Антон Марахович - Отпетые отшельники

Через три часа «Сезам» уже был открыт и один из «Мониторов» снаружи притулился под бочок «Осётру» у пристани. Парни разбирались с хозяйством и складами базы, и изучали инструкции и мануалы обретённой игрушки. Я закрылся в «комендантских» апартаментах, раскупорил принесённую фляжку и придался качественному отдыху и релаксации.

Утром выяснил, что Костя с тутошней радиостанции сумел связаться с Буяном и «Манушей», доложить результаты нашей экспедиции и узнать последние новости. Буян не буянил, а занимался учёбой, сельским хозяйством, строительством и совращением молоденьких девушек. «Мануша» уже с помощью Шороха-альпиниста установила радиомаяки у Сеуты и на Малорке на недоступных обычным смертным горушках и скалах. И теперь методично долбала всех встречных пиратов с африканского континента, уже заработав себе весьма уважительную репутацию и немного злата-серебра. Много ли с нищих пиратов возьмёшь?

Целый день мужики суетились, загружая на суда припасы для обратного похода. На «Монитор» даже на палубу погрузили две тонны горючки в бочках. А потом вновь законсервировали базу. Рано утром ворота «Сезама» вновь были подняты и заблокированы, входная дверь «фиговиной» была заперта и превратилась в обычную скалу, а сама «фиговина» спрятана под неподъёмную каменную плиту.

Помолясь про себя, двинулись в обратный путь. Потихоньку и осторожно стали вылезать сквозь шхеры на чистую воду Балтики.

Ветер, не спеша раздуваясь, потянул с севера и мы смогли поставить паруса. Алик на своём «сторожевике» шнырял вокруг, осваивая управление и настраивая приборы. Ему почему-то очень хотелось посетить Стокгольм и повидать молодого короля Карла. Но до столицы нужно было петлять по целому лабиринту озёр, мимо хрен знает скольких крепостей с пушками и мы сумели его отговорить.

Уже за Готландом ветер разгулялся настолько, что уже мог называться настоящим штормом. «Осётр» положил мачты и пошёл только под дизелем. Нас швыряло, но Алика швыряло вдвое сильней. Однако жалоб от него не поступало и мы прибавили ходу, чтобы побыстрей спрятаться за Борнхольмом. Всё плавающее пряталось в тени берегов и бухтах. Для лета это была далеко не типичная погода на Балтике.

Возвращаться решили мимо Копенгагена и Мальмё. Очень уж хотелось капитанам навести «кипишь» и опробовать новую технику. Увы, проскочили аж до Скагеррака, но ни одна «моська» даже не тявкнула на нас. Хотя линкоры, фрегаты и прочие бригантины и шлюпы в проливе местами стояли на якорях буквально в 300-х метрах друг от друга и вполне могли нас забросать ядрами по самый планширь. Но в такую погоду здесь не воюют. А у нас хватило ума самим не задираться, а продолжить путь через Каттегат в Северное море.

Зато напротив Лиллесанна к нам начали грязно приставать и домогаться британский четырёх-палубный линкор и два больших 32-пушечных фрегата. «Монитор» как раз отстал километров на пять, обследуя побережье, а тут у нас на пути нарисовались сэры. Причём, линкор маячил впереди, прямо по курсу, километрах в четырёх, а фрегаты пёрли попутным ветром с севера, от Норвегии.

Конечно, уйти нам от них ничего не стоило, но уж больно поразила ихняя наглость. Тем более, что мы шли под российским морским Андреевским флагом, пусть и неизвестным покудова никому. Особенно, когда они начали класть ядра перед нашим бушпритом, требуя остановится. Димыч побазарил по радио с Аликом, описал ситуацию и скомандовал спустить паруса и лечь в дрейф. Костя открыл крышки торпедных аппаратов и вышел на палубу с пультом радиоуправления. До ближайшего фрегата уже было метров 500. Второй старался нас обойти с кормы.

Глухо ухнул сжатым воздухом торпедный аппарат и массивная сигара проблескивая рубиновым курсором метнулась по волнам к первому фрегату. Через минуту раздался грохот, фрегат подскочил, переломился по миделю и двумя половинками начал быстро погружаться в море. Тут же бухнул второй аппарат и следующий фрегат у нас за кормой постигла та же участь. Мы не стали задерживаться и спасать утопающих, а подняли реи и двинулись в сторону линкора. Кныш занял место у пульта автоматической пушки.

Уже где-то за километр баковые курсовые пушки линкора открыли по нам огонь. Толку от этого было мало. Дистанция и волнение не позволяли ихним канонирам уверенно поразить нас, наверное, хотели просто напугать. А вот Коля не испугался и не промахнулся, и всадил десяток орудийных снарядов прямо в порты носовых орудий линкора, и в хлам разбив ему бушприт и гальюн. Димыч взял правее и наше орудие за десяток секунд основательно проредило рангоут и такелаж линейного корабля, заставив его резко уйти в левую циркуляцию. Следующей очередью Кныш прошёлся по артилерийским палубам, а Демон одновременно полосовал его пушечные порты лазерным лучом, слепя пушкарей. Через пару минут мы разминулись с противником и продолжили движение прежним курсом, оставив линкор за кормой. Но гордые бриты рано радовались. Через десять минут к ним подскочил Алик на «Мониторе» и с безопасной дистании в километр начал забрасывать их палубу осколочными гранатами. Немного побезобразничав, обходя линкор по кругу, Алик оставил их в покое и двинул следом за нами. Топить линкор мы специально не стали - должен же был кто-то передать от нас весточку остальному миру.

На четвёртый день, к вечеру, мы вошли в устье Темзы. Переночевали на рейде.

Особых дел в Лондоне у нас не было. Просто хотели поглазеть на сам город, ведь ни в одном городе «Этого Мира» мы ещё не бывали. А тут ажно целый Лондон семнадцатого века! И Димыч утверждал, что там «сейчас» сам «Великий Ньютон» живёт.

Войдя в бухту перед устьем Темзы, спешить не стали. Внимательно осмотрелись. Всяческих плавсредств здесь хватало. Но особого интересса к нам они не проявили. «Монитор» на буксире мы подтащили к одной из многочисленных пристаней в устье, чтобы не возбуждать излишнего ажиотажа среди местных. Да ещё обильно развесили на нём сушиться рыболовные сети. Заплатили, не скупясь, хозяину пристани и потянулись вверх по течению. Алик со своим экипажем остался на борту.

Пройдя пару километров, убрали паруса, завалили мачты и под дизелем «пошли до городу Лондону». Телепаться против течения под парусами по руслу или вёсельными шлюпками верповаться около ста километров нам никак не улыбалось. Кипишь, так кипишь! И наплевать! Пущай привыкають. Мы уже тута!

До Тауэрского моста телепали почти весь световой день. Под мост лезть не стали, притулились к правому берегу и отдали якоря. С реки город впечатления не производил. Какие-то деревянные и каменные серые трущобы. Редкие усадьбы, аббатства и дворцы, видимые с реки, не очень-то исправляли это впечатление.