Александр Макколл Смит - Синие туфли и счастье

Минуту мма Рамотсве была в замешательстве. Потом поняла.

– Нет, не по моим делам – по делам мистера Матекони. По гаражным делам, – ответила она.

Ситуация прояснилась, и собеседники сидели в ожидании чая. Разговор касался разных тем. Мма Макутси, казалось, думала о чем-то своем, а мма Рамотсве поймала себя на том, что высказывается на тему, в которой совершенно не разбиралась, – о необходимости построить поблизости несколько домов. Потом темой разговора стали страусы. Это показалось мма Рамотсве интереснее, хотя если подумать, что она знала о страусах? Очень мало.

– У нас здесь появилось несколько страусов, – сообщил Нил, указывая на холмик в небольшом отдалении.

Мма Рамотсве проследила за его взглядом. Буш широко раскинулся вокруг, деревья акации, словно маленькие зонтики, густо усеивали землю. Высокая трава на опушке, где стояло здание офиса, слегка колыхалась на ветру. В этом не было ничего плохого. Или было? Почему, думала мма Рамотсве, у меня такое ощущение, не страх, но что-то похожее? Ужас, возможно, ужас, какой иногда внезапно испытываешь при дневном свете, как сейчас, при ярком солнце в присутствии других людей – мужчины, который, насвистывая, выполняет какую-то работу вне офисного здания, наклонившейся женщины с метлой, беседующей с кем-то через окно…

– Со страусами такая беда, – сказал Нил, – ведь они не очень умны. Вернее, они очень глупы, мма Рамотсве.

– Значит, они вроде кур, – отозвалась мма Рамотсве. – Мне никогда не казалось, что куры очень умны.

Нил засмеялся:

– Это вы хорошо сформулировали! Да. Большие куры.

Мма Рамотсве вспомнила свою встречу с мистером Молефело, который рассказал ей, что видел, как страус ударил человека и тот мгновенно умер.

– Куры не так опасны, – сказала она. – Я не боюсь кур.

Нил предостерегающе поднял палец:

– Держитесь подальше от страусов, мма Рамотсве. Но если вдруг окажетесь лицом к лицу с рассерженным страусом, знаете, что надо делать? Нет? Я вам расскажу. Нужно надеть шляпу на палку и поднять высоко над головой. Страус решит, что вы намного выше его, и отступит. Это срабатывает всегда – всегда!

Мма Макутси широко раскрыла глаза. А как быть, если шляпы нет? Можно ли надеть на палку и поднять что-нибудь еще – одну из ее туфель, возможно. Одну из зеленых туфель с голубой подкладкой? Или страусы лишь расхохочутся над этим? Это необычайно важная информация, подумала она, обязательно надо будет рассказать Пхути Радипхути в следующий раз, когда они увидятся. Тут она одернула себя, ведь она забыла… У нее не было уверенности, будет ли этот другой раз.

Нил взял чайник и налил чаю своим гостьям.

– Знаете, мма Рамотсве, есть одна вещь, о которой я хочу поговорить с вами, – сказал он. – Я не собирался упоминать об этом, но раз вы оказались здесь, возможно, вы как раз тот человек, который сумеет с этим справиться. Я знаю, что вы… как вы называете себя, детектив?

– Да, рра, – ответила мма Рамотсве. – Я называю себя детективом. И другие люди называют меня так же.

Нил откашлялся.

– Да, разумеется, – сказал он. – Ну, возможно, детектив-то нам и нужен.

Мма Рамотсве поднесла чашку к губам. Она была права – что-то здесь не в порядке. Она уловила это, и следовало не сомневаться, а поверить своей интуиции. Существуют способы сообщить человеку, что что-то случилось: знаки, если ты готов увидеть их, звуки, если ты готов их услышать.

Мма Рамотсве посмотрела на Нила поверх края чашки. Он был прямодушным человеком и, хотя не был мотсвана , родился и всю жизнь прожил в Африке. Такие люди могут быть белыми, но они знают, они понимают все так же хорошо, как и всякий другой. Если его что-то беспокоит, значит, для этого есть причина.

– Мне показалось, что что-то не в порядке, рра, – тихо сказала она. – Я могла бы сказать… я могла бы только сказать, что здесь что-то не в порядке.

И, произнося эти слова, она снова почувствовала ужас. Женщина полуобернулась на стуле и посмотрела назад – дверь в здание была открыта, виднелась кухня. В дверном проеме стояла женщина, просто стояла, ничего не делая. Мма Рамотсве не смогла как следует разглядеть ее лица, женщина шагнула назад, в тень.

Нил поставил свою чашку на стол и легонько потер ее край, словно для того, чтобы извлечь звук. Мма Рамотсве заметила, что один палец у него поцарапан: небольшая полоска засохшей крови на коже, задубевшей, потрескавшейся, коже человека, которому приходится работать с камнем, и с механизмами, и с ветками колючих деревьев. Она ждала, пока он заговорит.

– Вообще это хорошее место, – начал он. – Вам оно знакомо, правда?

Мма Рамотсве оно было знакомо. Она знала, что, когда заповедник был создан, сбылась мечта Йена Кирби, друга Серетсе Кхамы и его семьи: жители Габороне, который находился неподалеку, могли приезжать сюда и любоваться животными, вольно живущими на природе. Это было идиллическое место, и оно привлекало людей, которые любили буш и хотели сохранить его для потомков. Здесь люди никогда не спорили и не ссорились. Заповедник был не тем местом, где хотелось бы работать хитрецам или злыдням. И даже здесь было что-то не так. Что же это? Что это? Мма Рамотсве закрыла глаза, но тут же снова открыла их. Это был страх, безусловно, страх.

– Я помню это место благополучным, – сказала она. – Даже счастливым. У меня здесь родственница, вы знаете. Ей всегда нравилось работать здесь.

– Да, но сейчас здесь все по-другому, – вздохнул Нил. – Происходит что-то странное, и, кажется, я не в состоянии выяснить, в чем дело. Я спрашивал людей, и они просто молчали и отводили глаза. Вы знаете, как ведут себя люди, когда не хотят говорить. Они отводят глаза.

Мма Рамотсве знала это. Люди не всегда говорят о том, что их беспокоит. Иногда потому, что считают неучтивым отягощать других своими заботами; иногда потому, что не знают, как рассказать о том, что происходит, – существует множество причин. Но страх – это всегда возможное объяснение: ты не хочешь говорить о том, что, как ты думаешь, может случиться. Если скажешь, то случится как раз то, чего ты боялся.

– Скажите мне, рра, – спросила мма Рамотсве, – как вы поняли, что что-то происходит? Вы можете сказать?

Нил поднял сухой лист, опустившийся на стол, и медленно стал растирать его между пальцами:

– Как я понял? Ну, я приведу вам пример. В прошлую субботу мне захотелось объехать заповедник ночью. Я так делаю время от времени – у нас бывают неприятности с браконьерами, и я люблю ездить в неопределенное время, не включая фар, чтобы любой человек с недобрыми намерениями знал, что мы можем появиться из-за угла в любое время дня и ночи. Обычно я беру с собой двух-трех человек.

Как правило, бывает несложно найти нескольких человек для такой поездки. Сотрудники делают это по очереди, договариваясь между собой. А в прошлую субботу ситуация оказалась совсем другой. Никто не вызвался ехать со мной, а когда я подошел к домам, чтобы узнать, что происходит, все двери были крепко заперты.