Владимир Поселягин - Комсомолец

— …молодец, знание предмета у тебя, Евгений, хоть и на приличном уровне, но на некоторые вопросы ты ответил неполно. Поэтому, извини, четыре, больше поставить не могу. Устраивает оценка? — чуть склонила голову Нина Васильевна, наша учительница по физике.

— Хотелось бы поднять выше, но не могу, Нина Васильевна, уезжаю послезавтра. Поэтому согласен, — вздохнул я. Это была моя третья четверка в табеле.

Выйдя из класса — я по привычке и для экономии времени отвечал одним из первых, только Селезнева успела меня опередить, — поспешил к завучу, именно она должна была оформить мне выпускные бумаги. Жаль, годков мне мало, до паспорта не дотянул.

Завуча на месте не оказалось, она была на экзамене другого класса, на год младше. Постучавшись в дверь и вежливо вызвав ее, я сообщил оценку и попросил побыстрее составить нужные бумаги. Та пообещала сделать их к вечеру. Поблагодарив пожилую женщину, я поспешил к выходу. Сегодня у нашего класса гуляния, окончание школы в этом году, идем на речку праздновать.

Я не хотел сначала идти, но Селезнева уговорила, да и почему нет? Хоть отдохну, а то только делами и занимаюсь. На речку мы пойдем в три часа дня, то есть у меня еще четыре часа впереди, вот их я и хотел потратить с пользой.

Через двадцать минут я был на территории конюшен и сразу направился к Матвеичу. Нашел его у денников с командирскими конями. Тот со слесарем решал, как перевесить калитку. Судя по выбитым петлям, конь, что тут стоял, хорошо так побушевал.

— Всем привет, — поздоровался я, заглядывая в денник. — Кто это тут как ураган прошелся?

— Ураган и был. Конь комдива-два Васильченко из Игнатьевского полка. Вчера оставил его у нас, к семье отправился, а тот вон что устроил. Кобылу почуял, — пояснил старшина. — Едем, как договорились?

— Да, сейчас схожу переоденусь.

— Тогда Сивого запряги в тачанку, пешком что-то лень идти. Парит, как бы дождь не начался.

— Лады, сейчас сделаю.

Сходив в жилые бараки, я там переоделся в свой танкистский комбинезон и недавно купленные сапоги, которые вот уже больше недели разнашивал. После чего поспешил в конюшню.

Когда Матвеич освободился, я уже запряг Сивого в повозку, которую мы между собой называли тачанкой. На самом деле один в один, только «максима» на задке не хватает. А так это была санитарная повозка, приписанная к санроте бригады. Удобная, с сиденьями.

— Ну, давай, — дернул Матвеич поводьями, и мы покатили к выезду с территории. Проехав ворота и часового, мы направились вверх по улице, пересекли весь город, рынок и речушку, пока не подъехали к кирпичным строениям фабрики на окраине.

— Бывшая каретная мастерская, тут мастер один с помощниками очень хорошие пролетки и повозки делает. Я с ним вчера разговаривал — случайно на улице встретились, пообщались. Он сказал, что у него есть пара повозок как раз для тебя.

— Это хорошо. Насчет коня тоже решили?

— У нас брать, значит, не хочешь?

— Списанного? Извини, Матвеич, но нет, знаю я у нас всех лошадей. Не-е, мне молодой конь нужен, чтобы мог весь день идти и тянуть телегу. Причем груженую.

— Тяжеловоз, значит, нужен, артиллерийский конь.

— Что-то вроде, — согласно кивнул я, покидая следом за старшиной пролетку.

— Знаю, где можно такого коня купить, только это в Городище ехать надо. Там один местный коней разводит, немного, но разводит. Я уже ездил к нему на предмет купить, но у него только тяжеловозы. Огромные — ноги, как у тебя тело.

— Посмотрим, — согласился я.

— Ну-ну. Смотри, растратишь так все отцовские запасы, на что жить будешь? Или ты крестьянствовать решил?

— Да нет, на комсомольскую стройку собираюсь, а там свои повозки и лошади очень нужны.

— А-а-а. Ну ладно.

В это время мы вошли в гулкое помещение, чем-то напоминающее гараж — видимо, это и была каретная фабрика. Да и висевшая на стене лакированная дверца с дворянским гербом на это намекала. Указав на нее Матвеичу, я негромко сказал:

— И не боятся ведь.

— Да это же не их. Так, для вида… Степан! Выходи, я тебе покупателя привел, как и обещал.

Мы не успели осмотреться, как в помещение прошел гигант под два метра ростом с метровым разворотом плеч.

— Здорово, Матвеич, не ожидал тебя так рано, — прогудел он.

С гулким хлопком соприкоснулись ладони, после чего местный мастер обратил внимание на меня. Рукопожатие у него было крепким, я даже не пытался перебороть нажим, но показал, что силу имею, просто сюда не силой рук мериться пришел. Мастер Степан это понял, и в его глазах мелькнуло уважение.

— Ты чего один, где ребята? — спросил старшина.

— Так у колесника моего. Он недавно женился, хату рубят. На десять дней отпустил. Через три должны вернуться.

— Понятно. Вот это клиент, про которого я тебе говорил. Евгением зовут.

— Так что тебе надо? — обратился ко мне мастер. — У меня телег восемь на продажу выставлено. За две, правда, я уже задаток получил, так что шесть есть.

— Пойдем посмотрим, — кивнул я.

Мы вышли на другой двор. Там рядком, как выставочные образцы, действительно стояли пять телег, две пролетки и двуколка. Было видно, что Степан — мастер широкого профиля. Осматриваясь, я на миг замер и направился в угол двора. Там стояло нечто интересное.

— А эту почему не показываете? — спросил я, разглядывая немного странную телегу.

Первое, что бросилось в глаза, — колеса-дутики от старого автомобиля. На это намекали спицы на дисках. Также были рессоры и сиденье со спинкой для возницы, со ступенькой для ног.

— Стоит дорого, — флегматично пожал плечами Степан. — По заказу сделал двадцать штук таких, девятнадцать ушло, а эта вот задержалась. Держал для одного, очень уж просил, да пропал куда-то.

— Можно ее осмотреть?

— Конечно.

Такую повозку я видел в Луцке, на рынке, куда приезжал один из крестьян, что каждый день доставлял свежие продукты. Особо в глаза она не бросалась, тут можно видеть разные поделки местных Кулибиных, но главное, что она мне подходила.

Эта телега имела шкафчики. Да-да, самые настоящие шкафчики с дверцами. Сиденье возницы нависало над кузовом, если можно его так назвать, и Степан этому пространству нашел интересное применение, сделав два шкафчика с ушками для замков. Их еще и запирать можно. Совсем отлично.

— Сколько? — спокойно спросил я, стараясь не показываться своего интереса.

— Тысяча, — спокойно ответил Степан.

— Да побойся бога, мастер!.. Восемьсот.

— Тысяча без торга. Я в нее душу вложил, эта телега лет двадцать без крупных поломок проездит, если ты ее ничем тяжелым нагружать не будешь. Тонна, не больше.

— Давай хотя бы девятьсот.

— Тысяча.

— Ладно, но перед тем как я ее заберу, проведи осмотр и смажь где нужно. А также мне нужны средства для ухода за ней, и смазку не забудь для осей.