Дмитрий Зурков - Бешеный прапощимк части 1-9

— И что потом? Твой боец живой еще?

— Он после этого стал самым рьяным ее защитником. А когда пришлось по случаю ей самой на склад ехать, да там какой-то кладовщик ее высмотрел и пригрозил, что не отпустит продукты, пока она и к нему «поиграть» не придет… Короче, я сам лично ездил и объяснял дураку, что то, что его в бочку с дождевой водой опустили вниз головой, — так это еще не беда. А вот если бы достать забыли, тогда… Мы с ним беседу бы уже не вели. Проникся, однако!

Ай, молодцы! Узнаю соколов по полету! Чует моя… интуиция, что первая в роте свадьба не за горами. Причем, при полном согласии всего коллектива. Не знаю, что тут сыграло бОльшую роль — мое личное отношение к девчонке и игра в «племяшку», или стремление в условиях войны сделать что-то доброе, хорошее, но Ганну все воспринимали, как свою младшую сестричку. За которую, ежели что… Ух, не завидую придуркам!.. Анатоль, тем временем, пользуясь правами хозяина, расположился за столом и привычным жестом, обстучав сургуч, снял картонную крышечку и разлил «жидкость всеобщего уважения и взаимопонимания» по рюмкам, заискрившимся в неярких лучах керосиновой лампы.

— Ну, за твою удачу, Денис! — Дольский стал серьезен. — Лихо погуляли. Мне твои порассказали, как вы там резвились, да и в отделе протоколы допросов пленных германцев читал об отсутствии снабжения. Честно говоря, когда ты рассказывал про партизан, — не особенно верил. Не думал, что можно вот так влиять на ход войны.

— Это наши солдаты могут без патронов, без снабжения на голом ура-патриотизме за Веру, Царя и Отечество одними штыками противника гонять. Только их после этого отцы-командиры штабелями в могилы закапывают и новых пополнений требуют, да отмазку нашли, мол на Руси-матушке баб много, еще нарожают. А у германцев — порядок превыше всего. Это и позволяет им быть самой сильной армией в Европе. Не помню уже где вычитал, во франко-прусскую войну идут порознь двумя колоннами, одна завязывает бой, другая в точно назначенный срок выходит во фланг. В результате меньшими силами разбивают французов в гораздо большем количестве. А у нас такое возможно? Нет. Пока наши хомяки-интенданты зашевелятся, войска от них уже на сотню верст вперед уйдут. Да и генералы у нас — та еще песня. Со слезами на глазах. Один Бобырь Ново-Георгиевский чего стоит. Я там был, видел, как все происходило!

— Ты, Денис, не горячись, а то, как сам когда-то сказал, — водка в рюмке закипит, долго держишь. — Анатоль снова становится веселым, разбитным балагуром. — Давай, твое здоровье!

Содержимое рюмки падает в желудок, разливается приятное тепло, за ним следуют драник с ароматным кусочком мяса. С непривычки слегка неуверенно работаю парой «вилка-нож», Дольский это замечает и подначивает:

— Огрубели в лесах дремучих, вашбродь, по болотам скитаясь, да под кустиками прячась? Привыкай, дружище, тебе теперь ко многому привыкнуть надо. Я-то в Минске уже пообтерся, но поначалу, когда первый раз в город вышел, многому удивился. Ладно, до войны, в мирное время, где ни попадя, вывески висели, что, мол, собакам и нижним чинам вход воспрещен, но сейчас зачем? Это мы там, на фронте в них людей видим, а здесь вся это тыловая камарилья только одним озабочена — урвать кусок побольше, да послаще. А на остальное и остальных — наплевать. Намедни хотел в городе поужинать, заехал в «Стеллу», — ресторация новая для господ офицеров открылась на Захарьевской, а там сплошь тыловые крысы с земгусарами веселятся, да так, что дым — коромыслом. Очередной свой гешефт обмывают, да мамзелек прямо там же щупают, а те и визжат от восторга. Все бы ничего, да начали застольные речи толкать. И выходило по их словам, что это они войну выигрывают, а не те, кто в окопах сидят и казенные харчи задарма трескают. Я к тому времени уже пару раз «к телефону» сходил, мне сгоряча обидно стало…

— Извини, не понял, — причем тут телефон?

— А при том, что ежели желаете, сударь, водочки, подзываете официанта и говорите, что нужно вам по телефону позвонить, затем идете в соседнюю комнатку и там, на столике рядом с аппаратом стоит полная рюмка. Сухой закон, как-никак. А те, — так вообще коньячок-с из чайника по чашкам разливают прямо за столом… Так вот, я к оратору подошел и высказал все, что про них думаю. А потом предложил дуэлировать. Ни одна сволочь не дернулась. Нет, один шпак ряженый хотел было из-за стола вылезти, да силенок не хватило, в своих шпорах запутался, чуть под стол не нырнул. Мамзельки еле поймали.

— Погодите, господин поручик. Рассказывайте медленно и понятно. Что за ряженые тут у тебя? И кто такие земгусары?

— Расскажу, только давай еще по рюмочке. — Анатоль снова разливает водку по рюмкам. — Ну, давай выпьем, Денис Анатольевич. Чтоб на душе не так паскудно было… Так вот, около полутора месяцев назад, в начале июля был образован «Главный по снабжению армии комитет». В него вошли уполномоченные Земского союза и Союза городов, которые объединились. Получилась новая организация под названием «Земгор».

— И что тут такого плохого, а? — Откидываюсь на спинку стула и с удовольствием закуриваю ароматную папиросу. — Земства же с самого начала войны помогали армии. Госпитали, лазареты, питательные пункты на станциях, санитарные поезда, — да много чего делали. Вспомни, к нам тоже уполномоченные этих союзов приезжали, решали вопросы со снабжением.

— Да, согласен, только пока они ранеными и благотворительностью занимались, все было нормально. Но теперь им поручено снабжение армии всем, вплоть до производства боеприпасов. А еще уйма трусливой сволочи осела во всех этих комитетах, комиссиях, секциях, совещаниях. И призыву они не подлежат. Зато им разрешено носить офицерскую форму!.. Нашу форму, только с узкими серебряными погонами с вензелем конторы «ВСГ» или «ВСЗ». Причем, к ней полагается холодное оружие. Представляешь?! Я недавно такого типуса увидел!.. Гимнастерка, шаровары, фуражка, сапоги с застежками под коленками, ремни «Сэм Браун», слева даже свисток торчит. Наверное, чтобы звать городовых на подмогу, когда его грабить будут. Полевая сумка, и, самое пикантное, — на портупее от шашки висит кортик, да какой!.. Длина — чуть ли не с аршин, на голове рукояти птичья голова, загнутая крестовина. Я немного разбираюсь в холодном оружии, благо, дома дед, а потом и отец неплохую коллекцию собрали за годы своей службы… Короче, был это почтмейстерский кортик образца годов где-то тысяча восемьсот двадцатых. И где только раскопал такое, каналья?..

— Ну, у вас, кавалеристов, тоже свои понятия о красоте имеются. Шпоры серебряные, монетка в ножны, чтоб бренчала, стек с петелькой… Продолжать?

— Не надо путать, подпоручик. У нас — традиция. А у них — как ты говорил это слово?.. Понты? — Дольский снова наполняет рюмки. — А сами они суть — трусливые тыловые крысы.