Олег Бажанов - На изломе

– Представляете, он меня ударил!..

В дверях появился Михаил:

– Врет, не бил я ее.

– Помогите мне, выгоните его, – попросила Ирина, глядя то на подруг, то на Иванова с Ващенкой. Но все лишь отводили глаза, понимая, что встревать в ссору влюбленных – глупо.

– Хорошо… – бросила Ирина и пошла к калитке. Ковалев, не попрощавшись ни с кем, ринулся за ней. Какое-то время на улице еще были слышны их удаляющиеся голоса.

– Пошли к Ковалеву мириться, – предположила Марина. – Ведь любят друг друга, а без представлений не могут.

– А я рада за них, – произнесла Тамара.

– Два сапога – пара! – усмехнулась Марина, входя в дом.

На стол хозяйки накрыли быстро.

– Предлагаю выпить! – с этого возгласа Ващенки начался прощальный ужин в доме Анны Семеновны. – Вино у девчат, как всегда, – самое лучшее!

– Я чуть-чуть, – подсказал Иванов наполняющему бокалы товарищу.

– За тебя, командир! – поднял Ващенка свой бокал. – И чтобы ты скорее оказался снова с нами!

– За твое возвращение, – подняла бокал Тамара.

– Саша, ты там долго не задерживайся, а то мы соскучимся, – попросила Марина.

– Не понял! – сразу возник Ващенка. – Это кто тут соскучится?

– Ладно! – засмеялся Иванов. – Это мне ревновать надо. На тебя, Андрюха, таких девчат оставляю!

Все звонко чокнулись бокалами и выпили.

– Ты сегодня останешься у нас? – тихо спросила Тамара.

– Нет, – так же тихо ответил Иванов.

Утром на вертолетной стоянке в ожидании вылета Андрей сказал Иванову:

– Марина мне нравится. Но понимаешь, страсти нет. А она ко мне очень тянется. Правда, еще ни разу не сказала, что любит. Может, и любит? Но вижу и понимаю, что нужен я ей. Поэтому, наверное, не брошу. Будь она такой, как Ирка, проблемы не было бы. Если бы бросил, то долго не жалел бы.

– Что, совесть мучает?

– И это тоже. Что я, свинья неблагодарная?

– Знаешь, Андрей, Наташа мне сказала там, когда мы ночевали в госпитале, что это мы, мужики, накладываем на женщину клеймо «гулящей», «непорядочной» своим отношением к ней. Ведь это правда, что когда нам плохо, женщина согревает нас не только телом, но и теплом своей души. А многие из нас потом в эту душу – с грязными ногами. Так что все мы мужики – свиньи непорядочные получаемся.

– А для меня, Саня, «непорядочная» – это когда гуляет замужняя. А свободная женщина имеет право делать все, что захочет. А вот если уж решила выйти замуж, то уж тут-то будь добра… Кстати, я уважаю умных, свободных и смелых. Таких, как Маринка. Но с ними нелегко.

– Я понял тебя, Андрей: Иринка – из тех, с кем легко, а Маринка – из тех, с кем труднее.

– Правильно. А Тамара из тех, с кем очень трудно.

– Интересная философия.

– Да. Она понимает, что ты ее не любишь, но добивается тебя. Очень настойчивоо. Как считаешь, добьется?

– Нет. По-моему, в отношениях между людьми все зависит от совместимости и притяжения людей. Любит – не любит? Вот с Наташей мы почувствовали друг друга с первой встречи. Мне ее сейчас очень не хватает. Кстати, она меня не любила. Тоже просчитывала, как вариант.

– Откуда знаешь? – не поверил Андрей.

– Сестра после похорон дала последнее Наташино письмо прочитать. Всю ночь над ним прорыдал, как баба.

– Вот так новость! Мы все были уверены, что Наташка в тебя влюблена по уши.

– Женщины – актрисы, – с грустью повторил Иванов услышанную от Тамары фразу. – Своего умеют добиваться.

