Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)

— Ну и что, но похоже.

В споре победила Женя, доказав, что неважно, женская или мужская фотография, раз похожи, значит, похожи.

— Вот, — наконец улыбнулся Эркин, пододвигая к Бурлакову две стопки карточек. — Вот эти похожи на Андрея.

— Спасибо, — Бурлаков сглотнул, справляясь с голосом и повторил: — Спасибо.

— Пожалуйста, — пожал плечами Эркин и уже не равнодушно-вежливо, а с явным интересом спросил: — А зачем вам это?

Бурлаков кивнул, соглашаясь ответить, но Женя встала.

— Игорь Александрович, у вас чай совсем остыл, давайте, я вам свежего налью.

Бурлаков благодарно улыбнулся.

— Спасибо.

Эркин молча покачал головой, отказываясь. Он видел волнение Бурлакова и, не понимая его причины, нервничал. Да и дневные события… Что этот майор, охранюга чёртова, наплёл про него? Ведь когда не знаешь, чего на тебя навесили, и не отбрыкаешься.

Бурлаков глотнул чаю, глубоко вздохнул и заговорил очень спокойно, даже будто равнодушно.

— Сначала я назову вам тех, кто изображён на этих фотографиях, — он взял маленькую, отобранную Эркином и Женей пачку. — Это я сам, двадцать, нет, тридцать лет назад, студент. Это тоже я, на раскопках, на археологической практике. Это моя жена, её сфотографировали уже в тюрьме. Это брат моей жены. Это тоже он, и это тоже. А это, — он как-то странно улыбнулся, — Это мой дед. Ну вот. У меня… была семья. Жена, дети. Трое. Две девочки и мальчик. Их всех арестовали, когда я был на нелегальном положении. Жену и дочек убили, а сына отправили в лагерь. Сейчас бы ему было двадцать лет…

Глаза Жени медленно расширялись, Эркин разглядывая, напряжённо сведя брови, выложенные Бурлаковым фотографии. Всё сходилось. И всё так страшно, обидно и нелепо. Ведь… ведь что бы чуть пораньше, до Хэллоуина… Алиса давно забыла про свой торт и молча следила за взрослыми.

— Это… — наконец выдохнула Женя, — это значит, что Андрей… — она не договорила.

— Да, — понял её Бурлаков. — Да, получается, что мой сын, Сергей Игоревич Бурлаков и… Андрей Мороз — один и тот же человек.

— Но, — Женя посмотрела на Эркина, — но, Эркин…

Эркин медленно, как преодолевая что-то, как поднимая на себе невидимый груз, встал и пошёл к двери. Остановился, ухватившись растопыренными пальцами за дверной косяк, полуобернулся.

— Да, всё так, — у него задрожали губы, но он справился с собой. — Андрей ничего об отце не говорил, — и на хриплом клокочущем выдохе: — Ему мать не велела.

И вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Женя смотрела, как Бурлаков собирает разложенные по столу фотографии, рассматривая их так, будто тоже видит впервые. Всё это было слишком невероятно.

Вернулся Эркин с влажно блестящим, будто он только что умылся, лицом и сел к столу. Улыбнулся Алисе и Жене. Женя как-то очень незаметно встала и увела Алису умываться.

— Вы не верите мне? — тихо спросил Бурлаков.

— Нет, — Эркин говорил спокойно. — Почему не верю? Верю. Только… только это уже ничего не изменит. Андрея нет. И кем он был… он был моим братом. Погиб, спасая Алису. Что ещё?

Бурлаков кивнул.

— Я понимаю.

— Нет, — тихо, но резко перебил его Эркин. — Андрей… он не помнил ничего, что было до лагеря. Так… обрывки. Он никогда не говорил, чтобы его звали по-другому. Только Андрей. Я… я не знаю, как так получилось. Может, всё так и есть. И… и вы — отец Андрея, я не спорю, нет, но… Я не знаю, как это объяснить, — он запнулся, потёр лицо ладонями и встал. — Налить вам ещё чаю?

Бурлаков покачал головой.

— Спасибо, у меня есть. Я понимаю вас, Эркин, поймите и вы.

Эркин кивнул, зачем-то пощупал стоящий на плите чайник и вернулся к столу.

— Да, всё так.

В кухню заглянула Женя, держа за руку Алису. Алиса была уже в ночной рубашке.

