Василий Панфилов - Улан. Трилогия

Плюс – трофеи. Их было не так уж много, да и то – в основном всевозможное тряпьё. Однако хорошо налаженная квартирмейстерская служба позволила отправить эти трофеи домой и те уже прибыли по адресу. Так что – родные прусских наёмников уже получили от войны прибыль…

В общем, солдаты верили своему командиру, были прекрасно обучены и снабжены, так что главной задачей Померанский посчитал координацию своих действий с Суворовым и разведку. Координация была успешной – опыт боевых действий в тылу врага был у обоих. Но тем не менее, спорных моментов хватало…

— Польша лучше, принц, — нахмурился Суворов, — не хочу хвастаться, но я со своими людьми исходил её вдоль и поперёк что в той войне, что в этой.

— Знаю, я сам славно по ней погулял, — мечтательно зажмурился Владимир.

— Так почему же на Молдавии настаиваешь? В Польше у меня уже есть кое-какая агентура…

— Александр Васильевич! — перебил Рюген генерала, — знаю, потому и настаиваю!

Полководец приподнял бровь, предлагая пояснить свою точку зрения. Вольгаст замолк ненадолго и потёр свежий шрам от пули на шее.

— Ладно, — нехотя сказал он, — ты человек дельный без всяких оговорок, поэтому слушай. О квартирмейстерских обязанностях ты и сам в курсе – служил по этой части, так что не по наслышке знаешь и о разведке.

Суворов усмехнулся суховато – к разведке он относился предельно серьёзно.

— Только вот я свои сети раскинул задолго до войны и скажу тебе по секрету – широко.

Собеседник подобрался, перестав "играть" лицом и сейчас перед Померанским сидел не чудаковатый улыбчивый генерал, а хищник. Преображение было разительным и отменно показало суть полководца. Не дрогнув лицом Владимир продолжил:

— В Польше, Александр Васильевич, слишком много игроков. Традиционно – Франция, Австрия, Пруссия, Англия и Швеция. Да сейчас Турция влезла… И кое-каких твоих агентов давно уже перевербовали и ведут они двойные и тройные игры. Таких вот двойников, скажу тебе, больше половины – это только то, за что ручаться могу.

— А Молдавия?

— Молдавия традиционно не учитывается, а если и учитывается, то вербуют только верхушку. Я же… Впрочем, заранее хвалится не буду, скажу лишь, что даже передвижение сотни турок с соседнее село известно мне заранее…

— Даже так? — с ноткой уважения спросил Суворов – он знал, что Рюген не любитель преувеличивать, — а не боишься, что их тоже перевербуют.

Ухмылка в ответ:

— Ни капельки – система дублирована, да выстроено всё так, что даже если агент засыплется, взять можно будет буквально двоих-троих.

— На чём же их вербовали? Надеюсь, не на "православном братстве?

Вопрос был задан без всякого подвоха – что молдаване, что греки (особенно греки!) любили размахивать православием как флагом, выпрашивая всяческие преференции… И точно так же они вели себя с турками, играя "общей историей". Словом – и нашим и вашим. Откровенными предателями их не назовёшь и душой они склонялись в сторону России… Но в Турции – налаженные деловые связи, родственники, да и страна могущественная…

— На переселенческой программе.* Пообещал, что они пойдут в первой волне. Ну а торговцам – что они будут обслуживать эту программу.

Суворов понимающе закивал – метóда неплохая.

— Ладно, — непривычно медленно сказал он, — твои резоны мне понятны, больше не буду оспаривать.

Собственно говоря, оспаривать он мог только потому, что Владимир разрешил – генерал-аншеф всё же "немного" выше генерал-майора…

Идти решили вместе, но по дороге разыграть карту ссоры и разойтись. Вообще-то случай, когда генерал-майор может поссориться с аншефом, достаточно сомнительный, но бывало всякое. Тут нужно ещё учитывать, что Рюген получил звание скорее как придворный, чем боевой генерал, так что Миних вполне мог наделить их более-менее равными правами…

На деле же всё было сложнее и запутанней – вплоть до того, что генералитету (самым доверенным) пришлось разыграть несколько представлений. Здесь повеселился Миних, которого сценки отрепетированных споров и ссор смешили буквально до икоты. Впрочем, "звёзды сцены" в лице Померанского и Суворова тоже отменно повеселились – у попаданца не было особых предубеждений по поводу "невместности" актёрского мастерства (а вот к самим актёрам он относился с презрением), а Суворов отличался живостью характера и пренебрежением к авторитетам.

Павел, узнав о рейде (без подробностей), ходил вокруг наставника с видом котика из "Шрека" и тяжко вздыхал. Впрочем – не напрашивался. Подросток прекрасно понимал, что в рейд его никто не возьмёт как по причине происхождения, так и из-за молодости.

Была в русской армии такая особенность – новичков, даже с отменной подготовкой, в бой сразу не выпускали. Сперва они помогали исключительно в обозе, затем начинали доверять что-то относительно простое – вроде стояния в карауле и патрулирования местности, если эта самая местность была сравнительно безопасной.

А как иначе? Дело даже не в жалости к новобранцам, а в жалости к себе – впав в шок, новичок мог не только погибнуть сам, но и погубить товарищей. Вот и приходилось приучать к боям постепенно.

Идти решили налегке, делая ставку на скорость и маневренность. Пытались было навязать пушки, но Грифич категорически отказался – полевая артиллерия была пока что в зачаточном состоянии и более-менее нормально можно было перевозить только откровенные "пукалки" с ядром размером с кулак. Словом, для скоротечных сражений против заведомо превосходящего противника, Владимир считал их бесполезными. По крайней мере – в конкретном случае.

Повозки квартирмейстер подготовил заранее – прочные, небольшие, лёгкие, рассчитанные на скорые марши, запряжённые одной лошадью или даже осликом. Брали немногое – порох, свинец и пыжи в расчёте по сто пятьдесят выстрелов на человека, санитарные повозки, немного провизии. Провизию брали такую, что даже неприхотливый Суворов только кашлянул озадаченно: крупа-полуфабрикат, предварительно обжаренная и истолчённая, топлёное сало для заправки и… всё.

Попаданец запретил брать любые пахучие вещества, даже копчёное сало и чеснок, табак – помнил, как в Семилетнюю войну отряды улан не раз находили врага просто по запаху. С учётом того, что здесь считалось нормальным таскать за собой коров и овец своим ходом в качестве источника пищи, такой аскетизм вызывал недоумение, так что пришлось объясниться.

— Парни! — обратился Померанский к солдатам, собрав их на временном плацу – я знаю, что многие из вас недовольны рационом, который я велел взять. Так вот – предлагаю засунуть недовольство в задницу!

На этом ободряющая речь закончилась, озадачив солдат. Впрочем, немного отойдя они посмеялись, признав право командира на такие вот решения.