Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)

Женя мыла посуду, а Андрей сидел за столом, в который раз перечитывая телеграмму.

— Ну, Андрюша, как же так?

— А вот так, женя. Чёрт, и слинять некуда.

— Ты что?! Он же твой отец!

Андрей скомкал телеграмму.

— На фиг! Не нужен я ему. А он мне — тем более!

— Так нельзя.

— Так есть! Я ж… ладно, где он был? А? Смотри, май, июнь, июль, август, — Андрей загибал пальцы, — четыре месяца, а, это ж… это сто двадцать дней, и где он был? Таких командировок не бывает. Знаю я эти… командировки. Думал он, видите ли, решал. Профессор он, видите ли, председатель… — Андрей явно, чуть ли не демонстративно через слово проглатывал ругательства. — А я кто? Блатарь, недобиток, работяга в цеху, принеси-подай-пошёл вон. На что я ему? Сама подумай, женя. Четыре месяца ждал он, чего ждал? А теперь с чего-то приехать решил.

Женя расставила вымытую и вытертую посуду, вытерла стол и застелила его скатертью, поставила вазочку с цветами.

— Вот так. Пусть будет красиво. Успокойся, Андрюша.

— Да я спокоен, — Андрей разжал кулак и бросил на стол бумажный комок, разгладил его. — Да нет, Женя. Обидно, конечно. Вот мама бы нашлась, или сестрёнки, — он быстро посмотрел на Женю и невесело улыбнулся. — Что, не говорил тебе Эркин? — и кивнул, не дожидаясь ответа. — Не говорил. Умеет молчать братик. У меня же две сестры было. Аня, старше меня, и Милочка, младшенькая. У нас по три года разницы. Аня ещё до войны родилась. Мы тогда в Царьграде жили, мама рассказывала. Погибли они, Женя, все трое, и мама, и девчонки, замордовали их на допросах. Я один остался.

— Андрюша, ты не один.

Он зло мотнул головой, но Женя села напротив, взяла его за руки и повторила:

— Ты не один. Мы же вместе.

— Да, — он заставил себя улыбнуться. — Да, у меня есть брат, невестка, племянница. И больше мне никто не нужен, Женя.

Женя кивнула, но возразила:

— Он твой отец.

— Ну, — Андрей вдруг ухмыльнулся. — А вот это ему ещё надо доказать. Вот пусть… Игорь Александрович Бурлаков и докажет, что я, Андрей Фёдорович Мороз — его сын. А то разлетелся… пусть докажет.

Женя покачала головой.

— Ладно, — Андрей мягко высвободил руки. — От Царьграда до нас за день не доберёшься, и даже за два. Дождёмся Эркина и чего-нибудь придумаем. Брат у меня старший, умный. Не боись, Женя, всё будет нормально.

Женя вздохнула.

— Хорошо, Андрюша. Конечно, дождёмся Эркина.

— Я к себе пойду, — встал Андрей. — У меня там уроки, то да сё.

— Ой, — спохватилась Женя. — А квартира?

— Потом, — отмахнулся Андрей.

Ему было уже не до квартиры. У себя в комнате Андрей задёрнул шторы, отгораживаясь от всего, включил настольную лампу и разложил учебники. Завтра этих уроков нет, а по тем ещё ничего задать не успели, но надо же себя чем-то занять.

Убрав в кухне, Женя разгладила скомканную Андреем телеграмму и, оставив её на столе, пошла к Алисе. Что бы ни было у них, у Алисы жизнь должна продолжаться как обычно.

Уроки Алиса сделала ещё в школе, и Женя только проверила их, потом они вместе собрали и подготовили всё на завтра. Потом поужинали. Андрей ел быстро, молча и сразу ушёл опять к себе.

— Мам, а Андрюха уроки делает?

— Да.

— А чего он такой? Он двойку получил?

— Нет, — улыбнулась Женя.

— А чего тогда?

Женя вздохнула.

