Олег Кожевников - Комкор

Отдав эти приказания, я повернулся и направился к БА-10, который стоял за трофейным «хеншелем», метрах в двадцати от места нашей беседы с танкистом. Нужно было и до сержанта Ковалева довести новый порядок нашего движения. Командир БА-20 и так все слышал, так как во время моего общения с лейтенантом стоял рядом с Шерханом. В том, что лейтенант Быков будет подчиняться моим приказам, я даже не сомневался. Пусть я не танкист, и он меня в первый раз видит, но чувствовалось, что парень несколько растерян, не уверен в правильности своих действий и вообще нуждается в твердой руке и ясных, конкретных указаниях. Я ему все это обеспечил, и теперь это был мой кадр. Вот хрен я отдам эти КВ в 11-й мехкорпус, не смогут они их правильно использовать – просто не успеют: у корпуса задачи под Гродно, а по пути туда эти танки немецкая авиация просто-напросто раздолбает.

И действительно, не прошел я еще и трех метров, как услышал громкие выкрики лейтенанта. Он отдавал распоряжения своим подчиненным, и первым было – загрузить раненых танкистов в кузов нашего трофейного грузовика. Пока я шел к бронеавтомобилю, в моей голове начал созревать план, как удержать этот танковый взвод под своим крылом, даже если на совещании будет присутствовать командир 11-го мехкорпуса Мостовенко. Решил: не буду рассказывать, что, двигаясь к Волковыску встретил танки, направляющиеся к нему в корпус. Если же Мостовенко сам или кто другой поднимет этот вопрос, то придется, как ни жалко, отправлять этот танковый взвод в 11-й мехкорпус. Если благополучно доберемся до Волковыска, пожалуй, сосредоточу танки в леске рядом с артскладом – место там тихое, можно сказать, потаенное, и в то же время находится недалеко от точки проведения совещания. Как сообщил по рации Пителин, совещание будет происходить в «вотчине капитана Александрова». Для немцев, которые могли прослушивать радиоэфир, такое сообщение было бы совершенно непонятно, ну а мне сразу стало все ясно.

Капитан Александров – это командир 58-го железнодорожного полка НКВД, под его вотчиной подразумевался бронепоезд, относящийся к этой части. Место его стоянки – железнодорожный тупик в трех километрах от окружного артсклада, что практически на окраине Волковыска.

В общем-то логично, что такое совещание будет происходить в бронепоезде. Никакая диверсионная группа не сможет помешать его проведению, с воздуха этот тупик просматривается очень плохо, мешают высокие деревья, растущие вдоль железнодорожного полотна. К тому же бронепоезд хорошо прикрыт имеющимися у него зенитными пушками и пулеметами. И, что еще немаловажно, на бронепоезде имеется мощная радиостанция – РАТ мощностью 1,2 квт, которая позволяет обеспечивать связь по телефону на расстоянии в шестьсот километров, а с помощью телеграфа – до двух тысяч. К тому же схема передатчика предоставляла возможность работать на 381-м фиксированном канале связи с автоподстройкой частоты; то есть принятые на совещании решения можно было сразу довести до практически всех более-менее крупных частей, дислоцированных в «Белостокском выступе». Заглушить такую мощную радиостанцию у немцев вряд ли получится. Подобные радиостанции были только при штабах армий, и вот, по какому-то капризу или расчету энкавэдэшного начальства, ею оснастили 58-й бронепоезд.

Хотелось верить, что командование возьмет всю ситуацию под контроль, и она не покатится, ускоряясь, в бездну тотального поражения. А располагая связью, сведениями, которые я доставлю, и, хоть не очень большим, но отрезком времени, который вырвала у самой судьбы моя бригада, основательно потрепав Вторую танковую группу немцев, нам удастся затормозить беспрерывное движение этого коричневого молоха. Надежда-то у меня была, но рассказ танкиста о действиях маршала Кулика несколько ее поколебал. Уж если сам маршал считает, что «Белостокский выступ» обречен и отсюда нужно сматываться любым способом, что уж тут говорить об обычных красноармейцах – воевать-то им, и вполне естественно, что простые бойцы и командиры смотрят в ту же сторону, куда побежал маршал. Пителин, по моему приказу (чтобы подбодрить другие части), довел до всех мало-мальски крупных штабов сведения о нашей победе, и Кулик наверняка обладал информацией, что Вторая танковая группа немцев остановлена, и этой группе для продолжения наступления требуется перегруппировка и весьма большие подкрепления. Однако маршал все равно предпочел покинуть район фронтовых действий и, в целях большей безопасности, даже хотел переодеться в крестьянскую одежду. Сука. собирается свои маршальские звезды бросить в лесу, сменив форму на грязную, вонючую косоворотку. Господи, кому же верить, и где тот военачальник, на которого можно опереться в эту кошмарную годину?

К генерал-лейтенанту Болдину, который вызвал меня на совещание, я относился довольно настороженно. Во-первых, конечно, это моя память о событиях, произошедших в прошлой реальности. Наш эскадронный преподаватель по тактике, «Змий», рассказывая о событиях начала войны с Германией и основных фигурантах, допустивших поражение Красной армии, упоминал и генерала Болдина. К сожалению, сказал он о нем как-то вскользь и только в связи с фланговым ударом на Гродно, предпринятым Красной армией в первые дни немецкого вторжения. Контрнаступление закончилось весьма плачевно, и именно после этого Западный фронт начал разваливаться. А командовал этим прекрасно задуманным, но совершенно бездарно исполненным контрударом как раз генерал Болдин. Оставалось надеяться, что в этой реальности ситуация будет несколько иной, ведь теперь как минимум пару дней Вторая танковая группа немцев будет приходить в себя, а значит, пока можно не беспокоиться за Слоним и все силы направить на нейтрализацию Третьей танковой группы. Тем более что немцы пока не имеют полного господства в воздухе – авиадивизия Черных их хоть как-то сдерживает. Такой вывод я сделал, основываясь на произошедшем авиаударе немцев, а именно на том факте, какое большое истребительное сопровождение имели четыре «юнкерса». Значит, немцы очень опасаются наших соколов. В прошлой реальности люфтваффе на третий день войны настолько обнаглели, что их бомбардировщики обрабатывали отступающие колонны Красной армии без сопровождения истребителей.

Размышления о действиях немецкой авиации настолько засели у меня в голове, что, добравшись до БА-20, я минут пять втолковывал командиру броневика сержанту Брызгалину порядок его действий при налете авиации на нашу, весьма увеличившуюся, колонну. Теперь бронеавтомобиль Брызгалина замыкает колонну, и при появлении самолетов противника броневик должен сдать немного в кювет и, таким образом несколько увеличив угол возвышения пулеметного ствола, открывать огонь – одним словом, работать по методу Ковалева. Прежний приказ – при появлении самолетов люфтваффе ни в коем случае не останавливаться, только, если колонна успеет замаскироваться в лесу – теряет силу. Сейчас все это будет весьма затруднительно сделать, ведь шоссе, по которому мы двигаемся, забито брошенными танками, сгоревшими автомашинами и разбитыми пушками. Когда дым несколько развеялся, это стало хорошо видно и теперь уже стало окончательно ясно, что без тяжелых танков, пробивающих путь, прямое, а иногда даже и объездное движение на колесном транспорте осуществить невозможно.