– Ну, можно считать, что нам с тобой повезло встретить в жизни умных женщин. Что не так часто происходит, – после короткой паузы философски заметил Ващенка.

– Повезло, – со вздохом согласился Иванов. – Ну пока, Андрюха. Движки уже запускают…

– До встречи, командир! – Ващенка крепко пожал протянутую руку. Друзья обнялись.

Прибыв на место, Иванов представился подполковнику Мирину. Мирин оказался крепко скроенным, среднего роста моложавым офицером примерно одних лет с Ивановым. Своей внешностью и какой-то мужицкой неторопливостью подполковник органично вписывался в полевые условия, в которых действовали его подчиненные. Принял Мирин Иванова как хозяин гостя – в своей палатке. Беседовали долго. Оказалось, что Мирин окончил штурманское училище и даже успел полетать, пока не списали по здоровью. Вспоминая авиацию, подполковник предложил выпить, а там пошли разговоры за жизнь. Потом снова вернулись к делам служебным. Подполковник, насколько позволяла обстановка, объяснил задачи и тактику работы авианаводчиков.

– Работа авианаводчика тебе покажется интересной, майор, – пообещал Мирин в конце беседы. Район действий Иванов для себя выбрал сам.

На следующий день в составе группы авианаводки майор Иванов прибыл в мотострелковый полк. В тылу за позициями полка располагались артиллеристы. Группа авианаводки состояла из офицера-авианаводчика и солдата-связиста. Иванов при них имел полномочия одновременно и инспектора, и стажера.

В этот же день вышли на задание. Иванову понравилось наблюдать с земли за работой штурмовиков. Но больше всего он радовался появлению вертолетов. Все-таки двенадцать лет он летал на этих машинах.

Для себя Иванов все задачи по авианаводке уяснил быстро, и особых сложностей они у него не вызывали. На другой день он уже сам руководил наведением авиации на наземные цели.

В самой авианаводке не было ничего сложного, главное – выбрать позицию. Но наши войска, загнав дудаевцев в горы, теперь оттуда хорошо простреливались, потому что позиции федералов лежали перед боевиками как на ладони. На стороне боевиков тоже были лес и горы. Это затрудняло авианаводку. А если добавить сюда плохую связь, неточные данные разведки, быструю смену оперативной и тактической обстановки, запаздывание решений штабов, постоянные радиоперехваты противником, то авианаводка становилась архитрудной задачей. Чувствовался недостаток в опытных специалистах – авианаводчиках.

Пробыв только день на позициях, Иванов сделал вывод, что нашим войскам нельзя в такой ситуации сидеть на месте – нужно входить в горы и бить противника там. Также необходимо скоординировать действия штабов всех родов войск. При налаженном взаимодействии хотя бы пехоты, артиллерии и авиации весь процесс уничтожения боевиков занял бы по времени не больше недели. А никому не нужное сидение наших войск возле гор оборачивалось бессмысленными потерями. По этому поводу мнения солдат и офицеров, смотрящих противнику в лицо, совпадали. Но, видимо, в Москве строились другие планы.

Через три дня в составе группы авианаводки Иванов с автоматом на броне боевой машины пехоты (БМП) выдвигался вместе с передовым батальоном полка на новые позиции. Колонна в пути остановилась. Ветер донес запах горелой резины и мяса. Иванов рассмотрел впереди на обочине рядом с дорогой сгоревшую БМП и группу солдат в камуфляжах, которые стояли возле лежавшего на земле человека. Когда Иванов подошел, то понял, что это женщина. Джинсы и безрукавка на ней показались Иванову знакомыми. Женщина лежала на спине, неестественно закинув одну руку. От лица осталось страшное кровавое месиво с вывернутыми наружу зубами. В трех местах на груди след от автоматных пуль окрасил серо-голубую ткань в темно-красный цвет. По разбитой фотокамере, лежащей рядом с убитой, Иванов узнал свою недавнюю пассажирку, которую вез на вертолете из Чечни в Моздок вместе с группой разведчиков майора Быстрова. Тогда Быстров отрекомендовал ее как французскую журналистку.