Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)

— Обижаешь, — подпустил блатной слезы Андрей, — ой, обижаешь меня, Томушка, и вовсе зазря.

— Да ну тебя. Что я, не знаю, что ли, — Томка повела плечами и откинулась на спинку стула, словно ненароком оперлась на руку Андрея. — Ты ж котяра известный.

— От правды не отказываюсь, — шёпотом ответил Андрей, касаясь губами её уха. — Быль молодцу не в укор.

Томка тихо засмеялась, колыхнув выпяченной грудью. Андрей изобразил мучительный вздох.

— Ох, Томка, с ума ты меня сведёшь.

— Ладно тебе. Говори, зачем пришёл. И не ври, а то выгоню.

Андрей снова картинно вздохнул, но ответил серьёзно.

— Позвонить мне надо.

— Зазнобе в Царьград? — фыркнула Томка. — Никак соскучился?

— Подальше, Томушка. В Колумбию.

Томка изумлённо повернулась к нему, и Андрей решил слегка поднажать.

— А не слабо тебе будет, а?

— Ты на слабо девок своих лови, — чуть сердито сказала Томка. — Ладно, попробую, — и потянулась к пульту.

Андрей молча следил, как она, надев наушники с дрожащей, вынесенной ко рту веточкой микрофона, щёлкает переключателями, разговаривая со знакомыми телефонистками. Вот ниточка связи дотянулась до границы, перепрыгнула через неё… Он думал, что Томка просто подключится, а она… через комендатуры, значит. Ну, ладно, речь, конечно, малость подкорректируем, чтоб никого не подставить.

— Есть Колумбия, — обернулась к нему томка. — Какой номер?

Андрей вздрогнул и выпалил семизначный номер. Томка повторила его в микрофон и кивнула.

— Ага, поняла, — и Андрею: — Вон ту трубку возьми, да нет же, левую, и в темпе, пока не застукали.

Андрей вытянул утопленную в пульте трубку — не зная, и не заметишь — и прижал к уху. Длинный гудок, ещё один, и щелчок… есть!

— Алло, — Андрей откашлялся: почему-то запершило в горле, и по-английски: — Мистера Бредли, пожалуйста.

Они ждали, но, когда телефон взорвался звонком, оба вздрогнули. Дождавшись второго звонка — вдруг просто ошиблись номером — Джонатан снял трубку.

— Алло?

— Алло… — молодой мужской голос. — Алло, мистера Бредли, пожалуйста.

Фредди встал и взял отводную трубку.

— Я слушаю, — спокойно сказал Джонатан.

— Джонатан, ты?! — обрадованно заорал Андрей. — А где…?

— Я здесь, — перебил его Фредди. — И не ори так, отлично слышно.

— Ага, понял, — сбавил тон Андрей. — У меня времени в обрез, так как, будете?

— Будем, — твёрдо ответил Фредди. — Джонни, как с рейсом?

— Будем у вас к семи, — сказал Джонатан.

— Утра: — радостно изумился Андрей.

Джонатан невольно рассмеялся.

— Нет, вечера.

— Ага, ага, вас встретить?

— Нет, — ответил Фредди. — Сами доберёмся. Всё?

— Да. До встречи. А, чёрт, чуть не забыл. У нас уже зима, снег лежит.

— Понял, — ответил Фредди. — До встречи.

— До встречи, — попрощался Джонатан.

В трубке наступила гулкая тишина, очень далеко что-то щёлкнуло, ешё раз и включился длинный гудок свободной линии. Джонатан и Фредди одновременно опустили трубки, и Фредди наконец улыбнулся. Джонатан взял лежащий перед ним лист рейсов до Царьграда и Сосняков, перечитал и вскинул глаза на стоящего у стола Фредди.

— Слушай, парень сильно загнул насчёт зимы? Октябрь в середине, какая зима?

— Скорее всего русская, — флегматично ответил Фредди. — Снег у них уже лежит, ты же слышал. А в чём проблема?

