Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Никакой войны так и не будет. — А она шла только впереди, а здесь на Волге, действительно, было:

— Хо-ро-шо! И люди настолько привыкли к этому Хорошо, что при виде тачанки, сорвавшейся, как будто с цени на Том Свете, бросились бежать, и большинство прямо в воду:

— На Тот Берег! — как заорала благим матом одна мощная миловидна дама, увидев вместо привычной тройки одного Буди в роли лошади этой тачанки, но, что самое ужасное: — С огнедышащим ртом, и очень длинными ушами не как у лошади, а как у осла. Может быть, даже слона. Резюме: шашлыка из осетрины остало-о-о-с-с-ь-ь! — Очень много.

— Съедим, — сказал пулеметчик Вара, — тем более здесь и пиво есть для заправки пулеметных лент. — И махнул рукой, понимая, что по-другому выражаться в этой ситуации не получится. Пархоменко ответил, что принимает на себя:

— Пока что, — роль командующего, и считает по этому поводу:

— Мы должны освободить эту Амазонку, — опередил его с выводом Буди.

— Откуда знаешь?

— Откуда? Я первый на нее претендент.

— Тогда я второй, — сказал Пархоменко.

— У вас своих баб полно, я сам все равно буду первым, — сказал Вара.

— Нет, нет, нет, — затараторили оба оппонента, — тебя Щепка назначила своим личным мужем, поэтому отвали.

— Не помню когда? — сказал Вара.

— Когда? Тогда.

— Когда сказала, что ты будешь комендантом Царицына после его победы.

— Прекратите, прекратите, вы просто нарочно это говорите, так как находитесь в сильной эйфории от обилия шашлыка и пива.

— Нет, нет, ибо ни пиво, ни шашлыки из осетрины никогда не заменят нам Амазонки, добытой в бою.

— Хрен с вами, — сказал Вара, — я устал спорить, но считаю, что сначала надо освободить ее с гауптвахты. А то расстреляют, а мы, оказывается, были ни при чем.

Утром Белые пошли в атаку на Царицын, а тачанка во главе с Женой Париса ударила им в тыл с берега Волги. Ибо. Ибо ребята после шашлыков и пива не стали спать до утра, чего им больше всего хотелось, а именно в самый неурочный час:

— Поперлись, — как сказал Пархоменко, — освобождать Амазонку — Жену Париса из ямы.

— Хорошо, что мы догадались искать ее в яме, — сказал Вара, когда солнце уже вот-вот должно было взойти, — а то всю ночь искали бы во тьме кромешной сарай с гауптвахтой, а какой сарай может быть в степи, кроме Караван-Сарая, находящего под землей?

— А это значит — ее вообще нет, — резюмировал Буди.

— Тогда только в яме. — Так вспоминали ребята события минувшей ночи, хотя и тащили, как на аркане эту самую Амазонку, ибо она яростно отбивалась, несмотря на неоднократные объяснение:

— Мы тебя не расстреливать тащим — будешь просто нас обслуживать:

— По-хорошему.

— Как в лучших домах Ландона, — обрадованно хлопнул ее по полному заду Буди. Обиделась, и как это обычно бывает:

— Нет и всё!

— Тогда мы сами тебя расстреляем! — рявкнул Пархоменко, — нам такие мамочки не нужны.

— Полы будешь мыть на конюшне, — мрачно сказал Буди.

— Хорошо, я научу тебя стрелять из пулемета, — вздохнул Вара, — и добавил:

— Начнем с этого, — и поцеловал ее в щечку. Получи, и она дала Варе такую оплеуху, что он тут же присоединился к большинству:

— Сдать ее назад Деникину. — Ибо:

— Расстреливать такую куклу у меня рука не поднимается.

Щепка постучала по башне броневика и попросила, открыть:

— По-хорошему! Колчак, ожидавший чего угодно хорошего, но только не этого, проснулся от летаргического сна. Просто заранее решил:

— Буду по очереди с судьбой разбираться в привходящих обстоятельствах. — Что означало работать:

— Два через два. — Два Судьба, два я. Просто-напросто не вмешиваться абсолютно. В этот ответственный момент парень должен был сам заступить на вахту. Он открыл люк, и никого не увидел. И тут она вместо того, чего он мог теоретически ожидать:

— Удар по голове поленом, — начала его вытаскивать из башни, ибо сам Колчак, как считалось, был его башней, и вытащить его оттуда — значит победить.

— Я не поняла, что ты там хрипишь? — сказала Щепка, — но голос твой мне кажется знакомым. Припомнить, однако не могу, кто ты такой.

— Она попыталась его вытащить, но не получилось. — Хорошо, тогда я сделаю вам предложение, которое вы полюбите, как самого себя.

Кивните, что кровообращение в вашей умной голове еще имеет место быть. Колчак помотал головой в разные стороны.

— Сэр не понял, — решила она сделать вывод. — Хорошо, еще только один шанс, выбирайте лучшее и кивните при этом головой. Колчаку очень хотелось кивнуть, но способ, которым его хотят заставить, именно заставить:

— Быть самим собой, — не нравился другой части его души, части под названием Я. Щепка поняла его интуитивно, и ослабила захват, и услышала:

— Попрошу попросить вежливо. И она отпустила парня. Он как подкошенный рухнул вниз, а она — и это бы некоторых удивило, особенно тех, кто плохо знаком с логикой:

— Сама прыгнула туда же. — Невероятно, но факт. Ибо еще было неизвестно, кто там, внутри броневика, возьмет верх:

— Правда или нет. — Но с другой стороны, только на месте можно как следует разобраться:

— А кто там на самом деле находится? — А то, что их там может быть много ее не пугало, ибо:

— Если и много, но не столько же, чтобы всем влезть в этот броневик. Колчак имел здесь отдельный кабинет, и Щепка даже не увидела сначала, что внутри, в подземелье, так сказать, идет борьба между водителем Ленькой Пантелеевым и предыдущим командиром этого броневика Никой Ович. Где был Махно во время проведения этой антитеррористической организации? Если кто не забыл, он был здесь на броне, как десантник. А всё просто:

— Его здесь не было, парень свалился еще когда только началась борьба между Ленькой и Никой. Броневик делал такие зигзаги, что надо было привязываться, чтобы не упасть. Были здесь недалеко еще два члена этой организации:

— Яша Сверло и Паша Дыбенка. — Они сидели спереди, всё видели, но ничего не могли сделать, ибо успели пристегнуться к своим креслам впереди цистерны со спиртом. И более того:

— Даже не попытались кричать — заклинило:

— Шуму много, а из-за чего он неизвестно. — Поэтому, как сказал Яша Паше:

— Зачем кричать, если не понятно, что кричать:

— Спасите, или наоборот:

— Не лезьте не в своё дело!

— Тем более в горле так пересохло, что я бы и не смог кричать, ибо пересохло не только в горле, но и головах.

— У тебя две головы?

— Да.

— Откуда взялась вторая?

— Мои плюс своя.

— Моя твоя не понимайт. И знаешь почему? Я здесь главный, а не ты.

— Я это имел в виду: ты как главный не возьмешь себе мою голову, тогда как я могу твою взять, ибо:

— Только умнее буду.

— Отлично сказано, парень, — Яша ударил Пашу по пыльному плечу, — ибо уверен: