Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)

Ветер гулял только у «Беженского Корабля», дальше снег падал ровной частой сеткой. Андрей шёл быстро, с удовольствием проминая ребристыми подошвами сапог чуть поскрипывающий снег. Улицы пусты и были бы темны, если б не снег. Белое сияние снега окутывало его, и, может, от этого было так легко идти.

Дошёл он неожиданно быстро, одним духом взлетел по лестнице и открыл свою дверь. Ну, что? А и то! Он дома, понятно? Пришёл домой. И уже не спеша захлопнул и запер дверь, включил свет и стал раздеваться.

Куртка действительно оказалась непромокаемой, а вот джинсы… от куртки и до сапог насквозь. И Андрей решил начать с горячего душа. А чай и разборку вещей на потом.

В ванной он повесил на сушку джинсы, содрал и бросил в ящик для грязного бельё и шагнул в душевую загородку, тщательно задёрнул занавеси и пустил воду, блаженно охнув под тугой горячей струёй.

Мылся Андрей долго, даже не так мылся, как грелся под душем, горячей водой выгоняя набившийся внутрь холод. Всё-таки после той зимы, даже зим, холода он боялся. Простудиться легче простого, а потом к тебе всякая зараза липнуть начнёт, чихнуть не успеешь, как в доходягах окажешься.

Из душа он вышел красным и распаренным, долго, старательно растирался насухо полотенцем, вытирал, отфыркиваясь, сушил волосы уже другим полотенцем и наконец, ощутив себя согревшимся и сухим, надел халат и занялся делами. Разобрал сумку, достал и повесил на вешалку на завтра лётчицкую куртку и ушанку, поставил зимние сапоги. А эти… достать и вывернуть вкладыши — отпотели, пусть сохнут, — а сами сапоги набить газетой для этого же, шапочку… на сушку? Нет, пусть так сохнет, а завтра в кладовку уберёт, непромокаемую куртку туда же. А пока подстёжку отстегнём и развесим. Для проветривания.

Оглядев завешенную вещами прихожую, Андрей негромко рассмеялся. Шмотья у него теперь… ой-ё-ёй! А что? Всё нужное, всё по делу.

Теперь портфель, завтра он с работы к Эркину пойдёт, уроки готовить. Ну, это совсем минутное дело. А мебель… в среду тогда? Чёрт, в среду ему звонить, тогда… тогда кое-что завтра, скажем, письменный стол и… ну, допустим, диван, а остальное… в пятницу? Или всё уж завтра? Чёрт, затянул он с обзаведением. Ну, кто ж думал, что в Сосняках всё то же самое, только дороже, а самое стоящее, антиквариат этот, ему вовсе не по деньгам. А ушанку себе Эркин классную отхватил, с первого взгляда невидная, серая, а надел, так совсем по-другому смотрится, как специально на заказ шитая. Ну — Андрей невольно вздохнул с уважительной завистью — на Эркине всё сидит как для него сшито, уж на что рабские штаны или куртка страшны, а ему и они идут. Не то, что, ну, тот же Митроха, видел он его в праздничном. Напялил костюм, и как седло на корове.

Закончив с вещами, Андрей пошёл на кухню выключить давно закипевший чайник. Вообще-то Женя его накормила… как всегда и от пуза, и вкусно, так что сейчас только чаю горячего попить и завалиться. Кончен бал, погасли свечи, спит принцесса в уголке… Ну, принцесса на фиг не нужна, та же баба, только мороки больше, а остальное… а всё остальное у него есть.

Андрей допил чай, убрал на кухне — совсем минутное дело, где не грязнили — и пошёл спать. Денёк выдался… что надо!

Когда Эркин в халате вошёл в спальню, Женя уже лежала, но не спала, а листала новый журнал мод и так увлеклась, что даже не заметила, как Эркин привычно запер дверь, сбросил на пуф халат и лёг. И только когда он вытянулся с блаженным вздохом, она отложила журнал.

