Андрей Валентинов - Дезертир

Я слышал и голоса. В коридоре шумели, кто-то громко спорил возле самой двери, затем, кажется, послышался легкий скрип. Сознание — тот жалкий обрывок, что еще оставался у меня, — фиксировало происходящее спокойно и равнодушно. Да, дверь скрипнула, кто-то стал на пороге, кто-то вошел и остановился у моей кровати…

Меня позвали, но это было не мое имя. Звали другого — того, к которому я не имел отношения. Не имел. Не хотел иметь…

— Гражданин Шалье! Гражданин!

Кто-то потряс меня за плечо — и внезапно тьма исчезла. Я ощутил боль — и страх. Снова… Снова меня не хотят оставить в покое…

— Гражданин Шалье!

Того, кто стоял надо мной, я никогда не встречал. Крепкий чернявый парень в модном сюртуке, глаза внимательные, настороженные… Он не один — кто-то сидит в кресле в дальнем углу.

— Вы что, с открытыми глазами спите?

Тон был спокойным, но в этом спокойствии проблескивали искры нетерпения. Я вздохнул. Что ж, национального агента Шалье все-таки нашли. Сейчас лучше всего признаться — и тогда все кончится по-настоящему. Дважды не умирают, но эти двое найдут способ избавить меня от необходимости оставаться в этом мире. Они мастера — мастера Смерти…

Я невольно улыбнулся — и внезапно замер. Нет, я напрасно роптал! Я не смог узнать, что ждало меня в «Синем циферблате», но оставался еще один путь. Я попытаюсь понять, кем я был! И тогда дорога обязательно приведет к тому, что еще держало меня на земле! Они ищут Шалье — а я буду искать…

— Доброе утро, граждане!

Я не спеша встал, поправил камзол, провел руками по волосам. Да, в комнате двое, дверь плотно закрыта, плащи гостей брошены на спинки стульев, а тот, второй, что обосновался в дальнем углу, сидит, почему-то отвернувшись.

Я подошел к тазу, плеснул в лицо воды и долго вытирался толстым льняным полотенцем. Наконец вновь поправил волосы и присел на кровать.

— Я, кажется, не приглашал вас, граждане! Чернявый, похоже, слегка растерялся, но тут послышался голос того, второго, — негромкий, чуть дребезжащий:

— И были абсолютно правы, гражданин Шалье. Но, к сожалению, гражданин Шовелен, которого вы ждали, не сможет прийти. Он в Западной армии, и, боюсь, надолго. Отныне вы будете работать с нами.

— Амару, — чернявый подал широкую короткую ладонь. — А это — гражданин Вадье.

Гражданин Вадье медленно встал — и я чуть не присвистнул, не хуже юного санкюлота Тардье. Мой второй гость был копией Вольтера — по крайней мере, копией его портрета работы Гудона. Длинный нос, глубоко посаженные маленькие глаза, ехидная усмешка. Правда, этот Вольтер был слегка потолще и помоложе, вдобавок носил большой темный парик, но сходство все же поражало.

Было еще одно существенное различие. Философ не сотрудничал с Комитетом общественной безопасности, а тем более не был его председателем. Вадье, Амару, Шовелен — подписи, стоящие на удостоверении национального агента Шалье.

— Как вы меня нашли?

Гости переглянулись, а я между тем прикинул, что, вероятно, с Шалье сотрудничал отсутствующий здесь гражданин Шовелен. Эти двое с Шалье никогда не встречались. И кроме того, моя вчерашняя гостья, похоже, никак с ними не связана. О «друге» они не догадываются…

— Это было нетрудно, — гражданин Вадье снисходительно усмехнулся. — О вас доложили с Сент-Антуанской заставы. Остальное, как вы понимаете…

— Мы знали, что вы — человек очень осторожный, — быстро заговорил чернявый Амару. — Значит, вы постараетесь достать новые документы. Легче всего вам это сделать в Сен-Марсо…

— Поэтому мы отдали приказ проверить все гостиницы и пансионы, дабы установить, кто из новых постояльцев предъявил гражданское свидетельство, выданное секцией 10 Августа. — Вадье покачал головой. — К сожалению, эта работа заняла чуть больше времени, чем я думал. Наши люди, увы, не всегда расторопны…

Я кивнул, еле удержавшись от ответной усмешки. Всесильный и всевидящий Комитет Вольтера в черном парике искал меня больше двух суток. «Друг» справился с этим за пару часов.

— Итак, гражданин Шалье… — Амару выжидательно поглядел на меня, затем на гражданина Вадье, но оба мы молчали. Поэтому чернявый заговорил сам: — Мы понимаем, вы хотели бы отдохнуть. Вы это, конечно, заслужили, гражданин Шалье. Работа, которую вы вели в Лондоне и Кобленце, а особенно в Лионе, выше всяких похвал. То, что вы сумели уничтожить Руаньяка, — это настоящий подвиг…

— И если гражданин Шалье пожелает, в его честь будет устроено празднество с общественным обедом и шествием к храму Разума, — гражданин Вадье хихикнул и потер руки. — Если хотите — увенчаем вас лавровым венком. Можно — пальмовым…

— А дубовым? — охотно отозвался я. — Как в Древнем Риме?

В ответ — довольное хихиканье. Гражданин Вадье почесал кончик длинного носа и откинулся на спинку стула:

— В Древнем Риме, гражданин Шалье, дубовым венком награждали за спасение товарища в бою. Вы же отправили Руаньяка, который считал вас своим товарищем, аккурат на эшафот.

Я вздрогнул. Шкура национального агента Шалье показалась мне внезапно свинцовой.

— Эшафот был построен напротив Лионской биржи. Над нею повесили трехцветный флаг, а рядом — черный…

Слова вырвались сами собой. Я видел это! Нет, не я! Видел тот, кем я был прежде. Красивое двухэтажное здание, построенное совсем недавно, с лионским гербом над крышей. Герб, впрочем, был тоже завешан черным…

— Помню! — Вадье кивнул. — Я ведь тоже жил когда-то в Лионе, гражданин Шалье. Но этого здания уже нет. Гражданин Кутон приказал снести его в первую очередь.

Снести? Что за глупость! Зачем? Но я тут же вспомнил. Французская Республика, Единая и Неделимая, постановила: город Лион будет уничтожен до основания!

— Кстати, вы были правы, — в разговор вновь вступил гражданин Амару. — Помните, в последнем докладе вы предсказали, что армия Святого Сердца постарается скрыть смерть Руаньяка? Поэтому мы и решили казнить его привселюдно, но… Но сейчас этой шайкой снова командует какой-то Руаньяк!

Я вспомнил рассказы, слышанные от славных бойцов роты Лепелетье. Маркиз де Руаньяк умел появляться в двух местах одновременно, уходить из любых ловушек. Теперь, похоже, он решил обмануть саму Смерть!

— Но это ничуть не умаляет вашей заслуги, — подхватил Вадье. — Настоящий Руаньяк мертв — и это главное. Мы избавились от очень опасного врага. Вы сами писали гражданину Шовелену, что Руаньяк — страшнее Вандеи, страшнее даже Кобленца. Лион показал, что вы правы.

Я старался смотреть в сторону, чтобы проницательный старик не перехватил мой взгляд. Успокаивало лишь то, что настоящий Шалье скорее всего мертв — как и преданный им Руаньяк. Как и я сам…

— Надеюсь, мы вам достаточно воздали хвалу? — гражданин Вадье сцепил на колене длинные узловатые пальцы и вновь усмехнулся. — Или продолжить?