Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Вперед, сволочи полосатые!

— Почему они полосатые? — спросил Врангель перед атакой.

— Чтобы у пулеметчика мельтешило в глазах. Шутка. Чтобы они сомневались:

— Белые мы или Зеленые? Но реально это была маскировочная одежда. Но это как раз понял не Котовский, а Врангель. Он приказал полосатому эскадрону иди не в лобовую атаку, а сначала отойти в сторону, и ударить сбоку.

— Зачем? — спросил Котовский, — лобовой атаки они могут испугаться, как психической, а сбоку мы проиграем.

— Не думаю, что мы проиграем, — сказал Врангель. Самое интересное в этом разговоре то, что Котовский так и не начал говорить после сосисочного удушения, и удивительно то, что Врангель его понимал! Но не просто так, а через посредство Камергерши.

Это было чудо, ибо слышать немого не мог еще никто. Но так, как Камергерша понимала Котовского не более, чем с трех шагов, то и решила идти в атаку вместе с ним.

— И да, — обратилась она к Врангелю, — я поведу полосатых.

— Как ты тогда услышишь этого Кота?

— После разлуки.

— Разлуки? — печально удивился Вра.

— Нет, милый, разлуки именно с тобой. С ним я буду общаться на расстоянии интуитивно.

Вара долго бродил по полю после того как его выкинули из броневика. Точнее, он сам сбежал. И нашел, как он сказал:

— То, что так долго искал: мясо.

— Кто-то здесь спрятал козу, — сказал он, и добавил милостиво: все не возьму, оставлю тому, кто положил здесь этот подарок пустыни. С голодухи он сразу тяпнул козу за пятку: хотелось чего-то не только мясного, но и с косточкой, чтобы поглодать можно было. О том, что мясо надо сначала жарить, натянув его на толстый шампур, и вертеть-пердеть, пока часа четыре оно доходит до последнего позвонка. Кто оно? Пламя костра. Видимо, в Варе — не путать с Вра, ибо это со-вер-шен-но раз-ные люди — взыграли гены его предков:

— Древних — и не только — индейцев, которые готовят тушканчиков путем закапывания их в землю, и забывания об это таинственном месте на несколько месяцев, чтобы уже было вкусно — так вкус-н-н-о-о! И значится:

— Только гостям, особенно дорогим, прибывшим в эту прерию с белого континента. В данном случае, лучше всего отдать инопланетянам с Альфы Центавра.

— Ай! Ая-яй! Ая-яй, ая-яй, ты что делаешь, подлец-мародер?

— Ем, — от страха сказал правду Вара, в далеком прошлом, бывший, как он говорил:

— Водителем Тягомотины. — А вы подумали, кобылы? Нет. водителем кобылы был его друг Буди, пока что заблудившийся на этом магическом Поле Боя. Буди, между прочим, вместе с Пархоменко тоже двигался раньше в сторону цистерны со спиртом, но из-за разногласий в маршруте, отстали, ибо хотели быть быстрее танка и уцепились за броневиком, а эта Тягомотина, как известно, пришла к финишу только второй, а значит, не получила ни-че-го.

— У-уж мы, — сказал Пархоменко, — из-за тебя, теперь будем только сосать.

— Что?

— Надо подумать: что. — А пока что сели с задней — по отношению к городу Царицыну — стороны цистерны со спиртом, впереди которой сидели Дыбенка и Яша Сверло. Они и увидели Вару, кусающим какую-то добычу.

— Слезем? — спросил Пархоменко.

— Так выпить все равно ничего нет, — ответил Буди.

— Есть, — и Парик вынул фляжку, больше похожую на четверть — имеется в виду от двенадцати литров — самогона, только чистого-чистого, как осветленный денатурат.

— Откуда?

— Обменял.

— На что?

— На упряжь.

— Упряжь чью, и от чего?

— Твою, от твоего коня.

— Зачем?

