Валерий Большаков - Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина

Еще немного, еще чуть-чуть, и КМС «поплывет» в нокдауне.

Во второй половине ноября фронт остановился на линии Ржев – Вязьма – Калуга – Тула. И ни туда ни сюда.

Не сказать, что Жилин очень уж гордился своим участием в теперешних переменах – вся его заслуга в том была, что он поделился своим послезнанием.

Единственно – именно ему удалось привести ВВС Западного округа хоть в какую-то боеготовность. И его слабые усилия дали ход «курковой реакции»: легкое нажатие пальца, и пуля валит хоть слона, хоть эрцгерцога.

Прижали летчиков Люфтваффе хоть чуток, хоть по отдельным направлениям, а в итоге от гибели убереглись десятки дивизий, тысячи танков, самолетов, орудий.

И все эти сотни тысяч людей, что не сгинули, не попали в плен, а бились с лета до зимы, отражали атаки и сами переходили в наступление. Их отбрасывали, но они утирали кровавые сопли и снова кидались в бой.

А в итоге немцев притормозили гораздо дальше от Москвы, чем в том 1941-м, что был Жилину памятен.

Не сказать, что «Тайфун» выдохся в жалкий сквозняк – фашисты еще очень сильны. Просто красноармейцы подкопили опыта, все чаще брали в руки лучшее оружие, и командовать ими стали не «герои Гражданской войны», знавшие одну стратегию – переть буром, а настоящие боевые генералы, обученные нужнейшей профессии – Родину защищать.

Что интересно, не все командармы или члены Военного совета фронта уцелели. Кого-то снимали, заменяя более способными стратегами, а кое-кто просто исчезал.

Пропал генерал Власов. Куда-то делся Хрущев…

Но это были потери во благо. Нынче на поле боя сошлись две Силы, и ни одна не хотела уступать.

Гитлер визжал на своих фельдмаршалов, требуя взять Москву во что бы то ни стало, а Ставка Верховного Главнокомандования готовилась к переходу в контрнаступление…

…– Летный состав! На построение!

Трава на аэродроме чуть поседела от мороза, и унты впечатываются в нее с различимым хрустом. Полная тишина в небе, на земле ни малейшего дуновения. Над верхушками деревьев восходило крупное, свеже-розовое солнце.

– Первая и вторая эскадрилья – в полной готовности, третья – на прикрытие. Группа штурмовиков нанесет удар по немецким войскам южнее Тулы – там станция, а рядом аэродром. Все понятно?

– Понятно… – ответили два-три голоса, остальные пилоты просто кивнули.

– Прошу особо обратить внимание на линию фронта, – сказал командир полка. – В случае неприятностей тяните на свою территорию. В бою от группы не отрываться. Вылет через час. Разойдись!

Ровно через час эскадрильи вылетели, группируясь в четверки.

Жилин поморщился чуток – он не любил ноябрь.

Формально – тоже осень, но по факту – зима. Или предзимье.

Хорошо бывать в октябрьском лесу – солнце светит, но не греет, тихо вокруг, слышно, как листья опадают, шурша о ветви.

Очей очарованье.

Поневоле настроишься на светлую печаль, разделяя мысли и чувства Александра Сергеевича. А в ноябре слишком холодно для прогулок. Предзимье уныло и хмуро, три краски господствуют в мире – белая, серая и черная.

Небо затянуто хмарью, земля выбелена снегом, сквозь который проглядывает мерзлая чернота. Не грустно – скучно. И зябко.

Как его зять говорит: «Не комфортно-с». Да-с…

– Я – «Москаль». На два часа – «горбатые». Бауков, берешь снизу, я – сверху.

– Принял.

Дюжина «Илов» шла на полутора тысячах метров.

– Привет, «малышня»! – раздался в эфире жизнерадостный бас. – «Маленькие», следите, чтобы плохие дядьки не обижали «больших»!

– Уследим как-нибудь. Ты, «Кикимора»?

– Так точно!

Саша Митрофанов, с позывным «Кикимора», взлетал не с поля даже, а с замерзшего болота. Отсюда и позывной.

Правда, комэск сам его выбрал – с чувством юмора у Санька все было в порядке.

– Приготовиться к атаке!

Под крылом «МиГа» промелькнула линия фронта, отмеченная воронками и горевшими танками. Вскоре показалась железнодорожная станция, и самолеты тут же были встречены «праздничным салютом» – заговорили зенитки.

– Четверке Бегельдинова подавить зенитную артиллерию!

Две пары «Илов» отвернули, почти сразу же выпуская «эрэсы» – на позициях ПВО за полуразваленным депо заблистали разрывы.

Накрыли вроде.

Штурмовики выстроились в круг, завертелись, насылая на фрицев бомбы, «эрэсы», снаряды. В белом облаке пара скрылся черный паровоз. Немцы в серых шинелях бегали по путям, как мыши, то и дело пятная снег яркими красными мазками.

Лейте, лейте кровушку! За что боролись, на то и напоролись.

Но весь боеприпас «горбатые» не раздавали, берегли для «соседей».

Жилин лег в разворот, обозревая сверху поле немецкого аэродрома. Там полный переполох.

«Мессершмитты» и «Юнкерсы», не выруливая, взлетают прямо с мест стоянок, с задних точек бомбовозов строчат пулеметы, «лают» десятки зениток.

– С круга прикройте! «Маленькие», это и к вам относится.

– Прикроем.

Шестерка «Илов» атаковала самолеты, стоявшие на старте. Два «Мессера» один за другим опрокинулись, мигом превращаясь в груды обломков. Вторая пара столкнулась на взлете и, пылая, врезалась в строй бомбардировщиков. Вспыхнуло несколько «Хейнкелей».

Меткие бомбы подорвали склад боеприпасов – огонь хлынул волной вкруговую. Картинка!

С востока приближались пять «лаптежников» – отбомбившись, «Ю-87» торопились в «конюшню», а тут такая встреча. «Лапотники» выстроились в «круг», то скрываясь в облаках, то выныривая.

– «Маленькие»! «Худые» со стороны солнца! Они – ваши.

– А «лапти» видишь?

– Я ими сейчас подзаймусь!

– Смотри…

– Порядок!

«Кикимора» набрал высоту, выпустил шасси, чтобы походить на «Ю-87» – и нырнул в облака.

Подкрался и вынырнул, пристраиваясь в хвост «лаптежнику».

Короткой очередью сбил немца и скрылся в облаках. Фрицы ничего, наверное, и не поняли, а Саша снова явился по их души – пристроился сзади очередного «лаптя».

Очередь. Готов. Так и вогнал в землю все пять «Юнкерсов».

Но и один из «Илов» тоже не удержался в небе – налетел на развесистую «гроздь» разрывов и заскользил к земле.

Жилин ясно увидел, как «горбатый» подвернул в падении.

– Прощайте! – донес эфир, и штурмовик врезался в «Юнкерс», задевая и рядом стоявший бомбер.

– Леха-а! С-суки! Я ж вас… Рвать буду, суки такие!

Иван сжал зубы, продолжая набирать высоту. За борт он даже не смотрел, знал, что эскадрилья знает свой маневр. «Мессершмитты» были рядом. Немцев, видно, тоже переполняли эмоции – трассеры заплелись издалека, чуть ли не с полукилометра.

Перевалив «горку», Жилин понесся вниз, бросая взгляд на «МиГ» с номером «12» – его пилотировал «Жила».

Иван усмехнулся.

Он так для себя и не решил, как ему обращаться к…