Владимир Торин - Амальгама

Рудольф Михайлович заказал литовского пива «Свитерис» и одним махом осушил кружку. Жизнь налаживалась. Человек, много лет изучавший удивительные свойства зеркал и древние составы амальгам, конечно, знал, почему вильнюсское гетто было размещено именно в этом районе и почему специально созданные команды СС внимательнейшим образом осматривали все подвалы старинных мастерских по изготовлению зеркал. Он даже знал адрес того секретного подвала, где в маленьком, никому неведомом помещении когда-то хранилось зеркало, которое так нужно было Гитлеру.

И именно сейчас, попивая пиво в популярном вильнюсском ресторане «Аматининку ужейга», Рудольф Михайлович сидел в аккурат над тем самым подвальным помещением, которое гитлеровцам после нескольких месяцев упорных поисков удалось найти в 1939 году. Вскоре после осуществления этой находки все жители гетто были ликвидированы, а обнаруженное зеркало в обстановке строжайшей секретности перевезли в Берлин, разместив в главном кабинете Рейхсканцелярии.

Один из последних приказов Гитлера – провезти в мае 1945 года в бункер, через сражающийся Берлин, какое-то зеркало, находящееся в его кабинете Рейхсканцелярии, – этот исторический факт все исследователи Второй мировой войны в один голос приписывали безумству диктатора, которое достигло в последние дни войны критической стадии. И всего несколько человек на земле знали истинную причину такого, казалось бы, безумного приказа беснующегося немецкого вождя, так до конца и не поверившего в полный крах операции «Барбаросса». Гитлер просто совершал побег. Самый необычный побег в истории. И другого выхода у него не было. В отличие от своего великого предшественника Барбароссы Гитлер сумел поставить себе на службу дьявольский секрет венецианских зеркал, но это не принесло ему счастья. Еще бы, спешно собранные с разных континентов члены Совета Десяти приговорили диктатора, дорвавшегося до древнего секрета, к смерти и использовали для этого все имеющиеся у них в наличии ресурсы.

Побег Рудольфа Михайловича Четверикова на фоне столь масштабных исторических событий смотрелся как-то жалко. Кража древнего манускрипта, убийство молоденькой хорошенькой стюардессы, похищение дамского автомобиля, незаконное пересечение границы, выдача в руки откровенных злодеев двух незадачливых мальчишек…

Профессор поставил на грубый деревянный стол опустошенную кружку, и в этот момент прямо перед ним уселся огромный Гоша. Тот самый Гоша, который так нещадно обошелся с нашими друзьями и с которым в свою очередь так же нещадно обошлась Глафира. Его свирепый вид мог внушить ужас кому угодно. Но только не профессору Четверикову. Профессор совершенно спокойно посмотрел в страшное лицо одноглазого гиганта и отвел взгляд, только когда дождался его слов:

– Здравствуйте, Рудольф Михайлович.

– Здравствуй, дорогой. – Голос Рудольфа Михайловича зазвучал как-то ласково и даже участливо. – Можно услышать, только коротко, как вам удалось так обосраться?

Гоша втянул голову в плечи и осторожно произнес:

– Там девка была.

Во взгляде Рудольфа Михайловича мелькнула искренняя заинтересованность:

– Давай рассказывай, только подробно. То, что ты в панике пробурчал вчера в трубку, мне совершенно непонятно, и я требую объяснений. Во-первых, где все эти клоуны, которых вы вместе с Мутным набрали?

– Они мертвы, – тихо проговорил Гоша.

– Что, все? – изумился Рудольф Михайлович. – И Мутный?

– Они мертвы, – еще раз тихо проговорил Гоша. – Все. Понимаете, там оказалась какая-то девка. Она была одета в черный балахон, мы ее из-за этого приняли за какого-то монаха. Парни были связаны, они ей ни в чем не помогали. Она… Она перебила всех. Я выжил каким-то чудом. Видел ее, как в тумане.

– Что за оружие у нее было?

– Рудольф Михайлович, никакого оружия. Она все делала руками. Ну и ногами. – Гоша густо покраснел. – Мы вообще ничего не могли сделать.

– Ну и где она сейчас?

– Я не знаю. – Гоша развел в стороны огромные руки так, что перегородил весь ресторан. – Когда я смог встать, наши все были мертвы, а эти уроды пропали. Ну, я – к ним на квартиры. И она еще раз появилась на следующий день. Только не в квартире этого, второго, а у этого, Анциферова. Я уже взял туда ребят посерьезнее. Так она и этих всех уложила. Как – не знаю, меня там не было, я на другой квартире ждал. Но эти мои хоть живы остались. Говорят, стреляют в нее, а ей хоть бы хны… А те, которые с Мутным, – все, готовы. Ну, я – ноги в руки – и сразу сюда, на самолете, как договаривались.

Рудольф Михайлович вдруг тихо, но очень внятно и медленно спросил:

– Вы никакого медальона, случайно, у нее в руках не видели?

Гоша отрицательно помотал огромной косматой головой.

Рудольф Михайлович задумчиво посмотрел в окно на людей, неспешно прогуливающихся по Ратушной площади вечернего Вильнюса. Уважаемого профессора МГУ, долгие годы прожившего двойной жизнью, распирала вполне объяснимая гордость. Это было совершенно очевидно, но в это все равно не верилось: чтобы нейтрализовать его, Рудольфа Михайловича Четверикова, Советом Десяти были задействованы современные Хранители. А он ведь не Сталин какой-нибудь, масштаб совсем другой (в том, что Сталин был уничтожен Советом Десяти Четвериков не сомневался ни секунды, веря выводам собственных исследований). А вот, на тебе, заинтересовались!

Не зря десятилетиями вычитывал Рудольф Михайлович старинные документы, не зря сотни ночей были проведены у реактивов в университетской лаборатории, не зря были исписаны тонны черновиков! Рудольф Михайлович, как ни один другой смертный, был близок к разгадке тайны состава совершенной амальгамы, дающей абсолютную власть над любым человеком на Земле.

Удивительно, но страшное, опасное и великое оружие нужно было Рудольфу Михайловичу для свершения в общем-то банальной и вовсе не несбыточной мечты. Дьявольский профессор мечтал о безудержном сексе со всеми своими девятнадцатилетними студентками, которые принципиально не рассматривали его в качестве возможного партнера. Мечты пожилого профессора были похожи на сны шестнадцатилетнего подростка: он идет по городу, а каждая встреченная молодая красивая девушка мечтает заняться с ним сексом прямо здесь, на улице! Она раздевается и набрасывается на пожилого профессора, в глазах ее горит желание, а молодое податливое тело совершает такие невозможные вещи, что дух захватывает…

Молодые симпатичные девушки обижали Рудольфа Михайловича всю жизнь. Они коварно обманывали, использовали его, высмеивали, постоянно ускользали в последний момент и всегда предпочитали более удачливых, более наглых, более брутальных и понятных одноклассников, позднее однокурсников, а еще позднее коллег по работе. Даже банальный и достаточно традиционный шантаж молоденьких студенток «зачет в обмен на секс» не удавался Рудольфу Михайловичу. Одни смеялись над Четвериковым в голос, другие вступали с ним в непримиримую борьбу, третьи просто в упор не замечали озабоченного профессора, но в итоге ни одна из его студенток ни в какую не соглашалась на какие-либо его предложения.