Владимир Поселягин - Осназовец

Добравшись до опушки и заметив угловатый силуэт машины, я замер, укрывшись за деревьями, и, улегшись на листву, пополз ближе. Добравшись до крайнего дерева, я осторожно выглянул. Увиденное мне не понравилось, но смотрел я с интересом. Роща, оказалось, имела форму подковы, и вот на этой недополяне и расположилась группа людей и «опель-блиц».

У машины с откинутым задним бортом стояло двенадцать человек, которые под дулами винтовок раздевались, бросая всю одежду в общую кучу. Там были молодые мужчины и женщины, даже девушки были. Окружали их шестеро полицаев с винтовками, у борта стоял немецкий унтер и брезгливо за всем этим наблюдал, а у открытой водительской двери на подножке сидел немецкий солдат, видимо водитель, и ножом из банки ел тушенку, тоже поглядывая за представлением. Судя по его виду, это все ему уже было привычно.

Вот один из полицейских, без винтовки, но с большой кобурой на животе, вдруг ухватил одну из женщин за ягодицу — та действительно была довольно молода и красива. Это вызвало гогот остальных полицаев, и они прикладами и пинками погнали евреев, а это были именно они, в сторону. Присмотревшись, я заметил на деревьях в той стороне пулевые отверстия. Похоже, это была не первая партия.

Полицаи находились ко мне спиной. Унтер смотрел в ту же сторону, лишь водитель, что отложил банку с тушенкой, ковырялся в чужих вещах. Он-то первым и заметил меня. Пока до него дошло, что в его сторону бежит деревенский паренек с двумя пистолетами в руках, причем у одного странно удлинен и раздут ствол, я успел сократить расстояние еще на пять метров. И когда тот открыл рот, чтобы поднять тревогу, вскинул пистолет с глушителем и выстрелил, после чего произвел следующие выстрелы в унтера, всадив ему по пуле в каждое плечо. Нужно было поговорить, то есть «язык» требовался.

Полицая поняли, что позади что-то не так, когда вскрикнул унтер, до этого их заглушали крики жертв, которых они готовы были вот-вот расстрелять. Когда двое обернулись, я уже стоял неподалеку от лежавшего у колес грузовика унтера и целился в них. Встал я так, чтобы гражданские не попадали в прицел. То есть чуть сбоку от них. Первыми упали двое обернувшихся, потом тот, что с пистолетом, который продолжал лапать понравившуюся ему женщину — она-то и кричала больше всех, отчего он ей отвешивал оплеухи. Добив остальных, я подошел и произвел контроль.

— Спасибо, спасибо большое, — трясущимися губами поблагодарила меня женщина. На вид ей было лет двадцать пять.

— Да я не знал, что вы внутри, мне машина нужна, — отмахнувшись, честно признался я и тут же напрягся, когда меня кинулись обнимать. Учитывая, что все женщины были обнажены и, надо сказать, имели неплохие формы, было это несколько… неловко. Для меня точно.

Но пришлось перетерпеть поцелуи и слезы женщин — до них, видимо, только сейчас дошло, что все, они живы, не расстреляны, и все их эмоции обратились ко мне.

— Ну все, хватит, — не выдержал я. — Одевайтесь, мало ли кто на шум тут появится.

С этим я лукавил, думаю, все части, что рядом расположены, знают, что тут происходит, и солдат на выстрелы не пришлют. Видно же, что акция не в первый раз проводится.

— Спасибо тебе, — сказал молодой парень. Он единственный, кто успел поднять винтовку одного из полицаев и держал ее в руках, так же сверкая своими причиндалами, как и другие.

— Сочтемся. Можно даже сейчас. Машину я забираю, могу вас до леса докинуть, но и вы мне кое-что поможете в нее загрузить. Как вам?

— Я согласен, — кивнул тот. — Остальные тоже помогут.

— Тогда собирайтесь.

Я ошибся, назвав их евреями, ими были только трое, остальные русские, украинцы и поляки, интернационал. Тот паренек с винтовкой как раз и был поляком. Пока они одевались и собирались, я осмотрел оружие унтера и полицая, после чего выщелкал из магазинов все патроны. С таким темпом стрельбы у меня их скоро дефицит будет. Само оружие я трогать не стал, оно мне ни к чему было, а вот несостоявшиеся жертвы прихватили все. Кстати, унтер еще был вооружен автоматом, только тот не висел у него на плече, а лежал рядом на краю кузова грузовика. Автомат я не стал забирать, его прихватил один из одевшихся мужчин, забрав также магазины. Унтера допросить не получилось. Когда я к нему подошел, то понял, что он мертв. Похоже, одна пуля повредила что-то серьезное.

Застегнув трофейный немецкий китель, я поправил пилотку и, подходя к кабине грузовика, велел:

— Забирайтесь в кузов, выезжаем.

В кузов полезли все, китель унтера был испачкан кровью, поэтому в кабине я был один. Грузовик уже был развернут носом к выезду, так что, запустив еще горячий мотор, я включил первую скорость и, переваливаясь на неровностях, вывел его на тропинку, где переключился на вторую скорость и поехал вдоль опушки к тому кустарнику, где стояла моя тачка.

Добравшись до нужного места, я развернул машину и загнал ее задом в кусты, там был как раз проход. По дороге, с которой было видно машину, проехала легковушка в сопровождении мотоцикла, кажется, там были летуны аэродрома. Они тоже покосились на меня, видно было хорошо, до дороги было метров сто. Подождав, когда они скроются, я покинул кабину и направился к заднему борту, около него уже стоял тот парень-поляк с винтовкой в руках.

— Зови остальных парней, вчетвером мы быстро все погрузим. Чем быстрее это сделаем, тем быстрее уедем.

— Хорошо.

Пока он подзывал товарищей, я перетаскал свои вещи, то есть мешки в кабину.

После этого мы подкатили тачку. Задний борт уже был откинут, и вчетвером с трудом подняли бочку и поставили ее в кузове. Женщины нам немного помогли, хотя и не все еще пришли в себя. Туда же убрали канистры и бензонасос, аккуратно свернув брезент. Его я тоже убрал в кузов. Хорошая штука, особенно в дождь.

Как только мы закончили, я затолкал тачку в кусты, снова ее замаскировав. И пока они садились в кузов, я вернулся в кабину и запустил движок. На медленном ходу, переваливаясь, подъехал к дороге и покатил по ней в сторону большого лесного массива.

За все время пути нам дважды встретились посты и трижды конные патрули, но на мой трофейный грузовик никто не обращал внимания, видимо знали, какой службе он принадлежит и какую функцию выполняет. Дурная у него, похоже, слава была. Честно говоря, я на это и рассчитывал.

Когда мы добрались до леса и поехали вдоль опушки, я перед поворотом на ту дорогу, что шла по лесу рядом с нужной мне просекой, остановился и, не глуша двигатель, подошел к заднему борту, снимая на ходу китель. Подняв брезент, я заглянул внутрь и, натолкнувшись на двенадцать пар глаз, сказал:

— Как и обещал, большой лес. Можете вылезать.

Первыми покинули машину мужчины с винтовками в руках, потом и женщины. У некоторых тоже было оружие и пояса с чехлами. Как только они выбрались, я сказал: