Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)

— Мороз, давай сюда. Откати их к путям, щас платформу подгонят.

— Ага, понял.

— Миняй, куд-ды ты её, давай левее.

У Медведева из-под кепки выбиваются слипшиеся от пота волосы. Ему пятничная смена — лишняя головная боль: задела оставлять нельзя, всё за смену разгрести надо.

Начали смену при солнце, а уже прожекторы включили.

— А насколько по асфальту катить легче.

— Ага, это ты сообразил, а тормозить? То-то!

— Ряха, мать твою, не мельтеши под ногами!

— Саныч, давай дурынду сюда!

— Мороз, без тебя закатят! Давай на мешки!

— А куда их?

— Геныч там. Увидишь!

И оглушающий звон обеденного сигнала. И хотя многие бросали свою ношу там же, где их застал звонок, Эркин всё-таки дотащил и свалил в штабель свой мешок.

— Упрямый ты, — хмыкнул Геныч, помогая выровнять ряд.

— Ага, — выдохнул Эркин, восстанавливая дыхание. — Айда?

— Айда, — согласился Геныч.

В столовой тоже всё как всегда вечером в пятницу. Выбор поменьше или вообще бери, что осталось, и народу немного.

Эркин, как обычно, сел с Колькой. Потом к ним подсели Петря с Серёней. Они собирались в воскресенье на танцы с дракой и договаривались кто кому втыкать будет. Эркин переглянулся с Колькой, и тот хохотнул:

— Как бы вам не навтыкали.

Петря пренебрежительно сплюнул, а Серёня вдруг согласился:

— Если с Николина конца, то могут. Там Тёмка, ну, он на масленичных всех перестоял.

— Он вам и навтыкает, — понял, о ком говорят, Эркин и встал.

Своё он уже съел, а впустую сидеть за столом не любил. Засмеялся, вставая, и Колька.

— Это уж точно.

К выходу они шли не спеша, чтобы всё отведённое на перерыв время мспользовать на полную катушку.

— А ты? — спросил Эркин. — Пойдёшь на танцы?

Колька пожал плечами.

— Не знаю, — и тихо. — Так на земле наломаешься…

Эркин кивнул. В самом деле, Колька один и кормилец, и добытчик, и работник, какие уж тут танцы. Это молодым гулять, силу тешить да перед девками красоваться. Они — парни, а Колька — хоть и холостой, а мужик. И неожиданно для себя спросил:

— Жениться не думаешь?

— Пока обхожусь, — хмыкнул Колька и нехотя пояснил: — На моё хозяйство не любая пойдёт, — и твёрдо закончил: — И не всякую позову.

Эркин кивнул. Понятно, что такой груз не каждой по силам, а уж про желание и говорить нечего. Это своя ноша не тянет, а чужая…

— Эй, мужики, — окликнул их саныч. — Давай, что ли, становимся.

— Становимся!

Эркин плечом толкнул Кольку в спину и, доставая на ходу рукавицы, пошёл на своё место. Колька недоумевающе оглянулся на толчок, но, тут же поняв, кивнул с улыбкой.

Начал моросить дождь, и Эркин вытащил из кармана и натянул на голову шапку.

— Берись?

— Вял! — ответил он Генычу, взваливая на спину очередной мешок.

Привычная работа не мешала думать. Вот так же, подталкивая плечом в спину, он водил Зибо в рабскую кухню на еду, когда Зибо уже совсем ничего не видел. Они шлёпали через двор напрямик, по лужам, потому ка, чтоб обойти, это Зибо надо за руку или за плечо вести, а тогда все увидят и всё сразу поймут, и окажется Зибо на Пустыре. Что-то Зибо всё-таки видел или просто помнил, но в кухне сразу шёл к столу, садился на своё место и вцеплялся обеими руками в миску. Он сидел рядом, и таскать у Зибо еду никто не смел, даже не рыпнулись ни разу.

Эркин недовольно тряхнул головой, отгоняя всё это, не нужное, мешающее сейчас. Ну, было это, ну, так что? Сейчас-то ему это совсем ни к чему. Зибо сколько лет уже в овраге и вообще… с чего это ему в голову полезло?

Дождь всё сильнее, мокрый асфальт становится скользким, злее ругань… и наконец звонок и усталый голос старшого:

— Шабашим, мужики!

Эркин помогает шофёру закрыть борт грузовика и закрепить брезент.

— Всё, езжай.

— Счастливо отдохнуть.

— Гладкой дороги.

И не оборачиваясь на рокот мотора, Эркин пошёл к бытовке. Устал он чего-то. Ну, ничего, сейчас оботрётся холодной водой, немного потянется — привыкли уже все к этому, не цепляются — и сгонит усталость, чтоб до дома дойти.

В бытовке шумно и тесно. Умываются, собирают сменку в стирку, переодеваются, Ряха опять что-то треплет под общий гогот. Эркин особо не вслушивался, но смеялся вместе со всеми. Чепуха, конечно, но смешно. Пару раз ряха опасливо на него покосился, но Эркин отвечал тем спокойным прозрачно-невидящим взглядом, как обычно на него смотрел. В самом-то деле, пока Женю не задевают, ему на Ряхину трепотню плевать трижды и четырежды. То есть, это если сначала на три умножить, а потом что получится ещё на четыре? Много выходит. Хорошо сказано.

— Мороз, идёшь?

— Иду, — Эркин запер шкафчик и пошёл к ждавшему его у двери Миняю. — Всем до понедельника.

— И тебе!

— Бывай!

— Счасливо, Мороз.

Дождь уже кончился, пахло мокрой землёй и зеленью. Миняй длинно тоскливо вздохнул. И Эркин сказал тихо, словно извиняясь.

— Я скотником в имении был. Пять лет.

Миняй кивнул.

— Понятно. Я ж не в обиду, землю… её чувствовать надо, — и снова вздохнул.

Эркин не знал, что сказать, и ограничился таким же сочувственным вздохом. И до самого дома они шли молча, но рядом.

Как всегда, Женя ждала его. Андрей был у себя, но, когда Эркин вымыл руки и сел за стол, появился на кухне со словами:

— А мне чего-нибудь дадут?

— Андрюша, — укоризненно сказала Женя, наливая ему чай. — Услышит кто, так может подумать, что тебя голодом морят.

— Я не подумаю, — заверил её1 Эркин. — Я его знаю.

— До чего ж братик у меня отзывчивый да заботливый, — восхитился Андрей. — Как у тебя сегодня?

— Всюду отлично, — улыбнулся Эркин, сразу догадавшись, что Андрей говорит о школе. — А у тебя?

— Кругом пять!

— Какие вы оба молодцы! — восхитилась Женя. — А завтра шауни?

— Точно! — рассмеялся Андрей.

Эркин с улыбкой кивнул.

— Да, Женя.

— Спорим, — вдруг сказал Андрей, — завтра мы вдвоём будем.

— Тим придёт, — покачал головой Эркин. — Тим сдохнет, а не отступит.

— Думаешь? — задумчиво спросил Андрей.

Эркин убеждённо кивнул. Андрей напряжённо свёл брови, думая о чём-то своём, быстро покосился на Женю и тряхнул головой.

— Ладно, его проблема, — быстро допил чай и встал. — Спасибо, Женя, вкусно, как никогда. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Андрюша, — улыбнулась женя.

— Спокойной ночи, — кивнул Эркин.

Когда Андрей вышел, Женя протянула руку и погладила Эркина по плечу. Он перехватил её руку и поцеловал.

— Устал, милый?

Эркин ещё прижимал пальцы Жени к своим губам и потому только молча помотал головой. Он действительно не ощущал усталости, но совсем не хотелось шевелиться, вот так сидел бы и сидел, уткнувшись лицом в тонкие и такие сильные пальцы, вдыхая любимый запах.

Он ещё раз потёрся лицом о её руку и отпустил, легко встал.