Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)

За окном снег стал дождём, небо оставалось низким и тёмно-серым. Эркин опустил Женю на кровать и стал раздевать мягкими усыпляющими движениями.

— Но я не хочу спать, — тихо засмеялась Женя, обнимая его за шею. — Я тебя хочу.

— Ла-а? — радостно удивился Эркин. — Я тогда сейчас дверь запру.

Он оторвал себя от Жени, в два шага пересёк спальню и щёлкнул задвижкой. И от двери посмотрел Женю. Она перекатилась на живот и лукаво смотрела на него, из-под рассыпавшихся и упавших на лицо волос. Эркин тихо счастливо засмеялся, стаскивая через голову рубашку, и мягким прыжком оказался рядом с Женей.

— А вот и я!

— Ага, — согласилась Женя, обнимая его. — Как же ясоскучилась по тебе, я тебя целые сутки не видела.

— И я, — вздохнул Эркин. — Так долго, м-м, какая ты вкусная, женя, — он даже причмокнул, целуя её.

Женя засмеялась, сладко ёжась и потягиваясь в его объятиях. Эркин целовал её, мягко тёрся о неё, её телом, раздевая себя.

— Как это у тебя получается? — удивилась Женя.

— А тебе нравится?

— Очень! Какой ты красивый, Эркин, — мягко отстранившись, она разглядывала его, гладила взглядом.

За окном и в спальне стремительно темнело, и в уже не голубом, а синем сумраке тело Эркина словно тяжелело, сливаясь с темнотой, и только блеском молнии иногда мелькала его улыбка, и ещё его глаза, чёрные и блестящие этой чернотой. Женя потянулась поцеловать их, и Эркин крепче обнял её, пряча в кольце своих рук, накрывая своим телом.

— Я иду, женя.

— Я встречаю. Входи, Эркин.

Волна была рядом, но Эркин давно не боялся её: она ни разу не помешала ему, даже накрытый, закрученный ею, потеряв в ней себя, он ни разу не ошибся, не сделал Жене больно или неприятно. Он помнил о Джексонвилле, но это было уже слишком давно, и Женя простила его, и ему просто хорошо в горячей, сразу и обжигающей, и леденящей волне. Тело Жени, её кожа, запах её волос… он то качался плавно и широко на всю длину, то бил сильными, но не резкими толчками, то замирал и мягко ворочался в Жене, давая ей передохнуть.

И наконец волна отхлынула, оставив его лежащим рядом с Женей, мокрого от пота, опустошённого и бесконечно счастливого.

Женя вздохнула и погладила его по груди. Эркин ответил ей таким же блаженным вздохом и чуть подвинулся, чтобы ей было удобнее.

— Тебе нравится?

— Ага.

— Всего погладить?

— Аг-г-га-а, — протянул Эркин.

Руки Жени блуждали по его телу, трогали, гладили, пощипывали соски, перебирали волосы на лобке. Эркин тихо, полуприкрыв глаза, покряхтывал от удовольствия. Стало уже совсем темно, скоро проснётся Алиса, а они всё не могли оторваться друг от друга.

Впереди субботний вечер, и ночь, и воскресный день, такой долгий с утра и ттак неожиданно быстро заканчивающийся вечером.

— Мне так холошо с тобой, Эркин.

Он молча потёрся телом о её руку, говорить не хотелось, и двигаться, и вообще что-то делать.

— Мам, Эрик! — зазвенел под дверью голосок Алисы. — Вы спите, что ли? А гулять не пойдём?

— Какие прогулки, такой дождь, — отозвалась Женя, поцеловала Эркина, включила лампу на тумбочке и встала. — И темно уже как.

— Ну, тогда играть давайте, — предложила Алиса, дёргая и крутя дверную ручку.

— Успеешь, — Женя не спеша надела трусики, накинула и запахнула халатик, завязала поясок. — Ты постель убрала?

— Ну, мам… — вздохнула Алиса.

И они услышали, как она зашлёпала к себе.

