Владимир Поселягин - Комсомолец

— Только когда комар садится на твои яйца, ты понимаешь, что всегда есть путь решить проблему без применения силы… Предложение интересное. Тем более пора менять место дислокации. Разворошил я местное гнездо, и меня уже начали искать. Сегодня бандиты милиционера захватили. Как раз про меня и спрашивали. Он мне сам сказал. Ищут меня, наступил я им на родную мозоль.

— Что с милиционером?

— Отбил и передал армейцам, те должны довезти его до госпиталя. Пришлось документами светить.

— Значит, согласен поучаствовать в этой акции?

— Согласен, только смысла не вижу. Они все мертвы.

— Подожди, до этого района сорок километров сплошных лесов. Откуда ты узнал?

— Ну, я работаю километров на двадцать от лагеря, это так, далеко стараюсь не уходить, но вот ветер нашептал, что там произошло. Очень информированный ветер оказался.

— Ты посмотри, лейтенант, какие у нас сотрудники внештатные, уже с ветрами разговаривают и, главное, ведь информацию получают! — обратился Немцов к Васильеву.

— А что тут такого? Ну досталась оуновцу фамилия Ветер, что в этом странного? — удивился я.

Оправившись от удивления, Немцов спросил:

— С этим Ветром поговорить можно?

— Улетел он.

— Может, хватит?! — стукнув себя по колену, спросил Немцов.

— Да правда улетел. Оказывается, если наклонить конем сосну, сила сгиба дерева играет роль пружины. В общем, верхняя часть по пояс улетела, остальная осталась на земле.

— Что ты с ним сделал?

— Пальцем не тронул, клянусь, — честно ответил я. — Просто когда дружки его нашли, то из двух веревок перерезали не ту, вот его и… раскидало. А так он жив был.

— А если бы перерезали другую веревку? — спросил Васильев.

— Да то же самое было бы, — равнодушно ответил я. — Та, что требовалось перерезать, в траве была замаскирована.

— Что этот Ветер еще нашептал?

— Армейцев послали на убой. Вместо того чтобы их нормально вооружить, отправляя на лесозаготовки, дали вооружения всего на одно отделение и по пять патронов. Причем ротный настаивал на полном вооружении. А политрук надавил свой должностью и заявил, что советским воином нечего бояться на своей земле. Вот и отправили взвод почти безоружным. Ладно хоть для одного отделения вооружение командир продавил. Теперь, после пропажи подразделения с взводным, этого ротного под суд, а политрук вроде как ни при чем, он за него не отвечает.

— Ну, тут еще разобраться надо, политрука этого застрелили. Пуля в висок попала. Из леса стреляли.

— Повезло мерзавцу, или следы подчищали? Может, этот политрук и сдал подразделение.

— Ты про бойцов и наших сотрудников говори.

— Да что там говорить? Армейцев почти всех в плен взяли. Троих только при сопротивлении убили. Заставили снять форму, она и была их целью, а потом по очереди закололи штыками. Трупы закопали. А про наших могу сказать, что расстреляли их из засады и также замаскировали следы боя. Интересно, какой идиот их в лес послал всемером?

— Искали предателя в своих рядах, об отправке этого подразделения знали всего шестеро. Проверка показала, предателя среди них нет. Но подразделение назад не вернулось, как сгинули.

— Есть, — покачал я головой. — Этот Ветер был участником обеих акций, и в обоих случаях до них заранее довели, когда и какое количество советских солдат им ждать. Про наших даже оружие какое описали. Мол, не беспокойтесь, там всего один пулеметчик, его снайпер снимет.

— Черт! — стукнул себя кулаком по колену Немцов. — Тут чуть ли не война на носу, а у нас предатели в рядах.

— А вы тоже в курсе про двадцать второе июня? — заинтересовался я.

— Уже трое перебежчиков от немцев. Все твердят одно и то же. Получается, через шесть дней начнется война. Сколько ни отправлял рапортов наверх, всегда один ответ: информация проверяется. Не поддаваться на провокации.

— Да уж, начальство в своем репертуаре, — презрительно скривил я губы. — Ладно, когда намечается акция?

— Да что уж теперь, если наших в живых нет, — вздохнул Немцов.

— Но остались те, кто участвовал в уничтожении наших. А я знаю, где они укрываются и прячут снятую форму и оружие, — лениво выдал я.

Вообще-то эту информацию я приберегал себе. Сам через сутки хотел сниматься и перебираться на тот участок леса, куда и собрался направить меня Немцов.

— Хорошая новость. Но действовать будешь не один. Нам на усиление передали взвод осназа, так что будешь у них проводником. Как, справишься?

— Постараюсь соответствовать, — серьезно кивнул я. — Я там, конечно, не был, но ориентиры со слов допрашиваемых бандитов знаю. Главное — сориентироваться.

— После окончания этой операции чтобы был в Луцке как штык. Доложишься по этому месяцу. Ясно? — вставая с чурбачка, спросил капитан.

— Да.

— Все, свободен.

— Это вы у меня в гостях, — удивился я.

— Извини, не сплю вторые сутки. Поиск предателя в наших рядах взвалили на меня.

— Бывает.

Немцов встал и, посмотрев на меня, сказал:

— Васильев теперь твой куратор. Все подробности операции будешь обговаривать с ним.

— Без проблем, товарищ капитан.

— Ну, все, я надеюсь на тебя, Михайло. Нужно раздавить эту падаль.

— Сделаем, — уверенно ответил я. — Кстати. Почти стемнело, а вам до дороги еще километра три по лесу идти.

— У нас сопровождение, — отмахнулся капитан.

— Восемь человек для леса ничто.

— А ты?

— А я бегаю быстро.

— Как ты их засек?!

— Шумят, — пожал я плечами.

Подошедший Васильев сообщил, у какой деревни он будет завтра к обеду ждать меня с бойцами осназа, и заторопился следом за капитаном.

— Странная ситуация, — вздохнул я и добавил: — Прощай, веселая и беспокойная, но уже привычная жизнь.

Через час, расставив растяжки, я уснул спокойным сном, в ногах у меня тихо посапывал Шмель, а на лугу спал Красавец.

Утром я провел все необходимые операции по разминированию лагеря, убрал семь растяжек, пока на них Шмель не напоролся, и стал заниматься подготовкой к отъезду. Плотно позавтракав и переодевшись под крестьянина, я погрузил последнюю утварь.

Естественно, что в повозке у меня ничего не было. Что я, идиот — хранить оружие и другие ценные вещи вот так открыто? Конечно, при экстренной эвакуации я потеряю время, но проще все бросить и свалить с поляны на пустой повозке, чем на груженой. За вещами и потом можно вернуться, они у меня мало того что спрятаны, так еще и заминированы.

Напоив Красавца — последнюю воду ему вылил из запасов, — впряг коня в повозку и, убедившись, что на месте лагеря ничего не осталось, поехал на противоположную опушку поляны. Там, углубившись в лес метров на тридцать, благо деревья тут расступались, остановил коня у высокой елки, ветви которой склонялись до самой земли. Обезвредив две мины и растяжку, я убрал масксеть и стал вытаскивать из-под елки ящики с оружием и боеприпасами. Кстати, последних осталось довольно мало. Особенно к пулемету — недельки две тому назад я изрядно пострелял у лесного озера.