Коллектив авторов - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА VI

Через некоторое время государственные дела напомнили о себе. Екатерина была не просто женщиной – она была правительницей огромной страны, и долг призывал ее возобновить работу. И вот наступил день, когда она опять вошла в свой кабинет.

Екатерина проснулась как обычно, в шесть часов утра. Фрейлина помогла ей одеться. Екатерина завершила свой утренний туалет и прошла в свой кабинет. Здесь ее ждал утренний крепкий кофе с густыми сливками и печенье. После завтрака государыня села за работу и писала до девяти часов.

В девять обычно она принимала докладчиков. Первым входил обер-полицмейстер, и в то утро он уже ждал у двери, когда ему будет позволено войти.

Вдруг по дворцу разнесся ужасный крик. Все бросились в кабинет к Екатерине – она закричала так страшно, что придворные подумали, что императрице опять стало плохо.

Государыня неестественно прямо сидела в своем кресле, ее лицо было белым как снег, рот сжат в одну тонкую линию. Она смотрела перед собой невидящим взглядом. Это зрелище было настолько страшным, что придворные, столпившиеся в дверях кабинета, не осмеливались с ней заговорить.

Послали за Потемкиным. Когда взволнованный князь буквально влетел в ее кабинет, Екатерина сидела всё в той же позе. Потемкин взглядом приказал всем выйти.

Он взял ее похолодевшую руку и поднес к губам, пытаясь своим теплом хоть немного отогреть свою любимую государыню.

– Что случилось, что с тобой, сердце мое? – ласково спросил он Екатерину.

Она вздохнула, кровь понемногу стала возвращаться к ее лицу, сердце снова начало биться. Присутствие этого большого, верного мужчины, который любил ее больше всего на свете, стало возвращать ее к жизни.

Но даже ему она не могла сказать о том, что сейчас пронеслось в ее мозгу, чуть не лишив жизни.

– Ничего, друг мой, я просто еще раз вспомнила о происшедшем. Дай мне побыть одной, мне уже лучше.

Екатерина дождалась, когда за Потемкиным закроется дверь, подошла и заперла ее на ключ. Затем на ватных ногах императрица подошла к окну и прижалась горячим лбом к холодному стеклу. Сейчас она осознала нечто, повергшее ее в ужас.

Ларец пропал…

Княгиня Ольга еще раз оглядела свою спальню, но так и не увидела ничего, что могло бы навеять дурные предчувствия. Она откинула льняную простыню и грациозно опустила на пол, покрытый медвежьей шкурой, свои стройные ноги. Густой мех приятно ласкал ей кожу, и на мгновение она задержала на нем свои ступни, продлевая удовольствие.

Утро полностью вступило в свои права: солнце светило ярко, легкий ветерок качал заснеженные кроны деревьев, запели птицы. Услышав их щебет, Ольга окончательно успокоилась, она любила слушать птичьи голоса, часто кормила птиц крошками, и птицы платили ей любовью за любовь. Рядом с ее лесным домом свили свои гнезда несколько птичьих пар, и уже несколько лет подряд они высиживали здесь своих птенцов.

Ольга накинула на плечи соболью шубку и вышла на балкон. Она не заметила неясную тень, зловеще притаившуюся в темном углу ее спальни и совершенно слившуюся с тенями, падающими от стен…

Радость зимнего утра приятно освежила девушку. Она постояла некоторое время, вдыхая прохладу и думая над тем, чем занять сегодняшний день. Можно навестить знакомого егеря, жена которого рассказывает замечательные сказки, а можно взять ружье и просто побродить по лесу. Но сначала нужно привести себя в порядок.

Ольга хотела полностью отдохнуть от суеты и побыть в одиночестве, и, выезжая в свой лесной дом, она не взяла с собой слуг. Это ее не смущало – дочь вельможи, который провел в походах большую часть своей жизни, она с ранних лет была приучена заботиться о себе.

Ольга была способна не только позаботиться о себе в быту – нагреть воды для умывания, уложить волосы и одеться без посторонней помощи (что в те времена было редкостью среди женщин дворянского сословия), но и добыть себе ружьем пищу и приготовить еду. Она была прекрасной наездницей, к тому же метко стреляла. Этому научил ее отец. К счастью, он в ней также воспитал и скромность – княгиня никогда не выставляла напоказ свои уменья и пользовалась ими по мере необходимости.

Ольга нагрела воды в русской печке, выложенной изразцами ручной работы, умылась и села перед туалетным столиком. В венецианском зеркале отразилось прелестное, свежее лицо. В полутьме спальни ее глаза блестели, словно чистые карельские озера, которыми так славится этот прекрасный край.

Она распустила косу, и волны русых волос водопадом полились ей на плечи, укрывая всю спину. Ольга взяла березовый, изукрашенный искусными узорами гребень и стала расчесывать свои длинные густые волосы, что заняло довольно много времени. Потом она уложила их простым узлом – ей не хотелось делать сложную прическу, как это было принято при дворе. Сегодня она была свободна от всех условностей суетного мира.

Бретелька кружевной ночной сорочки упала с ее плеча. Ольга замерла и вгляделась в свое отражение.

На тонкой золотой цепочке, подчеркивая красоту ее длинной шеи, висел медальон из янтаря. Ольга в задумчивости взяла его в руки, рассматривая и поворачивая во все стороны.

Такого медальона у нее никогда не было, это была не ее драгоценность. Но откуда же он взялся, как попал к ней на шею? Вдруг медальон засветился мягким, теплым светом, согревая и лаская ее пальцы.

И Ольга вспомнила, что произошло сегодня ночью.

Это был не сон.

На мгновение она задохнулась от охватившего ее волнения. Кровь отлила от лица и вновь прихлынула к щекам, Ольга зарделась, как маков цвет, ей вдруг стало жарко. Она поднесла руки к щекам, словно стараясь унять этот охвативший ее жар, потом снова стала рассматривать медальон.

Это было красивое украшение – кусочек прозрачного янтаря, выполненный в форме сердечка. Его совершенные очертания придавали особую прелесть этой подвеске, дополненной тонкой золотой цепочкой. Цепочка была такой длины, что позволяла янтарю спокойно лежать в ложбинке между грудей, не привлекая к себе особого внимания.

Княгиня была в замешательстве: кроме незнакомца, с которым она провела сегодняшнюю ночь, некому было оставить ей этот медальон. Мужчины часто пытались дарить Ольге украшения, выказывая таким образом свое восхищение ее красотой, но княгиня никогда не принимала таких подарков. Ни один придворный, ни один из иностранных послов, ни прославленный военный, ни знатный дворянин, которых так много было при блестящем русском дворе, не мог похвалиться тем, что к его подношению отнеслись благосклонно.

Но сейчас Ольга не могла вернуть подарок, столь вольно оказавшийся на ее шее, – она не знала, кому его нужно вернуть.