Эркин тихо засмеялся. Он лежал на кровати, раскинув руки и ноги в блаженной истоме. Женя, наклонившись, ещё раз поцеловала его.

— Вставай, милый. Ночью продолжим, да?

— Обязательно, — радостно пообещал Эркин, рывком скидывая себя с кровати.

Когда Женя вышла, он надел домашний костюм, встряхнул и заново постелил ковёр, задёрнули расправил шторы. Хризантемы он уже выставил из кладовки на окно, и там выглянули новые зелёные ростки. Баба Фима сказала, что к рождеству расцветут, вот будет здоровско!

Эркин ещё раз оглядел спальню, чуть подвинул лампу, чтобы зеркальный коридор смотрелся получше и вышел.

— Э-эрик! — радостно ткнулась ему в ноги Алиса. — Пошли играть.

— Пошли, — согласился Эркин. — А во что?

Он знал уже много игр, не то что в прошлом году с единственным «ласточкиным хвостиком».

— Давайте в лото, — предложил, выходя из кухни, Женя. — И я с вами.

— Ура-а-а! — завопила Алиса, но тут же решила уточнить: — А на что? На конфеты?

Женя засмеялась.

— На орехи.

— Ладно, — согласилась Алиса. — Эрик, наколешь орехи?

— А как же, — улыбнулся Эркин.

Устроились в большой комнате, разложили карточки, орехи, цветные кружочки закрывать цифры, блюдечки для скорлупы и ядрышек. И всё было хорошо, и весело, и интересно, а что нет Андрея с его шуточками и подначками, так и раньше бывало, что он в гости уходил, а гостеванье у Андрюхи на весь вечер, а то и на ночь, это все знают. И потом, когда ужинали и ложились спать, об Андрее не говорили. Он обещал вернуться в понедельник вечером, а сегодня ещё только суббота.

— До вторника можно не беспокоиться.

Женя, сидя перед трюмо, расчёсывала волосы, и Эркин, лёжа на кровати, любовался ею сразу во всех зеркалах.

— Да, Женя, — он сразу понял, о ком она говорит. — Да, Женя, он вырвется, даже если его… если ему запретят.

— Ну, Эркин, не выдумывай. Кто ему может запретить?

Эркин вздохнул.

— Бурлаков. Он — отец, Женя, у него все права.

— Не выдумывай, — повторила Женя, но сама чувствовала, что получалось неубедительно.

Она отбросила на спину волосы и встала.

— Всё будет хорошо, Эркин. Ты мне веришь?

— Верю, — улыбнулся Эркин и потянулся, выгибаясь на арку, чтобы одеяло как бы само по себе сползло с него.

Женя засмеялась и встала на кровать. Она была в длинной и широкой ночной рубашке, и Эркин, мгновенно повернувшись на живот, поднырнул под подол и стал там медленно подниматься, натягивая собой ткань. Прижимаясь к Жене, гладя и обнимая её, он мягко втянул её руки внутрь рубашки, на мгновение запутался в её волосах и кружевах выреза, но тут же сообразил и вдёрнул Женю внутрь.

— Мы как в палатке, — засмеялась Женя, обнимая его.

— Ага, — согласился Эркин.

Тонкая ткань рубашки просвечивала, окружая их розовым туманом, под ногами мягко пружинила кровать, и Эркин, прижав Женю к себе, попробовал покачаться вверх-вниз. Женя хихикнула, и он качнулся сильнее, и ещё раз. И, поймав ритм, приподнял и посадил Женю на себя, войдя сразу и точно. Женя ахнула и засмеялась.

— Тебе нравится? — обрадовался Эркин, усиливая размах и силу удара.

Руки Жени обвились вокруг его шеи. Под рубашкой становилось душно, и Эркин, одной рукой прижимая Женю к себе и продолжая качаться, другой рукой начал собирать рубашку и подталкивать её кверху.

— Как это у тебя здорово получается, — смеялась Женя.