Дмитрий Зурков - Бешеный прапощимк части 1-9

— Расскажем, расскажем. У нас секретов от своих не водится, в отличие от некоторых. А насчет выпивки, — Игорь Александрович оборачивается к одному из своих прапоров: — Алексис, будь добр, распорядись, чтобы этого… Мойшу сюда доставили.

Прапорщик выходит за дверь, а Федоренко выдает почти анекдотичный рассказ:

— Мы, когда сюда добрались, только устраиваться начали, как прибегает вестовой, мол, там какой-то тип меня спрашивает. Мне стало интересно — кто таков, дал команду привести. Заходит, представляется Мойшей Леебензоном, полковым жидом. Спрашиваю, мол, а что за должность такая. А он в ответ и рассказывает, что здесь постоянно военные стояли и его услугами пользовались. Если надо чего достать, мол, это — к нему. И что, интересуюсь, достать можешь? А все, отвечает, могу. Отрез сукна на форму, сапоги новые, девочек, если надо, водку, папиросы, марафет, в общем, — все, что пожелаете. Отправил его, чтоб на следующий день пришел, порасспрашивал тут местных, — все, как он и говорил. Вчера заказал ему полдюжины водки, — за полчаса, шельма, управился, но и взял по два рубля за бутылку.

— Отлично! Коль Вы рекомендуете, воспользуюсь его услугами…

Леебензон, полностью соответствующий своему званию внешним видом и акцентом, оказался невысоким полноватым евреем лет пятидесяти с уже начинающей седеть шевелюрой. Если вытряхнуть его из старого задрипаного лапсердака, который верой и правдой служил, наверное, еще Мойшиному прадедушке, да напялить кожанку с фуражкой, — вылитый Швондер из «Собачьего сердца» получится, только без революционной наглости и вседозволенности на лице.

Так, займемся арифметикой. Мне нужно проставиться господам офицерам, в особенности, — Николаю Павловичу. Получается где-то бутылки четыре. Это, значит, — раз. Памятуя о введенном сухом законе в роте, и, дабы не создавать неприятные прецеденты по поводу «двойных стандартов», бойцам тоже можно позволить расслабиться. Все-таки, уже в тылу находимся, а за плечами у всех — не воскресная прогулка. Значит, по косушке на брата. Итого, в грубом приближении — полсотни бутылок водки. Это — два. Нехитрый арифметический подсчет, получается пятьдесят четыре бутылки. Округляем до ровного, в итоге — шестьдесят, сто двадцать целковых. Жалование за месяц, ибо у солдат сейчас нет ни копейки. И где взять?.. Да в том самом пакете, который Синельников презентовал. И пойдут деньги на благое дело. Людям нужно хоть чуть-чуть прийти в себя после рейда. Заслужили. А если у Валерия Антоновича возникнут вопросы, — отвечу по всей строгости. Потому, что нутром чувствую — надо! Хотел отложить сие праздненство до пункта постоянной дислокации, да, видно, — не судьба.

Полковой… снабженец вместе с дежурным унтером остаются возле казармы, а сам бегу к себе, достаю нужную сумму и быстренько возвращаюсь.

— Так, Мойша! Ты в состоянии обеспечить мне в самое кратчайшее время шестьдесят бутылок водки?..

Наслаждаюсь очень редким зрелищем — выпученными от неожиданного предложения еврейскими глазами. Которым, впрочем, вторят такие же выпученные, но уже исконно русские, глаза унтера на заднем плане.

— … Таки господину офицеру нужно цельных ШЕСТЬДЕСЯТ бутылок водки?! — Мойша, наверное, подумал, что ему померещилось. — Таки… Я правильно услышал господина офицера?!

— Правильно, правильно. — Показываю кулак унтеру, застывшему аки соляной столб. — Вот только пикни мне что-нибудь на эту тему в казарме!.. Порежу на мелкие тряпочки!

Дежурный, быстро сообразивший, для чего понадобилось такое количество спиртосодержащей жидкости, расплывается в улыбке от уха до уха, и с лукавым выражением на лице кивает, мол, все понял, буду молчать, как рыба. Свежезамороженная.

— Я дико извиняюсь, но это будет стоить господину офицеру… — Мойша шевелит губами, одновременно помогая себе на пальцах. — Час времени… И… Сто десять рублёв денег…

— На, держи. — Протягиваю ему несколько купюр, надо же, даже скидку организовал. — Сюда же добавляем папиросы и… что-нибудь вкусненького копченого. Справишься с заказом?

— Господину офицеру не нужно сумлеваться. Таки Мойша сделает усе в лучшем виде. — На его лице появляется улыбка. — И пусть этот шлимазл Беня Эрцах сделает кус мир ин тохес, когда придет к старому Израэлю и найдет там только пустые бутылки. Через час вы будете иметь все, что заказали.

Теперь уже спокойно и с каким-то даже достоинством, еще раз выслушал наши пожелания и моментально исчез, получив аванс. Минут через сорок, которые у меня ушли на решение текущих вопросов, появился уже в сопровождении еще двух своих соотечественников и шустрого мальчонки, помогавших тащить водку, папиросы и кое-что из закуски. Пакет с офицерским заказом передаю дневальному, чтобы отнес в «собрание», остальное вместе с Мойшей и дежурным прячем под замок в кладовке, затем выхожу на крыльцо, чтобы рассчитаться с внештатным, но очень ценным снабженцем.

— Держи деньги, гешефтмахер. Быстро управился, хоть и взял дороговато. Ты, и правда, можешь достать абсолютно все?

— Господин офицер может не сомневаться. Если это есть в нашем городе, таки я это могу достать и принесть.

— И, что, если я сейчас скажу, к примеру, срочно нужен десяток «веселых» девок, ты и их также быстро найдешь?

— Таки вашему благородию нужны дефочки, или просто так спрашиваете? — Мойша испытующе смотрит на меня, ожидая, наверное, что спроворится еще один гешефт.

— Считай, что узнаю на будущее. Так как? Могу заказать, если надумаю? Любых? Блондинок, брюнеток, шатенок? И почем берешь?

— Таки вашему благородию господину офицеру нужно было появиться на один год раньше. Тогда здеся был обычный город, а в ентих самых казармах стояли кавалеристы из запасного полка. И кажный месяц сюда приезжал цельный вагон разных веселых фифок… А господа молодые офицеры веселились с ними от души, и иной раз устраивали даже выводки…

— Не понял, а это что за ерунда такая? — Из всех похожих слов знаю только выволочку и выездку. Хотя — стоп! Анатоль как-то говорил, что устроит своим драгунам хорошую выводку. Что-то типа строевого смотра для лошадей. Причем тут… дамы несерьезного поведения?

— Таки если господин офицер не знает, Мойша сейчас все объяснит. — Снабженец даже немного повеселел, по-видимому, от приятных воспоминаний. — Когда приезжали новые дефочки, господа офицеры с ними договаривались, и на чьей-нибудь квартире посреди комнаты ставили стол, за которым сидела «комиссия», заводили граммофон с разными военными маршами. А фифки по одной безо всякой одежды под энтие марши должны были подходить к столу для осмотра. А господа офицеры оценивали их поставку ног и все другие стати…

Ну ни хрена ж себе нравы гусарских бивуаков! Типа, оторваться перед отъездом на фронт? Горячие, блин, кавалерийские парни! Их энергию, да в правильных целях бы использовать!..