Марик Лернер - Победителей судят потомки

Старая добрая игра в плохого и хорошего следователя. До применения метода додумались до меня умного и с успехом используют давным-давно. При Петре I уж точно.

— Хм… Хорошо говорить, сидя по эту сторону стола, — честно сказал я, вспомнив доброго дедушку Андрея Ивановича Ушакова. — А я вот тоже бы моментально принялся каяться и переводить стрелки на других. Сам ни в чем не виноват, иные приятели подкузьмили. А я добрый и хороший человек, разве по пьяни бесы попутали.

Потемкин молча положил бумаги на стол. Кроме всего прочего, забавный проект Конституции. Первое: учреждение Сената из двухсот наследственных пэров, магнатов или вельмож государства, из четырехсот представителей дворянства и ста человек духовенства. И второе, дарование двумстам наследственным вельможам государства уделов с городами и поместьями.

Ну вообще! Собрались за государственный счет поправить финансовые дела. Все жжет их подтверждение указа 1701 года, где категорически определено, что все именитые люди с земель службу служат, а даром поместьями никто не владеет. А под эту категорию нынче попадали не одни аристократы, но и из простых поднявшиеся. Даже не радует их, что помимо старшинства рангов по каждому роду службы устанавливалось преимущество военной службы над гражданской и придворной, то есть среди чинов одного класса старшим считался военный, а карьера потомственного дворянина всегда шла этим путем.

Ну а дальше прямо песня бесстыдства и наглости, фактически господство в державе переходит к очень узкому кругу родовитых семей.

Ограничение самодержавной власти лишением права: издавать новые законы и отменять старые без воли Сената; налагать налоги без согласия Сената; объявлять войну и заключать трактаты без воли Сената; ссылать и наказывать без воли Сената.

И ладно бы по поводу своего государства беспокоились. Свобода, отделение и все такое. Это шведы планируют для России. Будто их собачье дело. Хотя и в содружестве с кое-какими нашими деятелями. Да я теперь любого подведу под статью о государственной измене! И имена…

Да, это серьезно. Без санкции на арест лично от императрицы не обойтись. Камергер, действительный статский советник, адмирал, два генерала. И все из ближайших якобы друзей Дмитрия. В лицо улыбались, за спиной ножи точили. Швецию надо чистить, и всерьез, но не забыть и собственных русских героев.

Странно все-таки, как совмещается у аристократов, недовольных усилением третьего сословия, идея равенства и теория «общественного договора» Руссо, утверждавшего, что народ может установить власть по своему усмотрению. Они себя, что ли, считают народом? Нет, его они собираются снова забить в колодки.

— Не думаю, — сказал я, — что кто-то из них стал бы действительно рисковать, участвуя в покушении на убийство. Входить в состав тайного общества еще не криминал. Деньги — тлен. Ну дали просителю. Я тоже много кому даю и справки не всегда подробно навожу.

— Михаил Васильевич!

— Это я прикидываю возможную линию поведения подследственных. Их надо брать сразу и потрошить жестко, чтобы не успели опомниться.

— С огромным удовольствием. — Он хищно оскалился.

Верю. Этот вцепится не хуже бульдога. Прекрасный шанс стать доверенным человеком императрицы. И главное, ничего липового — все реально и перспективно в плане пользы государству. А Григорий Александрович очень честолюбивый человек. И если я крепко не ошибся, а это вряд ли, взгляды и раньше на Екатерину бросал откровенные, пойдет далеко.

Что там будет через несколько лет, предсказать невозможно, однако разве когда-либо было иначе? Политика — это азартная игра почище карточной. В ней, так же как и в жизни, следует желать многого, а удовлетворяться только достижимым. Отношения у меня с ним дружеские и достаточно доверительные. А Потемкин всегда умел договариваться и без особых причин не пойдет на обострение. Надеюсь, я научился за эти годы разбираться в людях и не стану плакать на манер Бирона по поводу неблагодарности поднятых из грязи.

Через полчаса, с чувством полностью исполненного долга я снова плюхнулся в осточертевшее кресло, мелодично звеня многочисленными орденами на парадном мундире, специально привезенном из дому. За многие годы я получил практически весь набор российских и заграничных. По-настоящему заслуженными считаю только военные награды и за благотворительность. Сиротские дома до сих пор под моим официальным шефством. И многими выпускниками можно гордиться.

Но не нацепить все подряд нельзя. Есть определенные правила и порядок, поэтому даже персидский приходится носить, а это фактически эксклюзивное ювелирное изделие размером с чайное блюдце и усыпанное алмазами. А как иначе? По протоколу положено.

Екатерина бумаги просмотрела и тут же утвердила приказ об арестах краткой резолюцией: «Быть по сему». Правда, устно предупредила: виноватых искать, но и оправдываться дать возможность. И не хватать всех без разбора на кого покажут, а перепроверять показания.

Теперь заговорщиков отвезут на гарнизонную гауптвахту и, пока не опомнились, примутся колоть. Допросы предстоят долгие и противные, но лиха беда начало. Что акцент непременно на Швеции, я дал понять сразу. Своих и так потом подберем, куда они денутся. А до Скандинавии еще добраться нужно.

Посидел, раздумывая. Вздохнул и позвонил, вызывая Зосиму.

— Кто у нас очереди дожидается?

Список оказался не очень длинным. Помимо военного коменданта Санкт-Петербурга Загряжского, посланник калмыцкого хана, три губернатора, купцы первой гильдии, в том числе и Гейслер. Шалимов многозначительно посмотрел на меня поверх списка.

— Этому передай, я про его просьбу помню и постараюсь уладить. Нечего мне в приемной стул просиживать. И остальным купцам тоже благодарность и до свидания. С утра пусть явятся на присягу — это полезнее и докажет верноподданность.

— Два заместителя министров, — продолжил Зосима в том же темпе, — финансов и землеустроения с земледелием…

Хм… Любопытно их появление. Новая метла, и проверки последуют. Есть вариант: принесли подробности про собственное начальство. Надо бы проверить.

— …статский советник Найденов Степан…

Я невольно встрепенулся. Когда-то это была не фамилия, а прозвище Гены до крещения, но я посчитал справедливым определить его сына именно в Найденовы, раз уж явился без приглашения из Азии и прописался у меня.

— Стоп! А он по какому поводу? А, черт! Я же совсем забыл про скоропостижно скончавшегося крестника. Абсолютно непростительно.

— Вы вряд ли сможете обещать присутствовать…

— Это я буду решать сам и после разговора с ним. Уж на похороны Геннадия поеду непременно. А организовать, чтобы не пересекались церемонии, не великая проблема. Давай Степана сюда.