Марик Лернер - Победителей судят потомки

— Я понимаю, — голосом пай-девочки ответила она.

— Чего-то тебе надобно, лиса, а?

— Мудрости!

— Истинно говорю: старость ее не приносит.

— Зато знания накапливаются.

— Это — да. Если память нормальная. Иные знакомые замечательно поделятся о событиях многолетней давности, а про вчера и спрашивать без толку.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — сплюнула она через левое плечо. — Не про нас будь сказано.

— Полагаю, и в пожилом возрасте полезно головой работать. Читать, считать, и вообще не сидеть просто так, даже если ноги не ходят. Мозги нужно нагружать, как мускулы. Кроссворды решать тоже полезно. Иначе в нужный момент работать не станут по слабости. Стоп! Сбила с мысли. Спросить хочешь чего важное?

— Ну как… о прошлом. Как это было.

— Опять про императрицу?

— Про Вторую турецкую.

— И зачем? — невольно поморщился я. — Что могу такого интересного поведать, о чем в старых газетах не найти? В Публичной библиотеке есть подшивка, не сомневаюсь.

— Зачем официальные реляции, когда я о тебе писать собираюсь?

— Ну и что такого важного обо мне в те времена? — невольно развел руками я. — Ну в Первой я герой и полководец. В атаки ходил и в крови купался. А Вторая… Сидел в тылах и подвигов не совершал.

— Про Анапу с Кубанью и Крым папа до меня поэтически поведал, — небрежно отмахнулась Софья.

— Поменьше сарказма в голосе, когда об отце говоришь, — холодно посоветовал я.

— Да ничего такого, — слегка растерялась она. — Стиль у него… не для документальной литературы. Вечно на излишний пафос сбивается.

С чем я полностью согласен. Но произнести это вслух было бы непедагогично. Родителей положено уважать в любом веке. Тем паче во всех отношениях нормальные люди. Без заскоков.

— Ладно, будем считать, ты поняла. Возвращаясь к нашим баранам, о чем секретном поведать?

— Ну вообще… — Она сделала неопределенный жест. — Обстановка, причины, твои предложения. Решения императрицы.

— И всего-то? — Я натурально развеселился. — Давай присядем, — предложил, направляясь к скамейке, — разговор может затянуться.

— А тебе не холодно? Может, в дом зайдем?

— Пока не холодно. Слава богу, не зима на дворе.

— Я хочу знать историю не для всех. И потом, — не дождавшись ответа, выдвинула она убойный, с ее точки зрения, аргумент, — я обещала не отдавать в печать до… — И запнулась. Да уж, про грядущую могилку напоминать не шибко красиво.

— История не есть прошлое; она совокупность наших представлений о нем. Вот причина, почему возможны разные истории. Я вижу факт так, другой интерпретирует случившееся иначе.

— Но мне интересен именно твой взгляд!

— Ну что же… Слушай и перебивай, если не поймешь. После Силезской войны случился дипломатический переворот. Объяснять, что такое, надо?

— Ну не настолько я глупа.

— Может, просто молода. Подробностей не помнишь. А тогда вся Европа гудела в недоумении от английского финта. Все прежние договоренности превратились в пыль. Англия пошла на союз с Пруссией. В результате произошел разрыв отношений Берлина с Парижем и был заключен франко-австрийский союзный договор. Это, в свою очередь, повлекло за собой разрыв русско-английских и налаживание русско-французских отношений.

— Ну это всем известно…

— Все дело в том, как конкретно это выглядело для русской стороны. Торговый договор России и Франции, заключенный несмотря на противодействие Англии, — прекрасно. Еще один рынок сбыта. Маленькая сложность — пробка из Турции, закрывающая выход из Черного моря. Французы обещали возить товары на своих судах, но здесь мы попадали в ловушку зависимости от хорошего настроения Людовика. А он остался крайне недоволен захватом Польши и не горел желанием облегчать жизнь России. Наша держава не была союзницей Франции в прямом смысле. Париж сотрудничал лишь через посредство Вены.

Я помолчал, подбирая слова. Прошло достаточно времени, чтобы смотреть непредвзято на ситуацию между двумя европейскими войнами. В момент перемены фронтов и союзов на первом этапе я даже оптимистически смотрел в будущее. Входя в договор с Петербургом, Париж вынужденно должен был дистанцироваться от Стамбула. Победа над Англией для него важнее поддержки ничего не дающей политически Османской империи. Я слишком хорошо подумал о тамошних вельможах с дипломатами. Хотя среди них попадались и здравомыслящие типы, погоды они не делали. Решал лично король, и вышло сплошное разочарование.

— Людовик не соглашался войти в прямые переговоры с петербургским двором. Он предпочитал давать деньги Австрии для последующей передачи России, но не общаться с Анной даже при посредстве посла. Франция стремилась низвести ее от статуса участницы союза до положения вспомогательной державы. Насколько было возможно, Россию принуждали подчинить свою политику и даже ведение войны австрийским и, хуже того, турецким интересам. Несколько раз царица и официально, и тайным образом предлагала Людовику Пятнадцатому заключить новый договор, более обширный, чем те простые соглашения о присоединении России к коалиции. Но король каждый раз не соглашался на это. Из страха перед усилением России он не хотел ее побед даже над общим врагом. Победив Фридриха, русские стали «слишком требовательными и дерзкими».

— И чем это отличается от отношения Британии? — спросила Софья.

— Очень правильный вопрос. С моей точки зрения, ничем. Обе страны хотели получить торговые льготы, не связывая себя политическими обязательствами, и использовать русские войска, покупая кровь за золото. На западном направлении Россия удачно поглотила земли, населенные в основном говорившими на русских диалектах и исповедовавшими православие. Тамошние жители симпатизировали империи, притом хватало сложностей. Идти дальше воевать за чужие интересы… — Я пожал плечами. — Другое дело, если бы на юге у нас были развязаны руки. Крымское ханство, даже приведенное к смирению и лишившееся части территории, разрывало наши границы и опасно вклинивалось в русские земли. Сохранять устья Дона, Днепра, Буга и Керченский пролив в руках кочевников-татар было дико. Как и, если мы хотели нормальных коммерческих связей, нельзя было существовать при запретах хождения русских судов по Черному морю и невозможности защищать свою торговлю без военного флота. Вот это было действительно важно, однако Людовик отказывался идти на сближение в обмен на помощь его целям войсками.

А ветерок становится неприятным. Да и спать пора. Но меня самого увлекли воспоминания.

— С самого начала Анна, чтобы иметь возможность влиять на готовившееся заключение мира и заслужить репутацию европейского арбитра, пыталась взять на себя роль посредницы в переговорах. Идея провалилась. Никто не был заинтересован в росте авторитета России. Невзирая на разочарование, императрица распорядилась создать при министерстве иностранных дел германский отдел. Замечу, я не имею ни к идее, ни к воплощению ни малейшего отношения. Практически во всех германских государствах, от Баварии до вольных городов, появилась куча консулов, для лучшего контроля обстановки. Она принялась подчеркнуто проводить политику сохранения мира на основе территориального статус-кво, вмешиваясь при каждом удобном случае в происходящее в Священной империи. Фактически постепенно отнимала у Франции ее функции по сдерживанию и контролю за притязаниями Австрии и Пруссии на гегемонию. Не без просчетов, конечно, однако в целом заставила считаться с Россией и получила дополнительное поле для маневра.