Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)

Алиса побежала за ней. Эркин ещё раз оглядел спальню, чуть подвинул цветы, чтобы они попали в зеркало. Вот так. Теперь, сидя на этом углу кровати, видишь цветы в зеркальном коридоре.

— Эрик, — вбежала в спальню Алиса, — а мама обедать зовёт.

— Иду, — Эркин упругим движением встал с кровати.

Алиса проводила его в ванную, где был выполнен ритуал умывания и держания полотенца с последующим обрызгиванием и полагающимся визгом. И наконец сели за стол.

— Пообедаем и пойдём.

— Мгм, — пробурчал Эркин и перешёл к более важному. — Женя, к тебе из профсоюза, Селезнёва, подходила?

— Лидия Александровна? Да. А что? И к тебе?

— Да. После праздников, сказала, чтобы подал заявление в профсоюз, — Женя с улыбкой кивнула, и Эркин продолжал: — Я думал, Женя. Дело стоящее, так?

— Конечно, — согласилась Женя. — Ещё супу?

— Нет, спасибо, — мотнул он головой. — Я «ёлочные» большие получил. И получка большая…

— Я тоже, — улыбнулась Женя. — А что ты…?

— Работал неделю, а получил за две, — хмуро ответил Эркин. — А вычтут потом, с чем останусь?

— Не вычтут, — Женя подвинула к нему баночку с горчицей. — Мне объяснили. Оплата праздничных дней входит в коллективный договор. Это профсоюз как раз и добился.

— Понятно, — Эркин улыбнулся. — Тогда хорошо. А то… Понимаешь, Женя, я давно понял. Когда незаработанное дают, это потом всегда плохо оборачивается.

— Здесь не обернётся, — успокоила его Женя. — Алиса, доедай, не вози по тарелке. И кисель на третье.

— А конфету? — спросила Алиса.

— К киселю конфеты не полагаются. Вот печенье.

— Ну ладно, — милостиво согласилась Алиса.

Женя собрала со стола и сложила в раковину тарелки, налила в чашки розового киселя. Эркин с удовольствием глотнул ещё тёплую густую жидкость. Странно, но в столовой вроде такой же кисель, и цвет, и запах, а у Жени вкуснее.

— Подлить ещё? — спросила Женя, заметив, как он медленно пьёт, растягивая удовольствие.

— Нет, — улыбнулся Эркин. — Отяжелею, работать не смогу.

— А ты опять на работу идёшь? — удивилась Алиса.

— Мы на беженское новоселье идём, — объяснила Женя, допивая свою чашку.

— А я?

— А ты сейчас ляжешь спать.

Алиса надула губы, но спорить не стала.

— Я вымою, — Эркин встал из-за стола и мягко оттеснил Женю от раковины.

— Хорошо, я уложу её пока. Алиса, пошли умываться, зайчик.

— Эрик, ты только меня поцеловать приди, — сказала Алиса, выходя из кухни.

— Приду, — пообещал Эркин, ополаскивая и расставляя на сушке глубокие тарелки.

Он уже закончил мыть посуду и протирал стол, когда в кухню заглянула Женя.

— Эркин, иди поцелуй её. И будем собираться.

— Иду.

Эркин повесил тряпку, быстро ополоснул руки и вытер их кухонным полотенцем.

Алиса уже лежала в постели, укрытая, угол одеяла подсунут под щёку, глаза сонные.

— Э-эрик, — вздохнула она, когда Эркин наклонился над ней.

— Я, маленькая, — он коснулся губами её щёчки. — Спи спокойно.

Алиса успокоено закрыла глаза. Эркин выпрямился и наверное с минуту стоял, молча глядя на неё. Женя его не торопила.

А потом они быстро собрались, немного поспорили из-за его рабских штанов — Женя не могла допустить, чтобы он в таком виде показался на людях, а Эркин доказывал, что лучшей одежды для натирания полов у него нет. Помирились на том, что пойдёт он в «приличном», а рабские штаны возьмёт с собой и там переоденется. Эркин преоделся в старые джинсы и красно-зелёную ковбойку, натянул на босу ногу извлечённые из кладовки сапоги — всё-таки в шлёпанцах холодно — взял под мышку свёрток с рабскими штанами, Женя накинула на плечи тёплый платок, взяла свёрток с фартуком для себя и их подарком, и они пошли к Тиму.