— Спокойной ночи, — вежливо сказала она Бурлакову и посмотрела на Эркина. — Эрик, а ты придёшь?

— Приду, — улыбнулся Эркин.

— Спокойной ночи, — улыбнулся и Бурлаков.

Женя увела Алису. Эркин встал и решительно зажёг огонь под чайником. Очень быстро и ловко навёл на столе порядок, чтобы стол смотрелся как не в конце чаепития, а в начале. Улыбнулся Бурлакову.

— Я сейчас.

И вышел. Бурлаков кивнул ему вслед. Да, всё правильно, им нужно уложить спать девочку. Беленькую, синеглазую, чем-то неуловимо похожую на Анечку. Милочка была шалунья, хохотушка, а Анечка — серьёзная, с философским складом ума… «Прекрати! — оборвал он сам себя — Это уж ни в какие ворота не лезет, годы посчитай, Анечка старше Серёжи».

В кухню вошла Женя, старательно улыбнулась.

— Сейчас ещё чаю попьём.

— Да, спасибо, — Бурлаков так же, почти естественно улыбнулся ей. — Какая хорошая у вас девочка.

— Спасибо, — просияла Женя и обернулась к двери. — Спит?

— Да, — в кухню вошёл Эркин и сел к столу. — Я посидел с ней, — и уже обращаясь к Бурлакову: — Она кричала во сне. После Хэллоуина. Потом прошло.

— Она напугалась тогда, — Женя разливала чай. — Сначала обыск этот…

— Свора вломилась ночью, — Эркин невесело усмехнулся. — Обошлось, правда.

— Обошлось?! — возмутилась Женя. — Ты забыл, как тебя избили?

— За что? — быстро спросил Бурлаков.

— А чтоб краснорожая скотина своё место знала и помнила, — ответил по-английски Эркин и, перемешивая русские и английские слова, продолжил: — Да нет, меня-то не очень, обидно, конечно, но и хуже бывало, а вот потом они, свора эта… — он явно проглотил ругательство, — потом они что творили! — и, быстро посмотрев на Женю, буркнул: — вспоминать неохота.

Женя понимала, что Эркин не хочет говорить при ней, понимала и почему, но Бурлакову же надо знать об Андрее, о сыне, он имеет на это полное право.

— Расскажи об Андрее, Эркин, — попросила она.

Эркин посмотрел на Бурлакова.

— Вы… вы знаете, как он погиб? Хотя нет, — тут же сам ответил себе, — откуда. Так, когда нас на рынке хотели на торги загнать, мы отбились, выскочили из кольца. И… и мы решили пробиваться в Цветной и там уже намертво стоять, — незаметно для себя он полностью перешёл на английский. — Ну, я и попросил Андрея сходить ко мне домой, забрать Алису и Женю, в Цветной их отвести, — Эркин виновато вздохнул. — Моя вина, конечно, Я Андрея послал, сам в Цветной удрал, а он…

— Сам бы ты и не дошёл, — резко сказала Женя. — Перестань, Эркин, сколько можно?! Ты ни в чём не виноват.

— Виноват, — упрямо, — упрямо наклонил голову Эркин. — Мне Андрей ещё летом говорил, что сваливать надо, это я до последнего дотянул. Ладно, не обо мне сейчас речь. Вам, — он твёрдо посмотрел в глаза Бурлакову, — вам ведь про Андрея надо. Так? — и продолжал то по-русски, то по-английски. — Андрей дошёл. Женя…

— Я на работе была, — перебила его Женя.

— Да, он Алису одел, взял деньги, документы, и повёл Алису. Свора увидела, погналась за ними. Он отдал документы и деньги Алисе. И велел ей идти ко мне, в Цветной. Показал дорогу, а сам… словом, Алиса под кусты забилась, а он на виду остался, отвлёк их на себя. И… понимаете, она, Алиса, видела, что они с ним… Как били его. Я знаю, Андрей бы отбился, ушёл, он… он с одним ножом сильнее, чем иной с автоматом, а он… он на себя всё принял, чтоб Алису не стали искать. И она видела. И как облили его из канистры. И подожгли. Она говорила… он кричал, а они смеялись. И спрашивала меня, почему они смеялись? А что я…? Ладно, — Эркин опять явно сдержал, сглотнул готовые вырваться слова.