— Плащ с подстёжкой?

— А почему нет? Пошли, Джонни, поздно уже.

Пошли, — Джонатан убрал лист с маршрутами и встал.

Вдвоём они вышли из конторы, погасив за собой свет. Джонатан включил сигнализацию и дважды повернул ключ в замке. Охранник внизу у входа с привычной лёгкостью щёлкнул каблуками и открыл дверь.

— До свидания, мистер Бредли.

— До свидания, — ответил, выходя, Джонатан.

Фредди, выходя следом, обменялся с охранником молчаливым улыбчивым кивком.

На улице снова моросило, и Джонатан махнул рукой, подзывая такси. Фредди подождал, пока он сядет, и, когда такси отъехало, спокойно остановил следующее. У каждого планы на ночь свои.

Положив на место трубку, Андрей победно посмотрел на Томку. — Уложился? Ай да я! Спасибо, Томушка, выручила, должник на всю жизнь.

— Трепач, — улыбнулась Томка и подставила ему щёку. — Целуй и выметайся, сейчас сменяться будут.

— Как скажешь, томушка, — Андрей чмокнул её в щёку и встал. — За мно не заржавеет.

— Иди уж, — засмеялась Томка. — Мне работать надо.

Когда Андрей вышел, неподвижно лежавшая Матвевна совсем не сонно сказала:

— А смотри, как он по-ихнему ловко чешет. Шпана шпаной, а язык знает.

— В угоне был, — пожала плечами Томка. — Там и нахватался.

Матвевна со вздохом встала и села к пульту со своей стороны. Пол-одиннадцатого — сейчас поедут со второй смены. А на ночную сколько выпускать? Ну, меньше десяти — это по-божески.

На улице Андрей с наслаждением, всей грудью вдохнул холодный воздух, победно вскинул и поймал ушанку.

— Чему радуешься? — окликнули его из кабины разворачивающегося у въездных ворот грузовика.

— Жить хорошо, Никодимыч! — весело отозвался Андрей, сворачивая в проулок.

Вот теперь, в самом деле, всё! Он всё сделал. Кроме уроков на завтра. А учебники… дома у него учебники, так что бегом и не оглядываясь. Чаю крепкого заварить и до полуночи… ну, как успеет, так успеет. Одну ночь не поспать… уполне возможно!

Безработной Женя бывала, а отпускницей ни разу. Чтоб не работать и деньги получать. С ума сойти! Но хлопот оказалось столько, что они с Эркином день-деньской крутились и всё время не успевали.

В понедельник встали по будильнику. Женя подняла Алису, они втроём позавтракали, и Женя повела дочь в школу, а Эркин взялся за большую уборку. Раз они мебель в большую комнату собираются покупать, то надо пол хорошо натереть, чтобы потом сразу поставить и больше не двигать. Он переоделся в рабские штаны, закатал штанины до колен и взялся за дело.

Привычные, давно нетрудные движения и спокойные мысли. Эркин, моя и натирая полы, отдраивая до блеска ванную и уборную, давно не вспоминал ни питомники, ни Паласы. Всё это ушло в такое прошлое, что не было уже ни обиды, ни ненависти, и, работая, он думал о покупках, о школе, о том, что ещё нужно сделать к воскресенью, и думал по-русски.

Мягкий ласковый взгляд погладил его по спине, и Эркин, оборачиваясь, улыбнулся. Женя, в распахнутом пальто и сбитом на плечи платке, стояла в дверях, упираясь ладонями в косяки, и, улыбаясь, смотрела на него. Эркин встал и, не шлёпая, а мягко скользя босыми ступнями по полу, подошёл к ней. От Жени вкусно пахло морозом и свежим снегом, русским запахом, и Эркин окунулся в этот запах, обняв Женю прямо поверх пальто.

— Эркин, ты с ума сошёл, я с мороза…

— Мгм, — согласился сразу со всем Эркин, целуя её в висок и возле уха, чтобы не мешать ей говорить.