Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)

— Это он танцует так, — подал голос Ряха. — Во-ождь…

Эркин удивлённо посмотрел на Ряху через плечо, и тот сразу замолчал. По-прежнему стоя к остальным спиной, Эркин прогнал по телу волну — благо, под рубашкой не заметно — и вернулся к столу.

— Слушай, это… гимнастика такая, да? — не отставал Серёня.

Эркин неопределённо пожал плечами и посмотрел на часы.

— Полчаса осталось.

— Нам всё уже, — Антип, тяжело опираясь на стол, встал, перекрестился на икону в углу. — Слава тебе, Господи, прожит день. Можно и собираться, мужики.

Помедлив, Эркин кивнул. В самом деле, старшой сказал, что им всё, так что вряд ли новую работу даст. По коридору затопали, ив бытовку ввалились Колька и Петря с Миняем.

— А вы чего сидите?

— Мы думали, они уж дома чай пьют, а они тут ещё валандаются.

— Пошабашили, что ли? — спросил Антип.

— Ага, — Колька зазвенел ключами у своего шкафчика. — Ща остальные подвалят.

Эркин встал и тоже открыл свой шкафчик, стал переодеваться. Пока тянулся и сидел, нижняя рубашка впитала в себя пот, но он всё же, как и вчера, разделся до пояса, взял полотенце и пошёл к раковине обтираться.

— Смотри, застудишься, — сказал Миняй.

— Это когда Мороз холода боялся? — засмеялся Колька.

— А настоящих холодов ещё и не было, — с ходу вступил в разговор Геныч.

— Ну да, — согласился Антип. — Мягкая зима нонеча.

Раньше Эркин на такие разговоры дёргался, но сейчас, зная, что тёплой одежды у них навалом, а если что, то и прикупить не проблема, он спокойно обтёрся холодной водой и вытерся насухо. В бытовке собралась уже вся бригада. Эркин протолкался к вешалке, забрал свои курку и ушанку, оттуда к шкафчику и стал переодеваться.

— Мужики, подкинут нам на Рождество?

— Ёлочные-то? Должны.

— Хорошо бы в пятницу.

— А на Победу ни хрена не дали.

— Тебе самой Победы мало?

— Спорим, в получку дадут?!

— Это уж под Новый год выйдет.

— А не по хрену тебе когда?

— Э-э, нет. Под Рождество «ёлочные», а под Новый год получку и…

— Губы закатай, а то вон, по полу уже шлёпают.

— Ага! Ща отдавим, х-ха!

— И две пятницы пить будешь?

— А чё ж не выпить, коли есть на что!

— Ёлочные — это что? — тихо спросил Эркин переодевавшегося рядом Кольку.

— А премия под Рождество, — ответил тот. В прошлом году, говорят, сотню выдали.

— Это с победными вместе, — вмешался Петря. — Ох, и гуляли-и…

— Ага, — засмеялся кто-то. — Земля тряслась, небо рушилось.

Эркин кивнул. Премия — это, конечно, хорошо. Он натянул джинсы, обулся в бурки, застегнул и заправил в джинсы ковбойку, проверил, на месте ли рукоятка. И поймал внимательный взгляд Кольки. Ну да, конечно, ремешок все заметили. Он улыбнулся, достал из кармана рукоятку и на ладони показал её Кольке.

— Талисман, что ли? — неуверенно спросил Колька.

Эркин свёл брови, вспоминая, что это значит, и спросил:

— А что такое, та-ли-сман?

— Ну-у, — замялся Колька, — ну, как это…

К их разговору прислушивались, и, когда Колька беспомощно оглянулся на остальных, к нему сразу пришли на помощь. Наперебой стали на все лады объяснять Эркину. Выслушав всех, он кивнул.

— Понял. Да, наверное, так и есть.

Может, если б его спросили сейчас, он бы рассказал про Андрея, но не спросили, а сам он говорить не стал.

