Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Бочку привяжи быстро! — крикнул он ей.

— Что? — И не давая Василию продолжить, Щепка пояснила:

— Все равно не поднимешь, механизм подъема упал сюда вниз. Или тебе поднять упаковку Двойного Золотого?

— Ладно, забудь про воду, зацепи две упаковки Баварского, и Льюис.

— Что еще за Льюис, я такого не знаю.

— Хорошо, только быстро, подними моего…

— Что?! Я плохо слышу.

— Подними своего Лэви Страуса, — решил больше не спорить с ней парень.

— Только в обмен на то, что ты подаришь мне после боя, вечером, настоящий фирменный костюм Лэви Страус.

— Где я его возьму? Впрочем, ладно, только быстрее шевели булками. Его подняли, но чтобы расстрелять весь диск понадобилось много времени — после каждых восьми патронов он грелся, как чайник, поставленный на раскаленный до бела металл.

— Как говорится, — Василий Иванович разделил бутылку пива со стволом, который недовольно зашипел, что, мол:

— А мне досталось меньше, экономишь в неподходящий моментум. И тут Василий Иванович забыл про пиво, отдал все пулемету:

— С правого фланга шел широким галопом КВО — не меньше, хотя это был все лишь мало кому известный Пархоменко.

— Куда?! — крикнул Василий. И добавил неожиданно для самого себя:

— Он бессмертный, не возьмешь! Это Всадник без Головы, — добавил он тише, ибо еще не верил в полную реальность происходящего. После столкновения, как на турнире упал конь Пархоменко КВО, упал и Софист с Аги. Но! Чему ужаснулась даже Ника Ович, повидавшая на своем веку всяких, а она в это время так и висела на краю вышки, не в силах подняться наверх без посторонней помощи, а Василий только два раза сказал ей:

— Не могу, — и:

— Не хочу, — а больше вообще не обращал внимания на ее мольбы о помощи, или хотя бы:

— Дай пива. — Она расцепила руки, полетела вниз, как переспелая груша, но, к счастью, зацепилась за выступающую перекладину, о которую сначала ударилась ребром, про которое выразилась:

— Будем считать это ребро ребром, которое я отдала для изготовления той Евы, которая меня полюбит. Она так удивилось тому, что Всадник без головы разделился надвое, в отличие от второго, который так и остался один. Хотя надо было удивляться обратному. А все было просто:

— В первом случае, Аги вылетела из седла, как Брюс Виллис с катапультой из самолета после того, как террористы забросали его лимонками. В результате Софи-ст пошел на врага правым флангом, а сама вертихвостка — левым. А Пархоменко был один. Ибо, ибо… Ибо КВО расшифровывается, как:

— Конь Вещего Олега, — а он, как известно было смертен. И что еще более важно:

— Смертен и его бывший друг, которым на сей раз был Пархоменко. Ой, не зря, не зря Леший Ино напророчил ему сегодня:

— Но примешь ты жизнь от коня-я своего. — Это Распутин сказал ему уже на ночь, заметив, что парень очень расстроился от первого предсказания:

— И примешь ты смерть от коня-я-я Своего. Пархоменко хотел еще спросить:

— Так как правильно: Жизнь, — или:

— Смерть? — но решил не искушать судьбу, ибо:

— Второе слово дороже первого.

Василий Иванович не мог стрелять, а его пулеметы — Максимка и Лёва Страусенок — как он называл их ласково, чтобы меньше перегревались, глушили пиво хоть и не бочками сороковыми, как незабвенный Чацкий, но даже терпеливая Щепка сказала:

— Хватит, так никакого пива не напасешься. — Между прочим, она перевязала валявшуюся на другой стороне башни Нику, но потом перестала даже обращать на нее внимание. Ибо. Ибо эта наглая — не знаю даже, как ее еще назвать — предложила ей сразу, как только смогла говорить, три недостойные Приама, или по крайней мере Гектора этой крепости предложения. А именно:

— Перейти на сторону Альфовцев, ибо я, кто бы ты думала?

— Честно?

— Говори, как хочешь, я все равно пойму только правду. И знаешь почему? Я — Детектор Лжи.

— Нет.

— Что нет? Таков будет твой ответ? Хорошо, слушай второй вопрос:

— Я Одиссей и предлагаю тебе секс за небольшое вознаграждение, согласна?

— Не то чтобы да, но скорее всего, нет. И знаешь почему? Я тебе не верю: Одиссей должен быть на лошади. Более того даже:

— В Лошади.

— А ты знаешь, что такое быть в Лошади? Это значит, работать Под прикрытием. Я и работаю.

— Все равно вранье, ты не знаешь никого из инопланетян.

— Знаю.

— Кого, например? Дэна?

— Какого еще Дэна-Мэна, Батьку Махно.

— Он не инопланетянин.

— Откуда ты знаешь, кто инопланетянин, а кто просто так только Доктор Зорге?

— И знаешь почему, — Щепка наклонилась к уху Ники Ович, что даже чуть не откусила его вместо всегда бывшего при ней трехцветного пирожного.

— Ты Инопланетянка Ан?! — ужаснулась Ника. — Нет, я не верю.

— Я сама не верю.

— Да ладно, — посмотрела на нее восхищенно Ника, и добавила: — Впрочем, я тебе не верю. Поэтому слушай мое третье предложение: — Кто из нас кого победит сейчас, тот на того и будет работать. Щепка посмотрела на свое пирожное, на недопитую бутылку Баварского, и сказала:

— Мне очень жаль, Бобби, что твоя кобыла сломала ногу, мой Белый Конь не выдержит троих. — И она размазала пирожное на… на тощей груди Ники Ович. Но та поразила Щепку своим ответом, несмотря на разоблачение:

— Я не Га, Галя если по земному, а Ан — Анна, мой тет-а-тет, не Дэн, а Иначе.

— Что значит: Иначе?

— Вот и видно, мил человек, что ты стукачок, ибо не в курсе событий, которые происходили на Альфе нашей Центаре… прошу прощенья, сама уже не знаю, что говорю, привыкла уже, видимо, врать, как на Земле. И да, ответ Ники:

— У меня на самом деле не такие маленькие груди, а большие, как у Мэрилин Монро.

— Тогда, почему я их не увидела? И вот он ответ:

— Совсем сегодня запарилась, забыла надеть.

— А-а…

— Я тоже иногда думаю, что я с Альфы, ибо у меня, как у них:

— Всё искусственное, так сказать: членораздельное.

Это даже удивило Щепку, ибо да, но она не помнила, как это делается. Ника сразу взяла Щепку на удушающий, и не было даже не только сил, но и голоса позвать на помощь Василия. А он поставил себе задачу не выпускать:

— Этих коней из сектора.

Пархоменко помахал рукой из своего сектора, чтобы пулеметчик не принял его за вражеского лазутчика. Но тут вспомнил, что забыл, как точно надо махать, чтобы свои издалека не поняли то, чего не надо понимать. А именно:

— Крутить руки внутрь, или наружу? — Надо было придумать, что-нибудь такое, явно противоречащее друг другу.

— Такой пароль могла придумать только Кали, — сказал он. И не стал упоминать Щепку, имя которой тоже вертелось у него на языке, ибо. Ибо боялся, что она может с Вышки понять его нелицеприятные о ней высказывания. А она, а ее, как известно, там и не было. Сама в это время только-только вырвалась из цепких лап Ники Ович. И сказала, едва отдышавшись: