Марик Лернер - Построить будущее

— Издеваетесь! Я тебе припомню, Михаил! — крикнул Загряжский уже в спину.

— Наша профессия…

Это он и меня к ней причислил или такое обобщение про врачей?

— …требует постоянно искать все, чтобы восстановлению служить могло, без упущения времени делано, а вред, происходящий заблаговременно, предупрежден был.

— Если знание есть, то им надо либо пользоваться, либо передавать другим, — отвечаю честно. — Поступать иначе, значит, обесценивать его и пойти против божеских заповедей. Но существуют очень многие доктора, не утруждающие себя изучением ясных и простых инструкций. Уж не знаю, из каких соображений они считают свои идеи правильнее чужих, пренебрегая проверкой. Образование не всегда добавляет ума в голову.

На нас вынесло генерал-фельдмаршала Ласси, знакомящегося с последствиями нападения. Он выслушал подобающий доклад и отчетливо скривился. Добрая половина нашего отряда погибла или не способна в ближайшее время сражаться.

— Кто отвечал за караул?

— Капитан Фарен, — доложил один из свитских.

— И где он?

— Убит.

— Очень жаль, — желчно провозгласил Петр Петрович. — Я бы его повесил за случившееся. Проморгать у себя под носом противника! А, Ломоносов, — сказал внезапно, будто до того в упор меня не замечал, — это же вы хотели уменьшить количество повозок.

Я промолчал, суждение явно риторического толка.

— А ведь если бы не кинулись грабить, — он обвел широким жестом валяющиеся в грязи вещи, — мы бы все погибли. — И хрипло засмеялся, поддержанный неуверенными смешками стоящих рядом офицеров. — Но если бы ехали быстрее, могли и не встретить! Десять тысяч рублев имущества пропало! — вскричал тоном обиженного ребенка.

Между прочим, генерал-фельдмаршал получает восемь с лишним тысяч рублей в год жалованья. Министры не могут таким размером выплат похвастаться. Хотя, конечно, в высшей степени обидно. Я бы тоже злился.

— И ведь что наделали скоты. — Он пнул валяющуюся под ногами расшитую подушку. — Не столько унесли, сколько испортили добро.

Я так и не понял, какие выводы сделаны. По мне, обычный случай, и хорошо, что так закончилось. Дикое поле рядом, война. Нечего шляться с таким мелким подразделением генералам.

— Ну как? — спросил Гена, когда после быстрой ревизии запасов я дополз до старого места и плюхнулся на задницу.

Сухари и прочие продукты налетчиков не интересовали. Почти ничего не пострадало, за минусом заляпанного кровью повара ящика. Вот шелка, дорогое оружие и прочие табакерки с серебряными чашами они с удовольствием уволокли. Если казаки кого и догнали, возвращать имущество и не подумали. Самим пригодится. Такие здесь правила. Кто взял, тот и владелец.

— Знаешь, я даже не успел испугаться, — не переспрашивая, а прекрасно соображая, о чем он, отвечаю. — Сначала смотрел без понимания, а затем стало некогда. Крутись, пока башку не отрубили.

— Ну и хорошо. В кусты не кинулся, значит, будет из тебя толк. Тот, кто выживает после парочки первых боев и не празднует труса, становится настоящим бойцом, а не подставкой для мундира. С боевым крещением, Михаил!

Мимо кучки офицеров, пристально наблюдающих за происходящим, с бодрым топотом прошагала колонна, нагруженная всевозможным копательным, то есть шанцевым инструментом. Это на картинках и в инструкциях, да в столице солдаты все браво смотрятся в красивых мундирах. В полевых условиях быстро превращаются в стаю оборванцев.

И это не вспоминая о том, что сукно, из которого пошиты мундиры, окрашивалось в разное время и изначально было неодинакового цвета. Хотя в целом некое приблизительное единообразие наблюдалось. Однобортный кафтан до колен в пехоте и гарнизонной кавалерии темно-зеленый. У драгун синий воротник. Обшлаг красный у всех.

Направлялись они строить апроши. По ходу мне приходилось срочно разучивать военную терминологию и жаргон. Ни прошлая, ни нынешняя жизнь не подготовили нужного словарного запаса заранее. Эдакие зигзагообразные окопы с внешней насыпью, служащие для скрытного приближения к крепости и осадным батареям. Почему нужно употреблять именно французское слово вместо русского, особого секрета не составляло. Как и многое другое, заимствовано в Европе и попало в Россию посредством иностранных военных, принятых на службу.

Положа руку на сердце, выбора-то особого не имелось. Отечественные специалисты по новому строю в петровские времена отсутствовали напрочь. Правда, и вербуемый контингент не был красой и гордостью своих стран, иначе нашел бы службу поприличней на родине, да и услуги их стоили недешево, а одновременно с Северной войной началась и Война за испанское наследство. Большинство свободных профессионалов подались поближе и в знакомые края. В далекую Россию ехать особо не стремились.

Впрочем, все в мире относительно. Если старшие офицеры морщили нос при появлении русских соблазнителей, среди младшего и среднего состава отношение оказалось достаточно заинтересованное. Подобные смельчаки сразу получали более высокие чины, чем те, на которые могли рассчитывать в европейских армиях. Кроме того, достаточно щедрые по европейским меркам подъемные и обещания хороших окладов, выплачивавшихся, правда, весьма неаккуратно. Но выяснялся сей грустный факт, естественно, не сразу.

Ну а там уж как повезет. Конкуренция значительно слабее, и наработанный опыт давал немалые преимущества по отношению к местным кадрам. Большинство иностранных генералов петровской армии и вышли именно из их среды, получив свои патенты на столь высокое звание из рук российского монарха, и вряд ли добились бы того же в Европе. Тем не менее люди вроде Миниха или Ласси не зря российский хлеб жевали. Польза от них наблюдалась наглядно, и профессионалами они являлись крутыми, даже на мой дилетантский взгляд.

Прибыв под Азов, генерал-фельдмаршал в тот же день ознакомился с расположением войск, произвел рекогносцировку. Приказал открыть артиллерийский огонь и внимательно осмотрел турецкие орудия, незамедлительно принявшиеся отвечать. В еще не написанных книгах это, по-моему, называлось «выявить огнестрельные точки противника и сектора огня».

А в целом все оказалось в высшей степени грустно. В крепости сидит тысяч десять, снаружи восемь с половиной тысяч регулярных и еще под четыре тысячи казаков и калмыков. Иррегулярные войска большей частью состояли из стариков или очень молодых. В полках множество рекрутов, кои неумелые, да и особо не стремятся к подвигам. В армии недостаток провианта и обмундирования. Иной раз и не поймешь, солдат, драгун или казак попался навстречу. Оборванные хуже нищих. Больных до семи сотен, и никакой реальной блокады Азова. То всадники чуть не на глазах удирают от стен, то лодки по реке плавают неизвестно с кем.