Владимир Торин - Амальгама

Однажды Альфонсо Храбрый, король Леона и Кастилии, пообещал насыпать гору золота высотой с собственный рост тому, кто сумеет раздобыть секрет изготовления венецианских зеркал. И вот, движимые нечеловеческой жадностью, два стеклодува, отец и сын, решились на отчаянный шаг. Конечно, о том, чтобы выдать секрет и остаться жить дома, на острове Мурано, речи идти не могло. Побег отец и сын готовили в строжайшей тайне несколько месяцев. Они скрывались от любопытных глаз в стоках нечистот, сутками прятались в узком неудобном ящике, чтобы никто не заметил их тайную погрузку на корабль, в котором специально для них была оборудована секретная каюта, расположенная глубоко в трюме, среди мешков специй и клеток с диковинными животными, которых везли из восточных стран в Европу. Из корабля беглецов выгружали глубокой ночью, в обстановке строжайшей секретности и двое суток, без единой остановки, мчали в карете с плотно закрытыми шторами в Толедо. И лишь когда беглецов доставили до неприметного дома на одной из улиц Толедо, все входы и выходы в который охраняли отчаянные головорезы, входившие в отборную королевскую гвардию, только тогда отец с сыном смогли перевести дух и послать одного из стражников за вином, чтобы отметить счастливое бегство из Венеции. Стражник пришел с вином, открыл дверь в комнату, где прятались венецианцы, и с ужасом обнаружил обоих стеклодувов лежащими на полу и истекающими кровью. Горло отца и сына было перерезано, кровь залила весь пол, а на груди у каждого беглеца лежала маленькая красная карточка с изображением крылатого льва, вооруженного мечом, – так выглядела эмблема Совета Десяти. Вот как хранили тайну волшебных зеркал!

Барбаросса понимал, что рано или поздно в венецианское зеркало предложат посмотреть и ему. Видимо, этот миг настал именно сегодня. Подумать только, именно сегодня, когда он четко решил стереть Венецию в порошок! Они, что там, и мысли читать умеют?

Слова императора про зеркало, произнесенные только что ясно и конкретно, прозвучали тихо, но очень грозно.

Энрико Дандоло задержал руку, уже взявшуюся за край покрывала. Было очевидно, что венецианский посланник явно не обрадовался информированности германского императора. Как будто легкая тень пробежала по благородному лицу посла, но, надо признать, владел он собой великолепно. Легкая тень на лице исчезла так же быстро, как появилась, и никто бы ее никогда и не заметил. Никто, кроме Барбароссы.

– О великий император, – сказал Энрико Дандоло негромко, и голос его даже не дрогнул. – Я понимаю, что только ты, с присущей тебе мудростью, знаешь о некоторых чудодейственных фокусах, которые можно проделывать с нашими зеркалами. Однако людская молва приписывает этому слишком много небылиц, которые мы просто устали опровергать.

– Венецианец, твои слова так же похожи на правду, как карканье ворона на пение соловья! Ведь я угадал? Там зеркало? – Барбаросса угрожающе поднялся с трона.

Стражники, стоящие за троном Барбароссы, по-прежнему не двигались. Но в глазах их как будто включилась небольшая лампочка, обозначающая переход от спящего режима к активному.

– Да, о великий император. Там зеркало. Самое роскошное из существующих на земле, достойное твоего благосклонного взгляда. – Дандоло говорил спокойно, без страха глядя в глаза приходящего в бешенство германского императора.

– Ну, так взгляни в свое зеркало сам! Взгляни, а я посмотрю, что с тобой будет. – Фридрих захохотал. – Что, боишься?

– О великий император, – только сейчас голос Дандоло вдруг немного дрогнул, – чтобы раз и навсегда развеять небылицы, которые нечестивые люди рассказывают о наших зеркалах и которые недостойно привлекли твое августейшее внимание, я предлагаю сделать следующее.

Император с интересом взглянул на посланника.

– Пусть завтра здесь соберутся все близкие тебе люди, стража, свита. Я сброшу покрывало с этого зеркала. Первый подойду к нему и взгляну в него. Надеюсь, таким образом мы пресечем кривотолки и ты получишь прекрасный дар от моего государства.

– Отличная идея. – Было видно, что идея Фридриху и вправду понравилась. – Это будет правильно. Я завтра соберу весь двор и всем расскажу, как мы дальше будем жить с Венецией. Думаю, это будет важно услышать всем. Ну а ты, если, конечно, останешься жить, передашь это послание своему дожу. И с зеркалом твоим мы завтра тоже позабавимся! – сказав это, Фридрих опять засмеялся.

Посол молча склонил голову в почтительном поклоне.

– А теперь иди в свои покои. Тебе покажут, где разместиться. И не вздумай бежать! Надеюсь, у тебя хватает ума, чтобы понять, что это невозможно.

Неслышными тенями появились в шатре верные императорские оруженосцы и вывели гостя.

На улице к Энрико Дандоло подбежали двое слуг, которые вносили зеркало в шатер Барбароссы.

– Как же быть? Что же теперь делать, господин? – чуть слышно, еле разлепляя губы, зашептал один из них, заглядывая Дандоло в глаза.

– Вы все слышали?

– О да, мы находились вместе со слугами императора неподалеку от вас, господин. Мы ночью будем бежать? – Говорящий покосился на солдат императора, следовавших за ними, но на почтительном расстоянии.

– Нет, Серджио. Мы не будем бежать, – тихо и печально сказал Дандоло.

– Но как же тогда? Как же быть? – Слуга заглядывал в спокойное лицо Дандоло и даже представить себе не мог, что собирался сделать сегодня этот человек.

Долго еще будет жить благородный старец Энрико Дандоло. Удивительно долго. Но никогда он не забудет того, что произойдет сегодняшней ночью. Ни когда великая Венеция рукою Дандоло заставит непобедимого Барбароссу распластаться ниц перед папой прямо на площади Сан-Марко, ни когда Дандоло в восьмидесятипятилетнем возрасте станет правителем Венеции, ни когда он, девяностовосьмилетний, возглавит Крестовый поход и штурм Константинополя, а потом будет провозглашен византийским императором. Он не забудет потому, что самое важное событие в жизни Энрико Дандоло произойдет именно сегодня. Этой ночью было предначертано будущему правителю Венеции и Византии пройти великое и самое страшное испытание в своей жизни.

Прошла неделя с тех пор, как Сергей Анциферов прилетел в Москву, и неделя и одна ночь после страшного венецианского приключения. Древний пергамент в прозрачном файле, нагло размещенный в большой сумке среди сувениров, никакого внимания службы охраны аэропорта не привлек. Сергей часто думал, что он скажет о пергаменте, если вдруг его спросят о нем представители итальянской таможни или полиции. И всякий раз терялся, считая прежний ответ неправильным и стараясь придумать ответ новый. Ночами ему снились старик с перерезанным горлом и длинные уродливые венецианские тени, искажаемые узкими высокими стенами старинных зданий по набережным каналов.