— Спасибо, милый. Спим?

— Мгм, — согласился Эркин, целуя её. — А тебе понравился? Ну, журнал?

— Конечно, — Женя вздохнула, обнимая его. — Конечно, понравился. А себе ты что-то купил?

— Ага, — улыбнулся Эркин. — И даже ого-го.

Женя тихо засмеялась, потёрлась лицом о его плечо.

— Ну и молодец.

Эркин вздохнул, поворачиваясь к Жене так, чтобы её рука, скользнув по его телу, как бы сама по себе обняла его, и, уткнувшись лицом в её волосы, глубоко вдохнул её запах.

— Знаешь, Женя, я так за день соскучился по тебе. И Алисе.

— Мы тоже скучали.

Эркин мягко прижал Женю к себе, погладил по спине.

— Какая ты…

— Какая? — по-прежнему тихо засмеялась Женя.

— Самая, — не очень вразумительно, но вполне понятно ответил Эркин, целуя её.

Тёплая спокойная темнота окутывала их, и Эркин словно растворялся в этой темноте, потому что Женя была всюду, и он не мог понять: это на в его объятиях или он в ней, он даже забыл, что тяжёл и должен беречь Женю, и волна уже несла его и Женю, они же неразделимы теперь…

Когда он заснул, Женя осторожно высвободила руку и погладила его по голове и шее. Эркин вздохнул, не открывая глаз. Женя поцеловала его в угол рта.

— Спи, милый, спи, родной мой, хороший мой.

Эркин уже спал и только беззвучно шевельнул губами в ответ.

Осенняя горячка в имении закончилась, и Джонатан рассчитывал провести месяц в Колумбии и разъездах. Да и выборы в Федеральное Собрание оказались интересной и весьма перспективной игрой. Во всяком случае, в Экономическом клубе о них говорили. Так что…

— Только не увязни.

Джонатан удивлённо посмотрел на Фредди.

— Ты чего это осторожничаешь?

— Не люблю политики, — усмехнулся Фредди.

— Ты ж ею не занимался.

— Угу. А она мной? — и уже серьёзно: — Когда работаешь втёмную, но выигрыш всегда не твой.

Джонатан пожал плечами, но спорить не стал. Определённый резон, конечно, у Фредди есть, но оставаться настолько в стороне им теперь невыгодно. Больших ставок делать не надо, но сесть в стороне — это упустить игру.

Поезд шёл плавно, покачивая, а не тряся пассажиров, особенно первого класса. Фредди дремал, сдвинув шляпу на лоб. Октябрь и начало ноября в разъездах, потом месяц в имении, а там Рождество и святочные игры. На Хэллоуин вряд ли что будет, некому трепыхаться и русские ещё здесь. Интересно они уходят, все комендатуры на месте. Но это не наши проблемы. Что в Колумбии? «Октава», Ларри, Слайдеры, Дэннис, ещё точки… вроде всё в порядке, но надо проверить. На всё про всё недели полторы. Ансамбль ещё Луизиану переваривает. Заступаться за Гаммэна и Рича никто не собирается, Рич, к тому же, уже без паёв остался, а бардак в Атланте давнишний и постоянный. Так что это побоку. Что ещё?

Джонатан рассеянно смотрел в окно, но видел своё отражение: темно ещё совсем. В Колумбии они будут рано утром. Сразу с вокзала в «Октаву», определиться и уже тогда спокойно по маршруту. Выборы мэра Колумбии — здесь уже всё давно отработано и вклиниться никак не получится, вернее, слишком дорого обойдётся, выгода не окупит расходов, хотя участие Цветного квартала может изменить расклад, но не существенно. И за этой игрой слишком внимательно присматривают русские. Что Фредди не любит политику, понятно, но стоит покрутиться, чтобы она нас полюбила. Или хотя бы не мешала. Но для этого опять же надо крутиться и — как минимум — не стоять в стороне.