К изумлению Зины, их огромная квартира оказалась тесной: столько людей к ним пришло. И из дома, и с Тимочкиной работы, и… многих она даже не знала. Друзья знакомых, сослуживцы соседей… шум, гам, стук молотков, взвизги и вопли Димы и Кати, кто за работой поёт, кто ругается… голова кругом. Груды одежды на полу, гора подарков, а ещё стол надо делать, господи…

— Ты, главное, спокойно, — Баба Фима ловко чистит картошку, локтем отстраняя лезущую прямо под нож Катю. — А ты сбегай, посмотри, как там, дальнюю комнату домыли, аль нет, — и, когда Катя убегает, улыбается Зине. — Всё нормально, Зин, и мужик у тебя правильный. Руки, голова — всё у него на месте. А что он рычит, так мужику либо рычать, либо кулаки в ход пускать, иначе они не могут. Он ещё сам себя не понял, живёт, как по льду ходит. Обомнётся, опомнится, всё хорошо и будет.

Зина вздохнула.

— Спасибо на добром слове, баба Фима.

В кухню вбежала Женя.

— Зина, там полочки разметить надо.

И тут же появилась Катя.

— Мам, мастика нужна. И… суконка.

На закипевшем чайнике оглушительно задребезжала крышка. Зина рванулась бежать сразу по трём направлениям, и у неё на пути вдруг возник Дима.

— Мама, а в кладовке…

Господи, ну и денёк, ну… ну, нет слов…

Тим тоже не ожидал такого. Хотя, у Морозов не меньше народу и суматохи было. Но там он пришёл, а здесь к нему пришли. И называли его хозяином. Хоть и по-русски, а всё равно… царапает. Но и приятно.

Тим вошёл в самую большую комнату, где Эркин натирал вымытый и уже подсохший паркет. Посмотрел на его мускулистую напряжённую спину.

— Ты…ты как?

— В порядке, — ответил, не поднимая головы, Эркин. — Ты чего мастики так мало купил? Не хватит на все комнаты.

— Не рассчитал, — вынужденно согласился Тим. — Здорово получается у тебя.

— Выучили, — кратко ответил Эркин.

И по его тону Тим понял, что продолжать эту тему не стоит. Эркин снизу вверх посмотрел на него и улыбнулся.

— Реши, какие ещё натирать. На пять комнат хватит. Если с прихожей, то четыреЮ, — Тим кивнул. — А остальные я вымою и подмажу чуть, потом сам доделаешь.

— Спасибо.

— Не за что, — хмыкнул Эркин.

— Эй, хозяин, — заглянул в дверь полуседой мужчина в голубой майке с неровным глубоким шрамом на плече. — Ты вешалку-то где ставить будешь?

— Иду, — Тим заставил себя отвестиглаза от завораживающе красивой игры мускулов на спине и плечах Эркина.

Эркин даже вроде не заметил этого, сосредоточенно втирая мастику в медово золотистые дощечки. И так, и так, и так…

— Дядя Эрик, а я с тобой хочу…

Эркин посмотрел на Катю, на её тоненькие ручки-палочки. Где ей натирать: силы меньше, чем у мухи.

— Возьми вон ту тряпку и, где я натёр, тоже каждую дощечку протирай.

— Ага, — выдохнула Катя.

Так-то это ему не нужно, но ей по силам и вреда не будет. А хороший паркет. Если его сейчас как следует натереть, то долго держаться будет. Его руки совершали привычные движения, знакомые с детства, с того бесконечно далёкого и очень близкого дня, когда их, пятилетних, только-только прошедших сортировку и отобранных в спальники, привели в просторный, похожий на сортировочный зал и надзиратели, тыкая дубинками им в спины и ягодицы, стали их учить натирать паркет. И вот… всё как тогда. Только теперь ему, чтобы втереть мастику достаточно один раз провести щёткой, а тогда… Эркин тряхнул головой. Всё так и всё не так. И не надзирательский взгляд на спине, а совсем другой. Он выпрямился, чтобы взять банку с мастикой и увидел стоящую в дверях Зину. Улыбнулся ей.