Олег Кожевников - Комкор

Сам Сталин приказ подписал. Подожди немного, вот расхлебаем эту кашу, и тебя отметят – я лично представление напишу.

Гаврилов несколько оживился и в унисон моим словам произнес:

– Я, товарищ генерал, как вы и приказывали, теперь выдаю боеприпасы по первому требованию представителей частей, без всяких лимитов и нарядов: вот, только что отгрузили патроны и снаряды вашим ребятам из бригады, а из документов у них была только записка командира батальона со штампом.

– Правильно сделал, товарищ интендант первого ранга, только так теперь и можно воевать. Если будем разводить бумажную волокиту по инструкциям, то уже завтра немцы войдут в Волковыск. Ты, кстати, подготовился к такому развитию ситуации, мои саперы поработали на твоем складе?

– Так точно, склады заминированы! Пункт подрыва вынесен за пятьсот метров, там постоянно дежурит мой заместитель с нарядом.

– Хорошо! Только я вижу, у тебя остались пулеметы на вышках! Ты что же, их тоже собираешься взрывать, вместе с людьми? Если сюда прорвутся немцы, то это будет моторизованное подразделение. Вы и глазом моргнуть не успеете, они уже будут здесь; физически не успеть снять пулеметы с вышек, а тем более занять с ними подходящую позицию подальше от склада, готового к взрыву. Так что придется рвать склады вместе со своими же людьми. Понял, Гаврилов? Немедленно снимай людей и пулеметы с вышек!

Побледневший интендант вытянулся и коротко ответил:

– Разрешите выполнять!

Я помедлил, обдумывая пришедшую в голову мысль, а когда она полностью сформировалась, ответил, но совершенно не то, что ожидал услышать Гаврилов:

– Слушай, интендант, сколько у тебя сейчас в наличии грузовиков?

– Только два ЗиСа. Те, что я выделил вашей бригаде, так и не вернулись назад.

– Это война, интендант! Бригада тоже потеряла много техники, а главное, людей. Но ради победы ничего не жаль. И ты, Гаврилов, не жалей! Вот и сейчас я забираю у тебя два этих ЗиСа и не только их: немцы прорываются к Волковыску, и сил 7-й ПТАБР уже не хватает, чтобы их сдерживать; нужны срочно подкрепления, но взять их сейчас неоткуда, поэтому пулеметы, вместе с расчетами, я у тебя тоже забираю.

Гаврилов попытался возразить, но я его прервал, продолжив:

– И две зенитные пушки прицепляй к этим грузовикам, будем их использовать как противотанковые орудия. Расчеты обучались ведению огня по наземным целям?

– Не з-з-знаю, – промямлил интендант, – они относятся к 4-й белостокской бригаде ПВО и мне напрямую не подчиняются. Я не могу им приказать поступить в ваше распоряжение!

– Зато я могу приказать это командиру зенитчиков, приданных твоему хозяйству. К сведению, я назначен приказом из Москвы замещать генерал-лейтенанта Болдина, и все военнослужащие Красной армии, а также представители местной власти и госучреждений обязаны подчиняться моим распоряжениям. Понятно, Гаврилов?

– Так точно!

– Тогда давай, командуй, чтобы снимали пулеметы с вышек; назначишь командира этого, так сказать, пулеметного взвода и направишь его ко мне, сюда же вызывай и командира зенитчиков. Да, и еще, вот тебе список того, что необходимо загрузить в мои четыре ЗиСа. Оформляй все эти боеприпасы на 6-й мехкорпус, я назначен командиром и этого корпуса. Да смотри, Гаврилов, не тормози. Время сейчас очень дорого!

Взяв бумаги, интендант несколько замялся, а потом негромко произнес:

– У зенитчиков четыре пятитонки имеются, так что, может, вы не будете забирать мои последние грузовики?

