Антон Марахович - Отпетые отшельники

- Всё, кончаем на сегодня, пора всем спать. Стражу назначить не забудьте. - подвёл итог Алёша. Матросики начали собирать и сносить факела в шлюпки.

Мужички ушли, а мы сидели,, курили, потягивали Метаксу и молчали. Просто любовались ночью, луной, морем и каждый думал о своём.

8 августа.Утром Пен-редиска поднял меня до восхода:

- Давай, шевели булками, «адмирал», нам отходить пора. Лезь досыпать к Димычу.

Я быстро сполоснул личико, бриться не стал, оделся, натянул «сбрую» и, прихватив «скорлупу» и оружие, полез через борт на шебеку. Кроме вахты, там ещё все спали, и я двинулся на камбуз. Кок оказался на месте и кофе давил в ноздри ароматом. Я сам соорудил себе огромный бутерброд из сыра, ветчины, майонеза и пёрышков лука. Устроился на крышке трюмного люка и прикусывая бутерброд, запивая его обжигающим кофе, любовался восходом солнца.

На шхуне затрещала якорная цепь и через несколько минут «Мануша» устремилась на восток. На палубу выполз Кэп-Димыч, почёсывая яйца и щурясь на показавшееся светило.

- С добрым утром, Кэп! - приветствовал я его.

- И тебе не хворать. - он хмуро глянул на меня. - Чё это Пен так рано оторвался?

- Дык, сказал, что берег он продуктами обеспечил, людей высадил, больше ему здесь делать нечего, меня из мягкой постельки вытурил и умотал. - наябедничал я.

- Так он чё, обе шлюпки забрал, корейско-еврейская морда? А с чем на берегу останутся? Я свои тоже не оставлю. Они нам нужны.

- Лёха вчера собирался с галеры какую-то лодочку снять.

- Да разьве это лодка, сплошное недоразумение. Много они с неё наловят? - он махнул рукой.

Короче, где-то через час мы тоже почапали в сторону балаклавской бухты.

Нарисовался Муха, он, оказывается, спал в шлюпке под брезентом. После стычки с Петькой, шхуны он стал сторониться. Мордашка помятая, но бодрая. Сразу помёл на камбуз. Я его перехватил:

- Юнга! Руки!… мыл? - он скривившись вывалил за борт ведро на верёвке, вытянул воду и приступил к утренним процедурам. Потом подошёл, демонстративно показал мне руки. «А малец начинает борзеть, - машинально отметил я про себя. - придётся строить».

- Кру-гом! На камбуз шагом марш! - рявкнул страшным голосом. Юнга исчез. Димыч одобрительно кивнул.

Балаклавская бухта встретила отсутствием маяка и каких-либо построек на самом берегу. Справа на горе скалилась зубцами стены какая-то крепость, но, по всему видно, уже заброшенная. Пушек я даже в бинокль не разглядел. Но зелени по берегам было гораздо больше, чем в наше время. Слева гора была покрыта солидным сосновым, и не только, лесом. Правые склоны сплошняком были заплетены кустарником.

Вильнув по фарватеру, углубились в бухту. Идти под вёслами пришлось почти до самого устья. Наконец, вдоль берега потянулись причалы. Из плавсостава наличествовали: две средних галеры, выкрашенных в чёрный цвет, три разнокалиберных шебеки, пять фелук и с десяток всякой мелочи, наверное, рыбачьей. Справа возле пристани просматривалось свободное местечко, как раз нам стать.

- Пойдём место занимать? -я показал рукой. Димыч отрицательно покачал головой:

- Не сейчас, сперва на шлюпке сходим, осмотримся, приценимся. За причал тут пошлину берут.

Вся команда уже завершила маскарад. У Мухи я отобрал бейсболку и закинул её в рубку. Яша вырядился в бурые шёлковые шаровары, сафьяновые желтые остроносые сапоги. Под шёлковую же алую рубаху спрятал броник и прочие элементы «скорлупы». ПП подвесил под левую подмышку, под правой закрепил четыре запасных магазина к нему. Сбоку, справа к спине на поясе разместил пистолет в тактической кабуре. По пояснице почи с магазинами, слева электрошокер-дубинку-фонарь и газовый баллон. На пуп повесил внушительный кривой кинжал в богатых ножнах, слева кожаный подсумок с двумя гранатами (свето-шумовой и осколочной), под правую руку подвесил увесистый кошель с деньгами. Сверху весь этот арсенал прикрыл зелёным шёлковым плащом. Завершал эту радугу шлём с шишаком, обмотанный голубой атласной чалмой.

- Димыч, - хрюкнул я. - ты вылитый блудный попугай Кеша!

- Разговорчики в строю! - окрысился Кэп. - Иль линьков захотел, смерд?

Белоног, Пиндос, Кныш и Драп были одеты почти так же, только не так богато и пёстро. Шлемы с шишаками без чалмы, поверх броников кожаные рубахи со стальными бляхами на груди и животе, простые суконные штаны, крашенные «луком», некрашеные сапоги. На виду, на поясах висели страшенные ятаганы и кинжалы в кожаных чехлах. Суконные плащи, под которыми прятался тот же арсенал будущего, что и у Димыча. Вместо кошелька у них на поясах висело ещё по две гранаты в кожаных подсумках.

Я изображал слугу-славянина богатого господина. Лёгкие полусапожки, полотняные портки по щиколотку и длинная кожаная рубаха, крашенная тоже «луком». Под рубахой тоже броник, прикрывающий и яйца. По рубахе, не затянутый, но пришитый тонкий плетённый кожаный поясок, к нему подвешен небольшой ножик с наборной рукояткой из толстой кожи в кожаном чехле. И маленький кошель. На голове русый парик «под горшок», под ним кевларовый подшлемник. Парик охватывал узкий кожаный обруч. Венчала всю эту композицию внушительная кожаная торба с клапаном, висящая через плечо. Там-то и размещался мой основной арсенал.

Остальная команда щеголяла в турецких обносках галерной команды Аги.

Ни Кнышу, ни Пиндосу гримироваться было не нужно. Они и так выглядели как истинные янычары, но с короткими усами. Кэп ещё с вечера выкрасил хной усы, бороду, брови и даже ладони. Белоног обошёлся обычным гримёрным карандашом. Драп прилепил себе бороду и усы.

Шебеку поставили под западным берегом на якорь. бросили за борт шлюпку.

- Ну, начнём, помолясь. - перекрестился незаметно Кэп. Попрыгали в лодку и погребли к правому берегу, к свободной пристани. Муха сидел на носу и вертел во все стороны головой, набираясь впечатлений.

- Не продаст? - по-русски спросил меня Димыч.

- А смысл? - хмыкнул я. - У нас он одет, обут и сыт. Уже золотой с серебрушкой заработал. А здесь никому не нужный сирота, безродный. Вроде смышлён, нос по-ветру держит. Но всё равно будем присматривать.

Подошли к причалу. Муха бросил конец, какой-то невероятно грязный, замурзанный, худой и полуголый шкет конец подхватил и ловко закрутил вокруг причальной сваи. Все стали выбираться на причал. И Кэп тоже. Причём двое «телохранителей» из лодки его почтительно пихали в зад, а Кныш с Пиндосом тянули его за белы рученьки с пристани. Комедь сплошная! Мне никто из этих лицемеров помочь не соизволил, пришлось вылезать самому, испачкав древесной слизью и руки, и одежду.

Я порылся в своём гаманке-мошонке, выудил мелкую медную монетку и протянул Мухе. Сказал по-татарски: