Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)

Первая неделя сентября выдалась дождливой, но тёплой. Тёплый безостановочный дождь шелестел листьями, щёлкал по козырькам и подоконникам. Криса засыпал и просыпался под этот шум и дыхание Люси на своём плече. У Люси отрастали волосы, и спала она теперь без платка: врач сказал, что кожа должна дышать. Поворачивая голову, Крис касался губами тонких, уже не колючих и щетинистых, как весной, когда они только приехали, а мягких волос, осторожно целовал эти прядки.

— Уже утро, Кирочка? — сонно спрашивала, не открывая глаз, Люся, и сама себе отвечала: — Ага, утро.

Крис осторожно высвобождался из её объятий, вставал, укутывал её, а она, по-прежнему с закрытыми глазами, говорила:

— Ты бы поспал ещё, Кирочка, поливать-то не надо.

И вдруг, рывкеом откинув одеяло, садилась в постели.

— Ой, светло-то как!

Крис заглядывал в комнату.

— Люся, чай готов.

— Да-да, я мигом, Кирочка.

Крис смеялся, стоя в дверях, полуголый, в старых армейских брюках, с блестящими от воды волосами.

— Ложись, Люся, я тебе чай в постель подам.

— С ума сошёл, — притворно сердилась Люся, натягивая халатик и повязывая голову дневным платком. — Ещё увидит кто, и на работу опоздаем.

Утреннее чаепитие в постели — воскресное развлечение. В одной из поездок в Царьград Крис увидел в магазине поднос с ножками, специально для такого, и купил. Когда он в первый раз принёс и поставил на кровать накрытый на две чашки поднос, и они пили чай, лёжа в постели, Люся даже не поняла: нравится ей это или нет, настолько это было непривычно. Она и не слыхала никогда о таком. И что Кирочка её всегда по утрам чаем поит, а не она его… так же тоже не положено. Узнает кто — засмеют, осудят. Но она не спорит, да и самой приятно, чего там.

— Тебе не холодно?

— Нет, что ты, Люся.

Горячий чай с мягким пористым хлебом, свежесваренным вареньем, ну и что с того, что у неё больше джем получился, всё равно, и Кирочке нравится, и на хлеб даже удобнее мазать.

— Всё, — Крис отодвинул чашку и встал. — Я на работу.

— Да, Кирочка, — Люся быстро допивала свою чашку. — Ты иди, я всё сама уберу. У тебя школа сегодня?

— Да.

Крис поцеловал её в здоровую щёку и вышел.

Когда Люся, перемыв посуду и отключив газ, вошла в комнату, Крис уже оделся на выход. Его смена начиналась раньше Люсиной. Люся оглядела его, поправила воротник рубашки.

— До вечера, Кирочка.

— Да, до вечера.

Он ещё раз поцеловал её и ушёл.

Люся вздохнула. Ну вот, теперь до вечера она его не увидит. Из школы он уже в темноте возвращается. Она в эти дни его и не видит совсем.

На улице Крис подтянул молнию на куртке и накинул на голову капюшон. Льёт, как зимой, а ведь только сентябрь. Хотя нет, это в Алабаме было, будь она проклята, здесь только осень. А хорошо, что они уже почти всё в саду убрали. Дождь кончится, оберут последние яблоки, и всё. И подготовят сад к зиме. А расширять его он не будет, и нового подсаживать — тоже, им с Люсей хватает, а торговать он не собирается.

У церкви его окликнул Эд.

— Привет.

— Привет, порядок?

— Полный, — широко ухмыльнулся Эд.

Он ещё летом сменил жильё, переехав на квартиру к одинокой вдове, и считал, что устроился лучше всех.

— Ну, как вдовушка? — подыграл Крис.

— Во! — Эд показал ему оттопыренный большой палец и перешёл на камерный шёпот и английский. — Легко работать. Руками враз уматывается.

— Без волны?

Эд мотнул головой.

— Мне и так хорошо. Мне нетрудно, она довольна, — и перешёл на русский. — И обстиран, и ухожен, и все удовольствия.

— Сыт, пьян и нос в табаке, — поддержал его Крис любимым присловьем Пафнутьича.

— Точно! — с удовольствием заржал Эд и стал серьёзным. — А волны ждать… это тебе повезло, сразу встретил. Майкл, тьфу, Михаил поймает, того индейца помнишь?

— Ещё бы. Он нам первый про волну сказал.

— Ну вот. Я не спешу и не дёргаюсь. Когда придёт, тогда и буду думать, — а пока… — Эд залихватски сплюнул в лужу.

У ворот госпиталя уже стоял автобус, на котором добрались жившие в Царьграде, и через служебную проходную быстро втягивалась цепочка людей. В форме и штатском, мужчины и женщины, под зонтиками и в разноцветных плащах, в шинелях и плащ-палатках. Здоровались, обсуждали вчерашнее, сегодняшнее и завтрашнее, кто хвастал, кто жаловался, но всё на ходу, впопыхах: впереди работы.

В их раздевалке Майкл уже переоделся и разглядывал себя в зеркале.

— Привет, — весело поздоровался Эд, входя в комнату. — И что нового увидел?

— Отстань, — угрюмо попросил Майкл, но от зеркала отошёл.

— Ещё один псих, — констатировал Эд, открывая свой шкафчик.

— Ничего, — Крис подмигнул Майклу. — Мы ещё на него посмотрим.

— Посмотрим, — кивнул Майкл. — Ты русский сделал?

— Ну?

— Сейчас списать попросит, — прокомментировал Эд. — Опять у Марии весь вечер сидел, потом до полуночи психовал, а уроки побоку.

— Я твою вдовушку трогаю? — с угрозой спросил Майкл.

— А хоть трахни, — весело ответил Эд, завязывая тесёмки на халате. — Мне без разницы.

— Ну, и чему радуешься? — вошёл в раздевалку Андрей.

— Не встревай, малец.

— Сам решил домашним стать, — ответил по-английски Андрей, отпирая свой шкафчик и снимая куртку. — Так что нечего на других кидаться.

— Что-о?! — Эд даже остолбенел на секунду. — Ты как меня назвал?

— А кто ж ты ещё, когда без волны трахаешься? — спокойно ответил риторическим вопросом Андрей.

Крис и Майкл переглянулись и одновременно кивнули, соглашаясь.

В раздевалку вошли Джо и Джим, за ними ещё пятеро, и Эд, круто повернувшись, вышел. Выяснять такое при всех он не будет, но с мальцом посчитается. Ах, чёртов поганец, ткнул носом и осадить нечем.

Крис и Майкл тоже не стали продолжить повернувшийся так неожиданно разговор. Вдарил Андрей по Эду крепко, ничего не скажешь, и за дело вдарил, чего там.

Переодевшись, все быстро разошлись по рабочим местам.

Задуманная ещё в Алабаме книга подвигалась туго, вернее, совсем застопорилась. Они, вернувшись в Россию, ещё за неё не брались. Навалилась куча дел и проблем, от которых уже отвыкли, да и царьградская суета кого хочешь закрутит. И у парней появились другие проблемы, схожие с теми, что у всех демобилизованных и освобождённых. А схожесть проблем естественно влечёт за собой и схожесть решений. В общем-то, все парни теперь крепко стоят на ногах, повзрослели, не бегают уже ни к нему и Юрке, ни к тёте паше со всеми своими проблемами, хотя… хотя иногда он жалеет об этом.

Откозыряв часовому на входе — госпиталь военный, и порядки в нём неизменно армейские уже которое столетие — Жариков прошёл к ротонде — восьмигранному залу в четыре этажа со стеклянным потолком и опоясанному лестницами и галереями. Молодцы, что сохранили этот реликт «гошпиталя воинского», очень хорошо смотрится.