Это известие обрадовало, ведь теперь можно было направить Сомову более солидное подкрепление и взять эти дополнительные ресурсы у того же Гаврилова. Ничего, выдержит интендант, ему же, с оставшимися здесь людьми, не оборону держать придется, а только взорвать объект, если немцы сомнут группу Сомова. В довершение всего у меня промелькнула мысль: «Ну и хитрец, думает выполнить притязания начальства за счет других, а вот на-ка, выкуси!» Естественно, вслух я ничего подобного не сказал, а, по-доброму глядя на Гаврилова, заявил:

– Это хорошо, товарищ интендант, тогда загружайте свои ЗиСы боеприпасами в том же ассортименте, что увезли машины Сомова. Пулеметчики, я думаю, поместятся к зенитчикам в пятитонки. Кстати, на ваши склады хотя бы один авианалет был?

– Да нет, бог миловал! Как вы перед самой войной приказали – при приближении немецких самолетов запускать зеленую и красную сигнальные ракеты – так мы и делали. И ни разу немцы нас не бомбили; не соврал пойманный вами диверсант – немцы все еще думают, что склады под контролем их людей.

– Вот видишь, интендант, как полезно прислушиваться к моим словам и неукоснительно выполнять приказы. Вот и сейчас такой момент – если будешь держаться за довоенные инструкции, придется тебе собственной рукой нажимать кнопку взрывмашинки, уничтожая все так любовно опекаемые тобой боеприпасы. Ну ладно, это все лирика, главное то, что этим складом самолеты люфтваффе не интересуются, значит, вполне можно оголить зенитную оборону объекта. Вот что, Гаврилов, я у тебя все четыре зенитные пушки забираю. В случае чего – пулеметами ДШК обойдетесь.

Не слушая протестующего бормотания интенданта, я закончил:

– Все, Гаврилов, давай действуй, время пошло! – И направился к сержанту Брызгалину, стоявшему возле своего броневика, нужно было и с ним переговорить.

Использование броневика входило в мой, уже сформировавшийся, план оказания помощи Сомову. Таким образом вырисовывалась довольно-таки неплохая группа поддержки, которую можно было направить на правый фланг (как я уже считал – моего) участка фронта. А что? Батарея 37-миллиметровых зенитных автоматических пушек, пулеметный взвод, усиленный пехотой, и бронеавтомобиль БА-10 – по нынешним временам, неплохой резерв будет направлен в помощь батальону. В качестве пехотной поддержки пулеметного взвода я собирался использовать восемь красноармейцев железнодорожного полка, выделенных мне только для погрузки боеприпасов. Конечно, этим фактом капитан Александров будет обижен, но тут уж ничего не попишешь – военная необходимость. Ситуация так складывается, что решения приходится принимать молниеносно, не учитывая мнения командиров (у которых ты вырываешь, может быть, им крайне необходимых людей), а также степень подготовки бойцов, психологическое их состояние и прочая, и прочая.

Инструктаж сержанта Брызгалина занял не больше трех минут, и в основном касался выяснения того факта, помнит ли он, где находится тот скрытый лесной подъезд, что ведет прямо к расположению штаба Сомова. Оказалось, что помнит – он как-то, еще перед войной, сопровождал колонну, направленную с грузом боеприпасов в хозяйство Сомова.

Удовлетворенный тем, что колонну поведет знающий дорогу человек, я подошел к красноармейцам из 58-го железнодорожного полка, стоящим возле ЗиСов. Теперь нужно было из них сформировать отделение, которое вольется в пулеметный взвод. Какие из них бойцы, я не знал, вот и хотел выяснить это в процессе разговора. Все оказалось не так уж и плохо – каждый из них побывал в стычках с бандитами и белополяками. Кроме этого, все они участвовали в ликвидации немецкого десанта, сброшенного в первый день войны для захвата именно этого артсклада. Бойцы были вооружены автоматами ППШ и, по их словам, неплохо ими владели. Капитан Александров даже вот на такие погрузочные работы отправлял людей с оружием и готовых, в случае чего, его применить. Служба на таком участке, как охрана железнодорожных объектов, приучила капитана и его красноармейцев к готовности немедленно отражать любые попытки врагов совершить диверсию или захватить охраняемый объект. Все это было мне на руку, не пришлось долго объяснять бойцам важность их новой миссии. В процессе разговора я определился с командиром нового отделения и, когда появился Гаврилов со старшим лейтенантом, который шел немного позади него, мне осталось только озвучить приказ о назначении командира отделения и направления его бойцов на боевую операцию в составе пулеметного взвода.