Дружной, весело гомонящей толпой — свалили смену, теперь на отдых — расхватали табельные номера, а уж у проходной толпа побольше. Вывалились на улицу и как-то почти сразу разошлись кто куда. Эркин пошёл с Миняем: оба с «Беженского корабля».

— Ты давно здесь?

— С весны. А в «Корабль», как построили его, въехал. Спасибо Комитету, а то бы загнулся я с пискунами своими.

Эркин кивнул.

— Да. И жильё, и работа, и ссуда. Всё через Комитет.

— Ну да, — Миняй с удовольствием пыхнул сигаретой. — Я-то сразу, ещё зимой прошлой, через границу рванул.

— Из угнанных, что ли?

— Н-ну! Ну и… сначала домой, конечно, адрес-то помнил. А там… ни дома, ни родных, ни могил. Всё перекорёжено. Где е снаряды, там бомбы, где не бомбы — там СБ. Я и плюнул на всё, рванул через границу. Она-то ещё хлипкая была. Ох, и хлебнули мы в Пограничье, — Миняй покрутил головой, — вспомнить страшно.

— Да, — согласился Эркин, — лихая была зима. Самой-то заварухи, — перешёл он на английский, — не застал уже?

— Бог миловал, — серьёзно ответил Миняй.

Эркин кивнул. Той зимой не смотрели: русский, не русский, белый — и всё. Как и с той стороны. Не белый — тоже всё.

Улица была пуста и тиха, только их шаги поскрипывали.

— Я вот думаю, — Миняй снова пыхнул сигаретой. — Как мы на той неделе работать будем?

— А что такого? — заинтересовался Эркин. — Неделя как неделя.

— Не скажи. В понедельник Рождество. Не работаем. Так? — Эркин кивнул, и Миняй продолжил: — Вторник там, среда, четверг, пятница четвёртая, двадцать девятого, получка. А тридцать первого Новый год.

— Воскресенье тридцать первого.

— Ну да. А первого законный выходной. Даже в угоне давали на Рождество и на первое.

Эркин промолчал, вспоминая имение. Хотя… скотина праздников не знает, её кормить да доить каждый день нужно.

— А вот ведь закавыка какая. С Рождества святки, две недели гулять положено. А мы пахать будем. Как в угоне. Хоть бы неделю до Нового года дали. Обидно же.

Эркин о таком никогда не думал. И перспектива работы на святках — интересно, а это что, тоже праздник получается? — его не пугала. Праздник, конечно, вещь хорошая, кто спорит, но… скажут выйти на работу — он выйдет. У него вообще выходные только здесь появились. А праздники… ну, Женя ему скажет, что надо на праздник. Да, ах ты, чёрт, чуть из головы не вылетело.

— Слушай, а на Рождество подарки нужны, так?

— А как же, — засмеялся Миняй. — И на Рождество, и на Новый год. Я уже купил свои и припрятал пока.

— А… а что купил?

Миняй удивлённо посмотрел на него.

— Что положено. Ты что, не знаешь?

— Откуда, — вздохнул Эркин.

— Так…А! Ну, понятно. Значит, на Рождество гостинцы. Они готовыми пакетами есть. И ещё. Малышне кому куклу, кому машинку, кому мячик, жене, — Миняй улыбнулся. — Я своей серёжки с колечком, не золото, конечно, но блестит. А на Новый год ей духи, ну, и детворе опять же игрушки-книжки. Меньшой мой пойдёт вот-вот, ему ботиночки красные. И опять же по пакетику со сластями. Ну и, для гульбы что положено. Понимаешь, Рождество — семейный праздник, все по домам будут, а на Новый год гулять шумно будем. Старый год проводить, новый встретить.

— Ага, — кивнул Эркин, тоже улыбаясь: с таким азартом рассказывал об этом Миняй. — А… ёлка ещё нужна, да?

— А как же! Ёлку на Рождество ставят, и вот святки она и стоит. Ёлку на рынке купи, а до Рождества на этой, как её, а! лоджии оставь. Двадцать четвёртого в Сочельник внесёшь и поставишь. А игрушки — на ёлку вешать — уже продают вовсю. Неужто не видел?