норд-Веста, и с мечущимся по всем румбам пятибалльным ветром. Штурман клипера имел об окружающем самое приблизительное представление пространстве – знал только, что где-то по правому борту, в туманной, промозглой мгле притаилась скальная отмель. Свет обозначенного в лоции маяка не пробивался через сплошную туманную завесу. Локатор канонерки выхватил силуэт гряды, на дальнем конце которой возвышалась маячная башня, буквально в последний момент – и клипер, надрывая машины на реверсе, чудом уклонился от встречи с камнями.

Когда «Кореец» с «Разбойником» шли в прямой видимости, на малом расстоянии друг от друга, связь поддерживали флажными сигналами. На большей дистанции в ход шли искровые аппараты, переговоры велись азбукой Морзе. И лишь в особых случаях командир отряда требовал наладить голосовую связь.