Валерий Большаков - Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина

«Мигарю» не сесть, – сообразил Долгушин, – придется на «У-2» лететь. Ла-адно…»

Ага! Вот они, конники!

Несколько всадников показались на опушке, но поспешили укрыться, завидев самолет.

– Свой я, свой… – проворчал Сергей, сбрасывая вымпел – записку в гильзе, а к гильзе за бечевку привязан флажок. В записке было написано: «Если вы свои, то дайте сигнал на этот день».

Кавалеристы вызнали, что от них требуется, и пустили две ракеты. Долгушин сбросил с кружившегося «МиГа» следующую гильзу, с еще одной запиской, в которой предупреждал, что прилетит ночью, сядет тут, зарулит и передаст пакет. А вы, мол, дадите зеленую и желтую ракету.

Когда Сергей вернулся, как раз и полковник объявился с пакетом.

– Держите.

– Товарищ полковник, разрешите, я им еще табачку подкину?

– Святое дело, товарищ Долгушин!

Папиросы у летчиков были – сто штук в пачке из бумаги, пять пачек «Казбека» по двадцать папирос. А еще пилоты собрали пять маленьких мешочков с махоркой.

Часов в одиннадцать вечера Сергей вылетел – с пакетом и «посылкой». Пройдясь над местом рандеву, он увидал оговоренный сигнал.

Легонький «У-2» протарахтел и сел, пользуясь тем, что ракеты подсветили землю.

Встречать Долгушина вышел генерал, заместитель командира кавкорпуса.

– Товарищ генерал, вам пакет!

Усталый зам протянул ему расписку и сказал:

– Добавь своим почерком, кто ты.

Сергей добавил и проговорил:

– Я там подарки привез. Они в кабине.

Когда Долгушин передал кавалеристам папиросы, они чуть было не облобызали спасителя.

– Сережа, ты нам такой подарок принес! Мы же траву курим! Что тебе дать на память?

Генерал отстегнул с ремня «Вальтер».

– Возьми!

Сергей достал собственный «Вальтер» – испанский, 9-миллиметровый.

– У меня есть!

– Бери, бери! Отдашь товарищам!

Расцеловавшись с генералом, Долгушин завел мотор и поднялся в небо. Летел и улыбался.

Как же легко сделать счастливым военного человека!

Во второй половине октября стало подмораживать, и немецкие самолеты резко сократили число боевых вылетов – радиаторы перемерзали, трубки масляные лопались, петрофлекс трещал.

Но эскадрилья «МиГов» зря времени не теряла, занималась разведкой. Три раза в день вылетали самолеты, а задача одна: проходить над Волоколамским шоссе и противника высматривать.

Активно высматривать!

Если по дороге шел немецкий грузовик, открытый, без тента, то его так и заносили на карту. Если машина тентованная, но задник открыт, надо снизиться и заглянуть, чего везут, пехоту или так.

Ну а ежели все закрыто, надо было очередь дать.

Выскочат – значит, пехоту везут. Не выскочат – не везут.

Под вечер получались три карты, и пилоты с командиром полка принимались корпеть над «чистовиком» – переносили все свои наблюдения да разными карандашами.

Так и летали всю неделю, пока вдруг Долгушин с Макаровым, приучившиеся летать по-новому, в паре, не получили приказ взять карту с собой и садиться в Дмитрове.

Сергей сел, прокатился по полосе, зарулил. Макаров уже вылезал на крыло.

– Чего это нас дернули, как думаешь, Федорыч? – прокряхтел он.

– Чует моя душа, узнаем скоро.

– Мы, как почтальоны! – хохотнул Макаров. – То пакет доставить, то карты…

– То папиросы!

– Ха-ха-ха!

Лихо развернувшись, подъехал «Виллис». Из джипа вылез полковник, представился и сказал:

– Поедете с нами, возьмете с собой карты, которые привезли.

Было бы сказано. Ехали недолго, а когда добрались до штаба, Долгушина с Макаровым сразу провели к Жукову.

– Лейтенант Долгушин!

– Ага! – потер командующий руки. – Карты на стол!

Общие карты, карты-расшифровки, записи – все легло.

– Вот тут и тут мы пролетали каждый день, по нескольку раз. Ни танков, ни людей, ни артиллерии не было.

Выложив все, что видел, Сергей смолк.

– Ага… Спасибо, лейтенант, – сказал Жуков, и обернулся к полковнику: – Вы ребят накормите и дайте им грамм по сто. А то ведь морозы!

– Товарищ командующий, – робко воспротивился Долгушин, – мы же на самолетах…

– Да знаю я вас! – засмеялся Жуков. – Что я, вас не знаю, что ли? Что для вас сто грамм выпить, не долетите разве?

– Конечно, долетим!

– Тогда чего ж вы? Э, э, карты нам оставьте!

Сергей поежился.

– Карты-то секретные…

– Да знаю я! – махнул рукой командующий и подозвал полковника: – Сам знаешь, что надо сделать.

– Пока они пообедают, – вытянулся полковник, – все будет заготовлено!

После сытного обеда улететь «домой» не удалось: командование предложило Долгушину с Макаровым «не хилую работенку».

Давешний полковник, тыча пальцем в карту, сказал озабоченно:

– Вот тут, в районе Дмитрова, на берегу Яхромы стоит школа. А в школе немецкий КП. Мы туда посылали «эсбушки», но бомбежка не задалась. А ваши «МиГи», смотрю, оборудованы направляющими для «эрэсов»… Восемьдесят два?

– Можно и сто тридцать два, – сказал Долгушин.

– Отлично! Беретесь?

– Разнести КП?

– На кирпичики!

– Беремся.

– Два «Яка» вас прикроют.

Подвесив РС, «мигари» взлетели. Сергей прикинул, что операция выйдет недолгой – туда и обратно.

Когда показалась Яхрома с черной водой и белыми заберегами, Долгушин взял малость к востоку.

– Вижу школу! – сообщил Макаров.

Школа была не шибко большая, но двухэтажная. С восточной стороны завиднелись два входа.

– Сергей! – позвал Долгушин. – Я в левую дверь бью, ты в правую!

– Хорошо!

Два истребителя вышли на боевой курс и выпустили реактивные снаряды залпом. Оставляя дымные следы, «эрэсы» ударили по школе, все двенадцать штук. Кучно пробили – КП развалился до самого подвала.

– Это тоже посылочки были, Федорыч!

– Ага! С доставкой на дом!

С. Долгушин, генерал-лейтенант авиации:

«…Затем мы решили нанести удар по Волоколамску, по аэродрому Шаталово. Нас была всего шестерка.

Мы прилетели туда, а аэродром пустой. Мы возвращаемся, а в это время немцы решили ударить по нашему аэродрому.

Они взлетели в Шаталово, пришли на аэродром, а у нас никого нет. И тоже возвращаются. И вот мы с ними столкнулись и началась драка. И в этой драке Сергей Макаров был сбит прямо над их аэродромом. Он сел, я посмотрел на это… Что делать?

Я ребятам покачал крыльями, и выпускаю « - ноги».

Ребята поняли, что я буду садиться. И вот я сажусь и рулю в направлении к этому самолету, где он. Сережка это понял, развернулся, куртку сбросил, правую ногу мне на плоскость закинул, засунул себя в кабину, а левая нога за бортом! В унтах! Ну, хорошо, что на унтах была такая лямка: эту лямку вешали на ремень. Ремень-то большой, широкий, – и вот эту лямку привязывали.

Но мне никак мотор не дать. Я развернул машину на взлет, сунул газ и пошел. Я почему торопился – уже машина, набитая автоматчиками идет, и вот-вот…