Андрей Захаров - Перекресток времен. Дилогия (СИ)

— Мы здесь уже достаточное время, чтобы привыкнуть к новым реалиям. Но для начала я бы хотел зачитать вам письмо, которое нам передал подполковник Антоненко, находящийся в гостях у местного племени. Прошу внимания!

Олегу было интересно узнать, как его друг проводит время в чужом лагере. Поход в гости был риском, но такая игра стоила свеч. От того, как Николай и его люди поведут себя, зависело будущее их маленького отряда. Не только существование, но и сама жизнь в этом мире.

Николай писал, что их приняли хорошо, считают богами или детьми богов. Одарили подарками и даже золотыми украшениями. Вся власть в племени принадлежит вождю Синчи Пума и переходит по наследству от отца к сыну. По его договоренности с Синчи Пума все подарки, а также продукты и семена были переданы переселенцам. Вождь-уаминка обещал еще подкинуть продовольствия. Взамен он просил дать его воинам так понравившееся ему оружие, похожее на кинжал Новицкого.

Антоненко уже побывал в нескольких селениях. Он писал, что, по предварительным подсчетам, численность уаминка составляет около семи тысяч человек. В главной крепости живет около трех тысяч, остальные разбросаны по другим крепостям и селениям. Большинство населения составляют женщины и дети. Много молодых незамужних девушек. Они красивы и похожи на наших. Мужчины или погибли в войнах, или несут службу в гарнизонах и на границах земель. Воины делятся на отряды по десяткам и сотням. При каждом отряде есть свой жрец, а то и два, в зависимости от количества воинов. Жрецы не только служители культа, но и врачеватели. Всеми жрецами руководит верховный жрец Иллайюк, находящийся сейчас в гостях у переселенцев. Оружие уаминка примитивное: копья с бронзовыми наконечниками, луки и стрелы с обсидиановыми наконечниками, бронзовые ножи и каменные булавы на длинных деревянных палках. Своим оружием уаминка владеют в совершенстве. В рукопашной схватке воинам племени нет равных среди местных племен. Но о способе ведения войн он пока не имеет возможности получить информацию.

Особо отметил умение народа-уаминка обращаться с пращой. Метко кидать с ее помощью камни умеют все без исключения. От мальчишек до зрелых женщин, не говоря уже о воинах. Защитного вооружения практически нет, если не считать небольшие круглые деревянные щиты. Развиты ремесла. Но ими занимаются в основном те, кто не может воевать, а также старики и женщины. Образцы изделий он попросил передать переселенцам. Племя имеет большие стада лам и альпак, которых пасут в горах. Колеса не знают, все переносят на руках, на носилках или перевозят, навьючивая лам-самцов. Занимаются земледелием, выращивают продукты на таких же террасах, как и в их долине. Торговли как таковой нет. Денег — нет. Только натуральный обмен с соседними племенами. Золото и серебро ничего не стоят. Уаминка к ним безразличны. Носят только для красоты. И вот что странно. На предложение Николая отвести его в подчиненные вождю поселки с переселенцами-кечуа или в гости к соседним племенам Синчи Пума, не объясняя, ответил категорическим отказом.

— Что вы скажете об этом? — закончив читать письмо, поинтересовался Климович.

— А что сказать. В таких горах в одиночку выжить невозможно, только коллективный труд. Поэтому здесь и задержался первобытно-общинный строй. Доклассовое общество с коллективным трудом и потреблением, общей собственностью, равенством, властью авторитета при первобытном демократизме, с примитивными орудиями труда. С почти полной зависимостью от природы, — констатировал Невзоров. — Хотя я раньше читал, что империя инков была очень развитой для своего времени.

— То империя, а здесь только ее окраина. И вот эту окраину нам придется поднимать и строить, как целину непаханую, — уточнил Олег.

— Сначала нам самим надо определиться, чего мы хотим и что здесь будем строить. Вот для этого я вас и пригласил, — серьезно произнес Климович. — Что мы здесь создадим? Какое общество или, быть может, государство? Мы знаем, что здесь сейчас существует. Знаем, что создадут на этой земле испанцы. Но мы с вами до сих пор не решили, что мы дадим этим людям и построим на этой земле. Оставаться в стороне мы не сможем. Если они в нас разочаруются, то со временем просто уничтожат.

— Алексей Аркадьевич, прошу прощения, что перебиваю вас, но не слишком ли вы рано заговорили о высоких материях? — прервал командира Новицкий. — Если уж мы решили сегодня без чинов, то позвольте мне высказать свои мысли.

— Пожалуйста, Михаил Николаевич. Готов вас выслушать.

— Я считаю, что пока не стоит углубляться в это. Необходимо для начала решить вопрос о нашей безопасности в этом мире, просчитать все возможные варианты. А вдруг нас снова завтра куда-то перенесет. Тогда все наши сегодняшние потуги окажутся простым пшиком, — высказался ротмистр.

— Я также считаю, что решать проблемы надо по мере их поступления. Пока такая проблема перед нами не стоит, — поддержал Новицкого Уваров. — А вот придумать название для нашего города, да и народа, поскольку для местных мы, с жещинами и детьми, — это целый народ, считаю необходимым. А то — город да город… Хоть Задрыпинском или Новой Тмутараканью назовите… Назвали же форт возле Теплого ручья — Теплым Станом! И город надо, и нас! У народов, живущих на таком уровне развития, как местные уаминка, личная идентификация очень важна. Для них вопрос: какого ты роду-племени — не праздный… Пока для них мы — виракочи, а дальше…

— А чего тут думать, что строить! — воскликнул Бондарев. — Мы из Советского Союза! Советские люди! Вот и будем строить социализм с коммунизмом. А город — Москва назовем или Советск.

Присутствующие так посмотрели на него, что начальник штаба, внезапно покраснев, понял, что сболтнул что-то не то.

— Москва в этом мире уже существует. А московитом или советским мне называться как-то не очень хочется, — нарушил молчание Новицкий. — Лучше уж Новоросск. А мы — новороссы.

— А почему так? — поинтересовался Климович.

— Мы — русские, россы. Новые русские в этом мире. Поэтому и новороссы, — пояснил Новицкий.

— В иранских и индоарийских языках слово «росс» означает «светлый» или «белый», — добавил Невзоров. — Выходит, что мы «новые белые». В отличие от испанцев и всех предыдущих виракочей. Для здешних индейцев вполне подходит такая наша идентификация.

— В моем времени новыми русскими называли совсем других людей, — вспомнил Уваров. — И они были далеко не лучшие, хотя и богатые. А по поводу — какое общество строить… Так мы уже его строим. Без богатых и бедных. Все одинаковы. Действительно, вроде коммунизма — от каждого по способности, каждому по потребности. А денег у нас, как и у местных, нет. Главное, чтобы не было погони наперегонки за материальным обогащением для отдельно взятой личности. Хотя, конечно, это утопия. Жизнь покажет, да кривая выведет. Давайте отложим этот разговор до лучших времен.