Константин Буланов - Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры

Естественно, находясь в подобном состоянии "Дзингэй" не смог оказать какого-либо сопротивления подлетевшему с кормы минному крейсеру. Попытка же японцев с помощью ружейного огня отогнать наглый рейдер закончилась тремя выстрелами из носового 120-мм минного крейсера и разнесенной вдребезги кормой японского корабля. Вместе с частью борта и палубы разлетелась в стороны и вся веселая компания любителей пострелять. Так же один снаряд лег в воду недалеко от уже спущенной на воду шлюпки, наглядно показывая, кто в доме хозяин. Убедившись, что противник более не имеет возможности оказывать сопротивление, Иениш приказал спустить катера и готовить призовые партии.

Поскольку все старшие офицеры корабля погибли от последнего снаряда, на очередной раунд переговоров пришлось идти младшему механику как старшему из всех уцелевших. Вообще, сперва Иениш планировал добить подранка и не мучаться, но полученные в бою повреждения требовали взымания хоть какой-либо компенсации за исключением моральной и потому прежде чем топить японца, он планировал снять с него все, что плохо лежит или не прибито насмерть. Брать же в качестве трофея сам корабль уже не имело никакого смысла – слишком сильные повреждения он получил и более не представлял из себя какой-либо ценности.

Отправленный на шлюпке господин Цун, вернулся минут через пятнадцать с категорическим отказом последнего японского офицера сдавать корабль. Пожав плечами, Иениш дал отмашку артиллеристам и как только очередной снаряд поразит и так изрядно покореженную корму, направил переговорщика теперь уже к забитым спасательным шлюпкам. Терять из-за глупой отваги молодого японца то, что он уже считал своим, Иениш не собирался.

Убедившиеся в полном превосходстве противника японские матросы кочевряжиться не стали и вернувшись на корабль, не только потушили вновь принявшийся разгораться на корме пожар, но с превеликим удовольствием помогли русским морякам в деле мародерства. Естественно, из того великолепия, что когда-то имелось на борту императорской яхты, до этих дней не дожило ничего. Те же немногие остатки былой роскоши, что не удалось убрать с борта перед передачей корабля флоту, погибли в пожаре, так что экипажу "Полярного лиса" пришлось довольствоваться лишь небольшим количеством стрелкового оружия, капитанским сейфом, да уцелевшим вооружением. Естественно, основная проблема возникла с демонтажем и перевозкой трех 57-мм пушек, но за два часа вооруженные ломами, крепким словцом и кучей почти добровольных помощников русские моряки смогли вырвать их с мясом и даже переправить на борт своего корабля вместе с тысячей снарядов. Только после полной очистки "Дзингэя" от всего ценного, японским морякам позволили переправиться на берег, а заодно забрать с собой экипаж ранее захваченного судна.

Убедившись, что все японцы находятся на берегу и получив доклад об окончании погрузки трофеев, Иениш приказал открыть огонь в район машинного отделения японца, чтобы тем не пришло в голову восстанавливать доставивший им столько неприятностей корабль. Вот только попытка артиллеристов нащупать это самое машинное отделение оказалась роковой для деревянного корабля. Пять влетевших в борт 120 мм снарядов перебили киль "Дзингэй" и разломившись на две части, он весьма споро принялся тонуть. Над водой осталась лишь надежно сидевшая на камнях носовая часть, а оторвавшаяся корма завалилась на бок и почти полностью скрылась под волнами. Прекрасно зная, что их давно заметили, и сообщение о китайском рейдере рано или поздно дойдет до японских военных, Иениш поспешил скрыться с места разыгравшейся трагедии.

И все же прежде чем уходить к Мицунэ, он решил немного пробежаться вдоль восточного побережья и сместившись на 40 миль в юго-западном направлении, повстречал флагман Морской акционерной компании Осаки – грузопассажирский пароход "Акаши-Мару". Чтобы избавиться от головной боли, в роли которых выступали полсотни пассажиров очередного трофея, он позволил команде подвести транспорт поближе к берегу и спустить шлюпки, после чего поспешил отконвоировать пароход к Мицунэ, а уже оттуда вся компания совершила тысячекилометровый переход до Сомати. Этот переход стал одним из немногих моментов, когда Иениш позволил себе пустить скупую мужскую слезу. А как ее было не пускать, глядя за тем как в топки прибрежных галош скармливают дорогущий кардиф, поскольку собственных запасов топлива захваченных судов никак не хватало на столь продолжительный путь. Лишь одно грело его душу, за исключением затрофеиных судов конечно, – ни один из попавших в крейсер снарядов не нанес фатальных повреждений. Пусть им снесли один из прожекторов, пусть его капитанская каюта оказалась разбита вдребезги, а кают-компания в очередной раз требовала серьезного ремонта, машины и котлы не пострадали, а в экипаже не было потерь. Лишь один матрос получил осколок в плечо, но доктор уверял, что там уже было все в порядке.

Чтобы не жечь на очередном переходе столь дорогой его сердцу кардиф, Иениш с Протопоповым решили наведаться в район Нагасаки. В городе, который постепенно становился одним из центров японского сталелитейного производства, непременно должны были обитать угольщики, так что без столь необходимой сейчас добычи уйти оттуда надо было постараться. Быстрый налет позволил отловить на подходе к порту небольшой угольщик "Хидеоши-Мару" с семью сотнями тонн японского угля на борту. Именно запасы этого угля позволили переправить трофеи в Вэньлин, не трогая кардиф.

В 20-х числах января в Шанхай прибыло разом два новых судна разрастающегося пароходства "Иениш и Ко". Бывший "Сумидагава-Мару" переименованный в "Маука" и "Хидеоши-Мару" получивший по аналогии название небольшого айнского поселения "Понто-Кэси". Бывший угольщик ждала переделка в траулер, наподобие "Корсаковского поста", а грузопассажирский "Маука" было решено оставить, как есть и использовать по прямому назначению только теперь под русским флагом. К этому времени в Чифу под прикрытием кораблей русского флота бросила якорь "Находка", а в бухте Вэйхайвэй вновь объявился небольшой, но героический минный крейсер.

Конечно, то, что китайцы фактически проиграли войну, Иенишу было абсолютно понятно, но вот оставить союзников в той мышеловке, куда они сами себя загнали, не позволяла честь офицера Русского Императорского Флота, хоть и числившегося в отставке. К моменту, когда "Полярный лис" вновь пришел в китайскую военно-морскую базу, на его борту не имелось ни одного лишнего человека. Всех остававшихся на борту членов призовых партий перевели на угольщик. Туда же сгрузили все лишнее, а освободившееся место под завязку забили мешками с углем. Более встречаться со ставшей таким шикарным транспортом снабжения "Находкой" вплоть до окончания срока договора с Империей Цин Иениш не планировал, а для операций на небольшом удалении или для поспешного бегства набранного угля должно было хватить с лихвой.