Валерий Большаков - Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина

Иван выбрал цель – ведущего девятки бомберов – и выпустил по нему короткую очередь из пушки. Снаряды разворотили кабину, прошлись по фюзеляжу, растворяя рваные дыры, а в следующую секунду прицел уставился на узкий, будто сплюснутый корпус «Мессершмитта».

Палец сам вжал гашетки, и «худой» взорвался, рассыпаясь в воздухе – крылышко направо, хвостик налево…

«Як-1» нырнул в неширокую «щель» между двумя подбитыми самолетами, понесся к близкой земле и стал круто выворачивать по дуге вверх.

Перегрузка насела такая, что глаза словно кто ладошками прикрыл, а ребра вминали коленом. Однако молодой организм пересилил навалившиеся «же» – Жилин затрудненно вдохнул, а тут и мга перед глазами расплылась.

«Як-1» несся вверх, а вот «Ю-88» падал вниз. «-Ме-109» уже долетел – вошел в землю по самый хвост, и только огонь расходился круговой волной.

Выворачивая, Иван поймал в прицел брюхо еще одного «худого», которого к земле потянуло, и всадил ему ха-арошую порцию горяченького металла. Распотрошенный, «месс» закувыркался вниз.

Немецкие истребители, вившиеся над «Юнкерсами», устремились было к нарушителю «орднунга», но тут Жилину «помогли» бомбардировщики – потеряв вожака, стадо разбредалось, спасалось от одинокого волка. Сбрасывая бомбы куда попало, «Ю-88» разворачивались, создавая сутолоку в воздухе, и пилот «Яка» решил воспользоваться моментом – запулил очередь одному из бомберов, расколачивая тому левый двигатель.

«Юнкерс» стал уходить на правом, но далеко не улетел – кабина «88-го» была неплохо бронирована, и поразить ее сзади не всегда удавалось, зато моторы вообще никак не защищались. А рядышком – крыльевые баки. Они-то и не выдержали грубого обращения – полыхнули. И левое крыло оторвалось, пролетев мимо «Яка» гигантским секачом. Пронесло…

А бомбовоз ухнул вниз, беспорядочно кувыркаясь. Всего одна черная фигурка сумела выбраться наружу, но парашюта так и не раскрыла – вероятно, немца контузило. Ну, так ему и надо.

После начала боя прошли, промелькнули какие-то минуты.

И вот они, «Мессеры» – злые и кровожадные, налетели со всех сторон. «Як» попал под перекрестный огонь, но Жилин выкрутился, уходя «бочкой» с лихим, крученым «подвыповывертом».

В крыльях появились дыры, задело и фюзеляж, парочка увесистых пулек «прилетела» в бронеспинку, отдаваясь ёканьем в теле.

Довернув, Иван выпустил пару очередей, задевая сразу двух «Мессеров». «Ранил» только, не «убил».

И тут пришла подмога – «ишачки» набросились на немцев всей стаей.

«И-16» не могли соревноваться с «мессами» в скорости, в боях на вертикалях они тоже сдавали, зато никто не мог так быстро виражить по горизонтали, как «ишачки», да и вооружены тупоносые были основательно.

И полетели клочки по закоулочкам…

Н. Буньков, рядовой радиовзвода роты связи 286-й авиабазы:

«Фашистские самолеты беспрерывно бомбили наш аэродром, наши самолеты, стоявшие, как солдаты в строю, ровными рядами по всему аэродрому (хотя приказом НКО было запрещено линейное расположение матчасти).

Летчики к четырем часам 22 июня были уже в кабинах самолетов, готовы к бою. Но ни один самолет не взлетел навстречу врагу, а фашисты без помех в упор расстреливали, бомбили и поджигали все самолеты, ангары, все аэродромное хозяйство. Представьте себе наше горе, отчаяние, недоумение…

На вопросы нам отвечали: «Нет приказа на взлет и борьбу с врагом. Это провокация, местный инцидент!»

И так продолжалось до 6 часов утра! Но вот оставшиеся целыми самолеты в 6 утра вылетели навстречу врагу, в бой. И как дрались! Мы не напрасно гордились своими летчиками».

Егор Челышев, вчера только пригнавший новенький «Пе-2» на аэродром, спешил к самолету, матеря проклятых фашистов.

«Успею, успею…» – прыгало в голове.

Над головами, поливая опушку леса пулеметным огнем, неистово носились немецкие самолеты.

Тут невдалеке, со стоянки второй эскадрильи, застрочили спаренные «шкасы» [10] ШКАС – пулемет Шпитального, Комарицкого, авиационный скорострельный. – это один из летчиков успел заскочить в кабину СБ и открыть огонь из носовой установки.

Немецкие истребители всей оравой накинулись на «эсбушку», и та развалилась от многочисленных попаданий.

Тут же задолбила зенитная батарея – ее вернули с учений буквально этой ночью. Один из «Мессеров» вспыхнул и клубком огня, разваливаясь в воздухе на части, просыпался на поле и лес.

А из-за леса показались «чайки» – юркие бипланчики «И-153».

Перкаль – фанера против немецкого дюраля… Ничего…

Ближняя «чаечка» вильнула – и попала как раз на линию огня.

И – вниз, кружась, как кленовое семечко…

Правда, и немец не избежал попаданий – сразу три товарки сбитой «чайки» отомстили фрицу, запалили ему мотор.

И снова размен – «И-153», вращаясь в последней «бочке», сверзился с небес, а неподалеку упал «Мессер».

Немецкий самолет ударился по касательной, подскочил, взрываясь и разваливаясь на куски, и закувыркался дальше частями, разлетавшимися огненным веером.

Вскоре из восьми «Мессершмиттов» половина оказалась на земле, но и «чаек» почти не осталось – лишь двое самых умелых пилотов, или самых везучих, все еще вертелись в небе. Однако немцы не стали с ними связываться. Ушли.

Отогнали супостата…

Челышев вдохнул глубоко, ловя себя на том, что минуту или больше не дышал, настолько его захватила воздушная баталия. Хапая воздух ртом, он потрусил к самолету.

Там уже стоял комполка Скворцов, и, перекрикивая шум моторов, говорил:

– Севернее Гродно прорвались танки. Много их! Нам надо помогать наземным войскам. Во всяком разе, наша эскадрилья уже воюет. Еще готовим около десятка машин. Связи с командованием у нас по-прежнему нет, зато отправили самолет в Лиду, связались с генерал-лейтенантом Рычаговым, он сейчас где-то в районе Нового Двора воюет. Говорят, сам Сталин его послал! Так-то вот. Алешин! Пойдешь на доразведку!

– Есть! Только, товарищ подполковник, разрешите с бомбами? Там столько целей! Хоть килограмм шестьсот!

– Хорошо, Алешин, возьми шестьсот. Нет, тысячу килограммов! Взлетишь? Молодец! Бери десять «соток», лети! Мсти за родной полк!

– Товарищ командир! – подошел техник самолета Панин. – Бомбардировщик-пикировщик к боевому вылету готов!

– Хорошо! Экипаж в сборе?

– Да! Только…

– Что там еще? – спросил Скворцов.

– Я без вас отпустил в Россь старшину Федосова.

– Кто разрешил? В такое время?

– У него там… Понимаете…

– Не тяни! Знаю: семья, две дочери. Ну и что?

– Нет их… больше.

– Как нет?

– Утром… Прямым попаданием… Другие семьи тоже погибли…