Марик Лернер - Победителей судят потомки

— Безусловно, за время существования полиции назрели изменения, но, должен сказать, не обязательно знать всё. Важнее получить требуемую информацию в любой момент. Потому я настаивал на необходимости закрыть город до окончания расследования убийства Дмитрия. Никто, включая иностранные дворы, не должен знать о шведском заговоре, пока окончательно не выявлены виновники и не принесена присяга.

— Прошло не так много времени, а кажется, гораздо лучше начинаю понимать, за что вас так ценила Анна Карловна, — сказала царица задумчиво. — Подведем итоги нашей беседы. Нацию нужно просвещать. При этом в государстве должен быть порядок и соблюдение законов. Следовательно, важно иметь добрую полицию. Все тайные общества, под какими бы названиями ни были, есть отвратительное явление. Честному человеку скрывать нечего.

Она внимательно посмотрела на меня и Потемкина. Возражений не последовало.

— Манифест «О разделении личной канцелярии на особые управления» подготовит Баранов, учитывая ваши предложения.

Баранов ее личная креатура. Доверенный секретарь из продолжающих дежурить при царской особе гимназистов. Они давно знакомы. Родился под Костромой в семье священника. Вместо семинарии угодил в придворные, направленный за успехи в освоении наук к Екатерине. Параллельно читает в университете лекции по статистике Российского государства и преподает географию в гимназии. Мы с ним не особо знакомы, однако, по отзывам, он выступал за свободный труд, осуждал крепостное право и продажность судей.

— Подробнее штат, жалованье и обязанности обсудим позже. У вас там шестнадцать человек, не думаю, что этого будет достаточно, придется привлекать для следствия иных должностных лиц. На местах и полиция, и градоначальники могут быть крепко повязаны. Видимо, потребуются отделы жандармов в губерниях. Обдумайте, Михаил Васильевич.

— Будет исполнено, ваше величество, — поклонился я. Здравая мысль. Почему сам не догадался?

— Шефом жандармов, моим генерал-адъютантом и соответственно генерал-лейтенантом станет господин Потемкин, с очень широкими полномочиями. Прямо сейчас возьмете этого полицейского… как его…

— Игнатьев.

— Именно, и еще кого потребуется, вплоть до армейской команды, и начнете чистку сначала в Петербурге, затем и в Швеции. Там ведь ваши бывшие подчиненные Лебедев и Брандт обретаются?

Все-таки она не просто так мне предложила пост канцлера. Отнюдь не прихоть, или от неизвестности ухватилась за первого, кто рядом. Я, собственно, и не сомневался. Девочка умная, и, глядишь, не зря в той действительности звали Великой. Генерал-губернатора в Стокгольме еще не успели снять при Дмитрии. Я правильно все рассчитал, организовав перевод своих проверенных кадров заранее.

— Точно так. Приказы выполнят с прилежанием. Хоть в ад пойдут, а уж раздавить крамолу всегда готовы!

— Вот и хорошо. Заодно стоит внимательно присмотреться к ситуации в наших скандинавских владениях. Передача Финляндии по указу моего погибшего от рук злодеев супруга под управление Швеции и наличие на постах министров и адмиралов шведов, с полным невмешательством во внутренние дела страны, их, видимо, не устраивала. Если заговор действительно так серьезен, придется пересмотреть отношение к шведским правам.

Мысленно я зааплодировал. И подталкивать не пришлось. Сама пришла к тому же выводу. Чистка предстоит серьезнейшая, и по результатам надо очень хорошо обдумать дальнейшие отношения. Иначе рано или поздно дойдет до мятежа и отделения. С вольностями шведскими пора заканчивать. Лучший из возможных предлогов мы получили.

— А я, пожалуй, возьму на себя хлопоты редактора российской и переводной литературы.

Это было несколько неожиданно, но не самое худшее. Поживем — увидим, чем обернется это ее желание. Возражать сейчас точно не ко времени.

— Кстати, а это правда, что авторство поставленной в Париже пьесы «Стакан воды» вам, Михаил Васильевич, принадлежит?

— Только не рассказывайте никому! — испуганно воскликнул я.

— А вы в курсе, что Абигайль Мэшем вовсе не юной наивной девочкой в тот момент была?

Ну не такая уж и наивная. Разве что поначалу.

— И девичья фамилия ее отнюдь не Черчилль? Да и королеве хорошо за сорок было? Да и Англия уже Великобритания?

— В данном случае, — серьезно сказал я, — исторические лица там не особо важны. Речь шла о любви, чести и верности. История просто гвоздь, на которую я повесил картину.

— Ну и писали бы про принца Датского, тысячу лет назад скончавшегося.

— Вот за это писатели и не любят цензоров. За придирки.

— Ну почему же, фраза «Европа может подождать» мне понравилась. Но все же лучше не задевать без важных причин монархов.

Именно потому и нет моего имени на пьесе, честно сознаюсь.

Ночь тянулась бесконечно. Ушли Потемкин с Игнатьевым, зато возобновились делегации из Сената, Синода, от армейских частей, из министерств, Адмиралтейства, посольств иностранных государств. И хотя в общении слова мною употреблялись приличные, для сообразительных это звучало так: «Господа! Наш прежний император мертв, а новая императрица посылает всех вас к черту! Ей сейчас не до вас». Соответственно на просьбу посоветовать, что делать в том или ином случае, отвечал: «Как хотите». Что для умных звучит как: «Я вас только из вежливости не посылаю далеко и в очень специфическом направлении».

Кто не сумеет сориентироваться в ситуации и правильно построить подчиненных — тому и вовсе не место на ответственной должности. А у меня куча забот и трудов. Например, проконтролировать, чтобы траурные мероприятия прошли со всем приличествующим государю Российской империи размахом. На самом деле меньше трех месяцев назад состоялись похороны Анны Карловны, и Чрезвычайный комитет с Печальной комиссией, наскоро назначенные, сейчас вносили в ритуал минимальные поправки, связанные с недавними должностными перемещениями.

Другое дело, завещания Дмитрий не оставил, и некоторые детали требовали согласования с Екатериной. Очень важно, рядом с кем его положат в Петропавловском соборе. Крайне ответственное дело — траурные платья Екатерины и ее дочери Натальи. А все мероприятие обойдется тысяч в полтораста. Хорошо, что не мне эти вещи определять. За то нынче Панин отдувается. Похороны императора придется провести в кратчайшие сроки, не затягивая. Тело серьезно пострадало, и возможно разложение даже при бальзамировании.

В кабинет стремительно вошел Потемкин. Ему позволено входить без очереди и доклада, пока занимается заговорщиками.

— Что, Рунеберг уже дал показания? — удивился я.

— Очень истомился под охраной, пока Игнатьев за указаниями сюда ездил. Сразу потек, и на дыбу вздергивать не пришлось. — Григорий Александрович брезгливо поморщился. — Мразь трусливая. Достаточно было приставу показать кулак, а мне пообещать отнестись с вниманием…