Евгений Белогорский - Хроника Аравии

Однако не успел египтянин пройти и двух десятков шагов, как выяснилось, что Нефтех забыл в зале свой золотой браслет, и ему нужно вернуться. У самого входа в личные покои македонца, жрец столкнулся со стройной женщиной, в которой он узнал любимую наложницу Пердикки, фиванку Антигону. С почтением, склонив голову, Нефтех дал дорогу спешившей рыжеволосой красавице. Браслет был хитрой уловкой, чтобы проверить свои подозрения и узнать, кто скрывался в спальне стратега.

Со времени индийского похода, Антигона заметно изменилась, но не столько телом, сколько душой. Фурия мстительница за разоренный город ушла далеко в тень и теперь миру предстала женщина, активно борющаяся за свое место под солнцем.

По своей натуре Антигона не была жадным и склочным человеком, однако обстоятельства, в которые она попала, заставляли её играть по иным правилам. Умело, используя свои природные данные, она быстро смогла привязать к себе Пердикку и из мимолетного увлечения стала его любимой наложницей.

Обладая проницательным умом, Антигона часто давала дельные советы своему господину и это, ещё больше возвысило ее в глазах Пердикки. Не претендуя на статус жены стратега, фиванка прочно обосновалась в его спальне и не собиралась уступать никому это место. Когда в Сузах, по желанию Александра его полководцы вступили в брак со знатными персиянками, Антигона показала свой характер во всей красе.

Царь сосватал Пердикке Атосу, дочь близкого родственника царя Дария Артабаза. Не желая перечить воле монарха, Пердикка согласился на этот брак, не сильно горя желанием соединить себя узами с азиаткой. С куда большим удовольствием он соединил бы свою судьбу с царской сестрой Клеопатрой, пребывавшей в этот момент в статусе молодой вдовы.

Поэтому, после заключения брачного контракта, Пердикка тут же отправил жену во дворец, а сам остался на пиру у Александра. Этим не преминула воспользоваться Антигона, решив показать персиянке, кто главный на женской половине.

Едва новоявленная жена вместе с небольшой свитой служанок пересекла порог гликерия, как перед ней возникла фиванка. Властно подойдя к одетой в свадебный наряд персиянке, она сначала презрительно сплюнула ей под ноги, а затем, едва уловимым взмахом руки, сбила свадебный венок с головы Атосы.

Выросшая во дворцовой неге, принцесса просто опешила от подобного с собой обращения. Она громко ойкнула от неожиданности, залилась краской, но быстро опомнилась и с кулаками набросилась на рыжеволосую обидчицу. Привыкшая избивать покорных слуг, персиянка широко замахнулась для ответного удара, но Антигона опередила её. Крепкая ладонь фиванки со всего маха ударила по розовому ушку принцессы и из её глаз, градом брызнули слезы.

Пройдя хорошую жизненную школу низов Персиполя, фиванка принялась нещадно лупить свою жертву, но при этом била так, чтобы не было видно следов побоев. Хлесткие удары с двух сторон, градом сыпались на голову и тело бедной Атоссы, вперемежку с отборной площадной бранью.

Как только Антигона начала свою воспитательную работу, обитателей гликерии как ветром сдуло. Никто не хотел перечить любимице стратега. Что касается немногочисленных служанок принцессы, то они испуганно забились по углам, не смея прейти на помощь хозяйке.

Оставшись один на один с фиванской фурией, Атоса не пала духом. Воспитание и царская кровь призывала её продолжить борьбу. Прислонившись к стене и гневно сверкая очами, она пыталась защититься от ударов Антигоны, выставив перед собой руки. Подобное действия персиянки обозлило фиванку, и она перешла к более решительному виду запугивания.

Быстрым ударом кулака в живот, она заставила соперницу согнуться, а затем, намотав на руку густые волосы Атосы, с силой дернула их. От сильной боли та пронзительно взвизгнула, что вызвало у фиванки хищную улыбку.

— Что, так сильно больно? — участливо спросила она и, не дожидаясь ответа, снова дернула волосы принцессы, и она вновь вскрикнула.

— А теперь будет самое интересное. Сейчас я крикну двух своих слуг, они заткнут тебе рот и отведут на конюшню — доверительно сказала Антигона, крепко держа голову своей жертвы, — а там дорогая есть, один гирканский осел, под которого они тебя подложат.

— Нет! Ты не посмеешь так поступить! — громко воскликнула Атосса, но нотки страха и неуверенности были отчетливо слышны в её голосе.

— Ошибаешься, ещё, как посмею, будь спокойна. А потом расскажу об этом Пердикке, и он отошлет тебя обратно к отцу достопочтенному Артабазу. Близкому другу царя Александра не пристало пользоваться женщиной после осла, а меня эту шалость он простит. Можешь не сомневаться, — ласково проворковала фиванка и, не давая принцессе опомниться, властно крикнула. — Эй Феликс, Мопс идите сюда!!

Увидев приближающихся к ней двух здоровых мужиков с куском мочала в руках, персиянка сразу поверила словам Антигоны и, забилась в истерике к радости фиванки.

— Запомни дорогая, в этом доме я хозяйка и сомну каждого, кто встанет на моем пути. Поняла? — Антигона дернула волосы Атосы и та покорно выкрикнула: — Да!

— Вот и прекрасно! Отведите госпожу в спальню и встаньте у дверей — приказала Антигона слугам и они покорно исполнили её волю.

Вдоволь нарыдавшись у брачного ложа, Атоса намеривалась пожаловаться Пердикке на грязное поведение Антигоны. Однако хитрая фиванка приготовила ещё один коварный сюрприз своей высокородной сопернице. Вернувшийся с пира, македонец под влиянием винных паров с легкостью согласился с предложением фиванки провести эту ночь втроем, что окончательно сломило гордую дочь Артабаза. Так танцовщица сумела отстоять свою власть в гликерии.

Зная тайное желание Пердикки жениться на царской сестре, Антигона стала собирать любую информацию о своей возможной хозяйке. Для этого она принялась подслушивать разговоры Пердикки с важными особами, благо в покоях стратега хорошо ей знакомых имелась потайная ниша.

Так, Антигона случайно узнала о заговоре против Александра. Услышанная фиванкой тайна в одно мгновение разбередила старую рану, открыв дорогу долго дремавшему в душе рыжеволосой красавицы чувству мести.

Затаив дыхание, слушала она каждое слово триумвиров, попутно разрабатывая план своего возмездия. Все прежние желания и намерения были прочно забыты, и только одна богиня Немезида царила в этот момент в сердце молодой женщины. Жажда мщения яростно бурлила в сердце Антигоны, подталкивая разыграть свою партию в открывшейся ей тайной игре.

При этом фиванку совершенно не интересовала судьба её Пердикки и его друзей. Главное свершить давно вынесенный ею смертный приговор македонскому правителю, а остальное будет не столь важно. Прежнее благоразумие было полностью забыто в одно мгновение.