— Я тебе потом объясню.

Алиса на секунду задумалась.

— Ладно.

Они сидели на кровати Алисы, в комнате было уже совсем сумеречно, почти темно. Женя хотела встать включить свет и задёрнуть шторы, но Алиса удержала её.

— Мам, давай ты мне расскажешь что-нибудь.

— Ладно, — согласилась Женя, — расскажу, а потом сразу спать.

— Ага, — Алиса подлезла под её руку и привалилась к её боку. — Про Русалочку, ага?

Женя тихо засмеялась и начала рассказывать.

Вылет задержали, и в Сосняках Бурлаков оказался позже, чем рассчитывал, и последний автобус на Загорье уже ушёл. Но он и не собирался ехать на автобусе.

На стоянке междугороднего такси стояла всего одна машина. Услышав про Загорье, водитель присвистнул.

— Не ближний свет. И когда там будем, обратно ж порожняком пилить придётся.

— Оплачиваю оба конца, — твёрдо ответил Бурлаков. — И обратно как хочешь, а туда побыстрее.

— Двадцать пять, и к самому дому доставлю.

— Идёт.

Обычно он садился рядом с водителем, чтобы заодно и поговорить: ведь никогда заранее неизвестно, чем обернётся такая встреча и разговор, но сегодня сел сзади: говорить не хотелось. Водитель, немолодой уже, в гимнастёрке под шофёрской курткой, видимо, понял это и, уточнив адрес — Цветочная улица, тридцать первый дом — потом уже всю дорогу молчал и даже радио — машина была новомодная, со встроенным радиоприёмником — сделал чуть слышным.

Покачиваясь на мягко-упругом сиденье — шоссе больше походило на хорошо укатанный просёлок — Бурлаков думал о своём. Сейчас сразу к Морозам, время позднее, так что должны быть дома. Поблагодарить, узнать адрес Серёжи. А если он на работе? Сразу туда, а если… нет, сколько можно эти «если» перебирать. Ах чёрт, ну почему так нелепо получилось, четыре месяца письмо ждало его, валялось в никому не нужной груде конвертов. Сердце-вещун… чепуха, ничего не вещает сердце. Серёжа хочет быть шофёром… Ну, это мальчишеское, это пройдёт. Конечно, водить машину надо уметь, и все Бурлаковы были «рукастыми». Человек должен всё уметь. И знать. Всё о немногом и немного обо всём. Школа… мальчику надо учиться. Вечерняя школа… ладно, что-нибудь придумаем.

Стемнело, и водитель включил фары. Ехали быстро, но Бурлакову мучительно хотелось поторопить. Но и сказать ничего не мог.

Господи, если ты есть, если бы я верил в тебя, господи… бледное лицо Риммы с закушенными губами…белоголовый мальчик в трогательно-полосатой пижамке спит, зарывшись в подушку… Милочка в обнимку со своим мишкой… Анечка… он зашёл к ним, постоял над каждым. Ни один не проснулся.

— Береги детей, Римма.

Нет, он не сказал этого. Вслух не сказал. Но подумал. И Римма услышала и ответила.

— Я постараюсь.

Тоже про себя сказала. Но он услышал. В прихожей они обнялись, Римма поправила ему шарф.

— Будь осторожен.

— Со мной всё будет в порядке.

Да, с ним всё обошлось. А они… Господи, сделай так, чтобы это оказалось правдой, чтобы его встретил Серёжа, милый, ласковый и весёлый мальчик…

Освещённые улицы города возникли внезапно. Машина и раньше проносилась сквозь какие-то маленькие городки, но сейчас водитель, не оборачиваясь, сказал:

— Загорье, — и уточнил: — Цветочная?

— Да, — вздрогнул Бурлаков. — Тридцать один.

Цветочную улицу нашли быстро, но она закончилась на девятнадцатом номере. Дальше проезд загораживала тёмная вверху и полосатая внизу от белых стволов берёзовая роща.