— Это была шутка, потому что отдал я, правда, по ошибке, свою упряжь за эту слезу, — Пархоменко пощелкал по бутыли согнутым ногтем. Да, вот такие уже у него отросли ногти за время этого путешествия по полю от Царицына до Волги.

— Спасибо, друг, ибо моя упряжь мне самому нужна.

— А ты знаешь зачем? Теперь я поеду на тебе, ибо у меня уже нет не только уздечки, но и седла.

— А седло где?

— Я думал, оно входит в упряжь и отдал его в придачу.

— В придачу? В — отдельно?

— Да.

— Это по кому, по Ушакову, или по Ожегову?

— Надо покрутить пальцы.

— Не надо, лучше скажи, что ты получил за это: впридачу по Ушакову.

— Нет.

— Ладно, но не думай, что я забуду об этом сюрпрайзе.

Они спрыгнули с цистерны, и подкрались к Варе, когда между ним и Щепкой начались разборки.

— Я не знал, что ты человек, — оправдывался Вара. Затычка на ее рту уже немного отклеилась, и дама смогла сказать:

— У тебя есть что-нибудь для дезинфекции?

— Нет.

— Тогда лижи языком.

— Кого?

— Пятку, ты что, плохо соображаешь? Другой бы послал ее куда подальше, тем более веревки на ее лапах еще не перепрели, но беда в том, что парень знал ее лично. И это бы еще ничего, но он вспомнил:

— Дама была не только командиром его Тягомотины, но и вообще на пару с Кали командовала гарнизоном Царицына, и намерена была даже короноваться, как:

— Принцесса Сириуса.

Он начал уже лизать ее укушенную, но все равно очень грязную пятку, когда ребята так сзади его напугали, что он предпочел укусить эту пятку уже по-настоящему, чем от ужаса откусить себе язык. А ему только сказали просто:

— Мы за тобой пришли, мил человек. — И даже не очень громко, а так это ласково:

— Собирайся.

— Куды?

— Так, а куда еще, как не на тот свет, ибо мы оттудова.

— Черти, что ли?

— Естественно. Он испугался, но не Щепка уже продолжительное время закованная без рта и рук. Но теперь она окровавленной пяткой ударила по мордасам обеим — они ведь женского рода — чертям, как и выразилась фигурально:

— Получите, черти по рылам. — Одному, а потом, не опуская ногу — другому. Далее, эти четверо тоже принимают участие в атаке на Царицын.

Почему на город соглашается идти Щепка?

— Ладно, ладно, — выставил вперед руку Парик, — мы сразу не поняли, в чем здесь дело.

— А в чем здесь дело? — спросила Щепка, отплюнув, висящую у губ ленту.

— Он поймал козу, и не захотел делиться, — сказал Буди.

— А коза кто? — спросил Щепка, опять немного поплевавшись.

— Ми… мы нэ… не можем ответить, — наконец родил Буди, посовещавшись с Пархоменко.

— Я могу ответить? — Вара обратился к Щепке.

— Мо… мозесь, и да, отклей ленту до конца, и развяжи мне сначала руки, а то я думаю, они затекли, ибо узе их не чувствую. Пока развязывал Щепку он обратился одновременно и к ребятам-демократам:

— Сколько дадите, если я улажу ваш конфликт с лэди?

— У нас ничего нет, — быстро ответил Буди.

— Есть, есть, — немного подумав сказал Пар, — зачем обманываешь хорошего человека, он же чувствует запах спирта. Чувствуешь? — Пархоменко шлепнул Вару по плечу.

— Нет.

— Налей ему, — сказал Буди, — пусть будет нашим проводником в этом мире больших неожиданностей. И налили. Куда? Прямо в ладонь, немного. И вовремя, потому что Вара начал этим спиртом мыть ноги Щепке. Она немного поорала и счастливо успокоилась. Все были рады. Но не долго, ибо дама сказала: