Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)

Про святочные и масленичные бои ему многие рассказывали. И о том, как Мороз себя показал, тоже.

В палисаднике у дома сидела в накинутом на плечи большом шёлковом платке с бахромой Липочка.

— Добрый вечер, — поздоровался Громовой Камень, поднимаясь на крыльцо.

— Добрый вечер, — ответила она и после лёгкой заминки спросила: — Гуляли?

— В гостях был, — весело ответил Громовой Камень.

Время ужина уже закончилось, но Ефимовна, выглянув в прихожую на стук двери, сказала, что самовар в гостиной. Громовой Камень поблагодарил за столь ценную информацию, поставил свою палку к зонтикам, в уборной вымыл руки и оглядел себя. Нет, всё нормально, если и пахнет от него, то чуть-чуть, и глаза — скажем так — не очень пьяные.

В гостиной у столика с самоваром и посудой сидела Капитолина Алексеевна. Из жильцов участвовали в вечернем чаепитии Гуго и Виктор. Громового Камня встретили весело.

— Ага, вот и третий!

— Третий для чего? — поинтересовался Громовой Камень, принимая от Капитолины Алексеевны чашку с чаем.

— В карты поиграть, — улыбнулась Капитолина Алексеевна. — Берите плюшку, Гриша. Я не играю, а вдвоём неинтересно.

— Я тоже не играю, — улыбнулся Громовой Камень. — Спасибо, Капитолина Алексеевна, чудесные плюшки, я только во фронтовое очко умею.

Фронтовое? — удивился Гуго. — Это что? Я знаю, очко — это блек-джек, а фронтовое?

— Это не в карты, — засмеялся Громовой Камень. — Это перебежкой от воронки к воронке. Добежал — очко, ты выиграл. Не добежал… — и он комично развёл руками.

Виктор на мгновение помрачнел и кивнул.

— Памятная игра, — и тут же с шутливой надеждой. — Неужто и в «дурака» не умеешь?

— Не люблю из-за названия, — по-прежнему весело ответил Громовой Камень.

— Эх, — Виктор перетасовал колоду и положил на стол. — Не везёт, так не везёт.

— Не везёт в картах, везёт в любви, — старательно выговорил Гуго.

— Не жалуюсь, — рассмеялся Виктор и встал. — Капитолина Алексеевна, спасибо, чай необыкновенный. Пойду пройдусь перед сном. Гуго, за компанию?

— Хорошо, — встал и Гуго. — Большое спасибо.

Громового Камня не позвали, но он понимал, что это и от уважения к его хромоте, и от знания, что он только пришёл и не ужинал.

— Ещё чаю, Гриша, — предложила Капитолина Алексеевна и, когда он кивнул, взяла у него чашку и громко, но без крика позвала: — Липочка, прохладно уже, иди в дом.

— Ладно, — откликнулась с улицы Липочка. — Сейчас.

Но когда она вошла, Громовой Камень уже допивал вторую чашку с плюшкой.

— Большое спасибо, Капитолина Алексеевна, — встал Громовой Камень. — И спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Гриша, — приветливо попрощалась с ним Капитолина Алексеевна.

— Спокойной ночи, — сказала и Липочка.

Она явно хотела его о чём-то спросить и не решалась, но Громовой Камень не собирался ей помогать и, не заметив её желания, вышел.

— Липочка, — услышал он уже за спиной, — давай, посуду убрать надо.

— Да ладно, мама, сейчас.

Когда неровные шаги затихли и хлопнула дверь комнаты Громового Камня, Липочка сбросила на диван платок и налила в полоскательницу горячей воды из самовара.

— Мам, — шёпотом позвала она. — А он не пьяный пришёл, ты не заметила?

Капитолина Алексеевна строго посмотрела на неё, но ответила:

— Если и выпил, то немного. И вёл себя нормально.

— Угу, — Липочка старательно обмывала чашку Громового Камня. — Индейцы все пьяницы. Вот как запьёт он…

— Когда запьёт, тогда и будем думать, — сердито ответила Капитолина Алексеевна. — И не копайся. Два блюдца полчаса полощешь.

Липочка обиженно надула губы, но промолчала. В субботу в Культурном Центре танцевальный вечер, по билетам. На билет, на буфет и на «бантики» — это же просить придётся. И ссориться с матерью накануне такого разговора совсем глупо. А о наряде надо серьёзно подумать, это ж не в старый город, к берёзам сбегать, под гармошку потоптаться, тут культура нужна, так что… Липочка вздохнула и покосилась на мать. Ладно, завтра с утра поможет Ефимовне и весь низ уберёт, тогда мама точно позволит.

Мария стояла у окна, рассматривая быстро темнеющий сад. Ну вот, вот и всё, нет, она ни о чём не жалеет, всё получилось даже лучше, чем она ожидала, могла ожидать. И больница оказалась нестрашной, и самое главное — с мужем уладилось. Почти уладилось. Доктор Ваня уговорил дать телеграмму, помог сочинить, а деньги дал Михаил. Сказал, что в долг. Ну, с Михаилом она сама сочтётся, он свой, всё понимает, а с мужем…

…В кабинете у доктора Вани всегда светло и спокойно.

— А если он приедет?

— Поговоришь с ним, — доктор Ваня смотрит на неё серьёзно, без насмешки. — Всё объяснишь.

— Нет, нет…

— Я помогу.

— А… а может, вы с ним поговорите, — с надеждой просит она.

Доктор Ваня улыбается.

— Поговорю, обязательно поговорю, но не вместо тебя.

Она кивает. Спорить с доктором Ваней или не слушаться его невозможно…

…Мария вздохнула и отошла от окна. Темно уже совсем, надо ложиться спать. У неё отдельная комната, с уборной и душем, называется — бокс. Смешное название. И совсем не похоже на камеру. Ну, ночь уже, пора ложиться.

Свет она включать не стала: занавесок нет, мало ли кто в саду окажется и увидит, а голышом походить тоже хочется, привычней так.

Мария быстро привела себя в порядок, откинула одеяло и легла, прикрыв только ноги. Тепло же, и не давит. Ну вот, ещё день прошёл. Завтра… завтра самое страшное — гинеколог. Он одного названия всё внутри дрожит. Да ещё и женщина. Женщина-врач — хуже этого ничего не было. Хотя здесь… здесь, может, и по-другому. Доктор Ваня обещал пойти с ней. Странно: беляк, а как всё понимает. И не расспрашивает особо, а ты сама всё ему рассказываешь.

Она вздохнула и потянулась, закинув руки за голову. Может, и вправду обойдётся. Михаил говорил, что врачи здесь другие. И остальные парни, и элы, и джи… Может, и не врали. Кто её уже смотрел, больно не сделали, ни один, и не лапали, тоже ни один. Но гинеколог — это совсем другое. Хотя… что ей, перегоревшей, могут сделать? Только убить. Всё остальное — уже пустяки, да и неважно это. Степана жалко, он ей зла не хотел, если и обижал, то по незнанию. И она его… тоже не со зла. Он её, можно сказать, из смерти вытащил, а потом… хозяйка она никакая. Стирка, готовка — всему учиться пришлось. Степан терпел, учил, злился, конечно, но не гнал. Она старалась как могла, хорошо ещё, что Степан на работе уставал и не каждую ночь лез.

Мария снова вздохнула и уже закрыла глаза, когда послышались лёгкие скользящие шаги. Ближе, ближе… замерли у двери. Уже догадываясь, кто это, Мария приподнялась на локте и позвала по-английски.

— Это ты? Заходи.

— Да, я, — так же по-английски ответил, входя, Майкл. — Не спишь ещё?