Анатолий Патман - Человек с гранатометом

Пару раз в их, уже их, дом заходили односельчане, точнее, немногочисленные жители небольшой деревушки, затерявшейся в лесах северо-восточнее ещё царского Брест-Литовска, точнее, нынешнего польского Бреста-над-Бугом, или знаменитой на весь мир, уже чуть позже, Брестской крепости. Почти рядом находился и, получается, Каменец-Литовский, совсем небольшой, но, кажется, весьма древний польско-литовский-белорусский городок или местечко, населенный преимущественно евреями.

И, вообще, как уже знал Василий, само собой, со слов своей новой матери, народ тут являлся даже как бы «тутейшим», точнее, жили тут полещуки, и, вроде, даже никаким образом не белорусы или почти белорусы. Сама же деревенька, вроде, относилась к гмине Городечно, наверное, сельсовета или сельской администрации, с центром в каком-то Щерчево, Пружанского повета, то есть, наверное, уже района, Полесского воеводства с центром именно в Бресте-над-Бугом. Правда, люди чаще ездили в Каменец-Литовский, то есть в соседнюю гмину, уже Брестского повета. Как сказала мама Ганка, первый центр гмины-сельсовета тоже деревенька так себе, а второй – это уже вполне приличный городок. Севернее же находились земли какого-то Бельск-Подляского повета из совсем уж другого воеводства, вроде, даже Белостокского.

Хотя, откуда попаданцу было разбираться в местных реалиях?

Так что, получалось, вроде, и близко от более-менее приличных мест, раз в том же Бресте было жителей, кажись, под шесть-семь десятков тысяч человек, но на деле выходила обычная глушь, до которой просто никому не имелось дела.

Ладно, хоть этот Каменец-Литовский, вроде, его районного городка, был под боком. Там, получается, как раз сейчас находились советские войска и, со слов добродушных посетителей, время от времени проходили перестрелки между советскими и немецкими солдатами. Правда, вроде особо сильных боёв ещё не было, но противоборствующие стороны, как прекрасно понимал бывший военнослужащий, вовсю ощупывали друг друга, ища, само собой, слабые места. Так ведь могло дойти и до настоящих сражений. Как помнилось попаданцу, такого, как бои между немецкими и советскими войсками, в его истории точно не было. Кажется, и сам Брест-Литовск должен бы быть оставлен корпусом Гудериана.

Но немецкие войска всё ещё оставались в городе и его окрестностях. Не было понятно, что явилось к тому причиной, но изменение истории, хоть и незначительное, кажется, было налицо. К примеру, по некоторым слухам, вполне себе был убит неизвестным польским снайпером не кто-нибудь, а сам «быстроходный Гейнц». Новость об этом сильно грела душу попаданца. Получается, возможно, что и он, как-никак, в том числе, приложил руку к изменению истории?

Вроде, по слухам, ещё держалась и Варшава, да и во многих местах польские войска все ещё оказывали ожесточенное сопротивление. Даже как будто и Львов ещё не сдался никому. По слухам, части РККА и вермахта с двух сторон окружили город и, хоть и не воевали друг с другом, но не отходили никуда и стояли на месте. Кажется, и эти две стороны готовились к схваткам друг с другом? Получилось, что в таких условиях им пока было не до поляков. В других же местах, если можно было так считать, имелся как бы и так называемый «слоеный пирог». Части РККА, оказывается, худо-бедно дошли почти до Белостока, к сожалению, уже занятого немцами. Теперь же они с севера вполне как бы нависали над Брестом. В свою очередь, этот Белостокский выступ мог быть запросто срезан, как и в Великую Отечественную войну. Такое же примерно намечалось и южнее Бреста, где части РККА, вроде, успели достаточно далеко выдвинуться на запад в сторону Люблина, где в самом городе и окрестностях пока всё ещё держались поляки. Опять же этому Люблинскому выступу угрожали с севера и юга немецкие части из-под Бреста и Львова. С другой стороны, у немцев тут, под городом, не имелось достаточно надежной связи со своими основными войсками, так как по узким коридорам и с севера и с юга непонятно куда сновали туда-сюда разбитые польские части. Хоть они и не старались особо резать немецкие коммуникации, но какие-то нежданные проблемы, пусть и мелкие, создавали. Интересная получилась картина.

Все эти сведения или «свежие» новости, точнее, никак и никем не проверенные слухи, явно почерпнутые односельчанами девушки, скорее, именно в Каменце, куда они, несмотря на все нынешние перипетии, продолжали ездить по своим нуждам, с приличным запозданием уж несколько раз исправно приносила непоседливая Алеся, приноровившаяся ненароком навещать соседку. В числе прочих причин, похоже, было то, что нежданно-негаданно вернувшийся «блудный сын» соседки весьма сильно заинтересовал, несомненно, эту красавицу.

На самом деле, прежний Василь, ещё лет десять назад сорвавшийся из дома, оказывается, за это время успел проучиться где-то в самой Варшаве и получить какую-то техническую специальность. Правда, что за специальность, мама Ганка не знала, да и документов на этот счёт не имелось. Но что её сын работал на одном из варшавских заводов, это было точно, так как случайно обнаружились кое-какие бумаги об этом, неизвестно отчего позабытые дома во время редких приездов драгоценного кровиночки. Оттуда Василь был призван в польскую армию и погиб где-то там же под столицей Польши, правда, ещё в самом начале войны. Хорошо хоть, что польские власти прислали бумагу об этом. Само собой, с появлением нового Василя они пока что просто были запрятаны как можно дальше.

При посетителях, в том числе, и при Алесе, новому Василю всё ещё приходилось притворяться контуженным. Правда, на удивление, некоторые успехи по «тутейшему» языку у него были налицо. Вот и на этот раз, уже под вечер, он только молчал и больше слушал взволнованную девушку:

— Цетка Ганка, а у веску разам дзядзькам Михасем прыйшли, пабыли трохи, и сышли кудысьци на повнач чырвоныя. Цэлы атрад! Людзи казали, што цикавилися паляками. Дзядзька Михась жа распавев, што их начальник пацикавився усими жыхарами вески, з яго слов записав усих, але па хатах хадзиць не став. Мавляв, мев мала часу. Накшталт, и дзядзьку Василя записали.

Да, было волноваться от чего. Как понял мужчина, в деревеньке ненадолго побывал отряд красноармейцев. Конечно, время-то военное. Ну, насчет остановки на более долгий срок – так, пока, наверное, в деревеньке делать нечего. Жаль, что красноармейцы ушли и не пошли по домам. Можно было бы познакомиться с их командиром.

Вот только Васе, отчего-то, сильно захотелось, чтобы Алеся больше не называла его дядей. Ну, какой он дядя, а вполне себе ещё добрый молодец.

— А-ле-ся, из-ви-ни, ка-ли лас-ка, ка-ли мож-на, клич мя-не прос-та Ва-си-лем. Я ж яш-чэ не зу-сим ста-рый. А?

Видать, вышло у больного не так понятливо. Ведь трудно сразу же усвоить местный, «тутейший» язык, да и пришлось растянуть слова, ещё и вклинилось русское словечко, чтобы было понятливее. Хотя, у него и так уж имелись кое-какие способности к языкам, да и не с чужими же, уж совсем «заморскими» людьми он разговаривал.