Энн Макалистер - Возвращение плейбоя

Холли изо всех сил пыталась жить настоящим, но у нее ничего не получалось. Она переехала к матери и пыталась убедить себя, что поступила правильно, уйдя от Лукаса.

Может быть, ему казалось, что он хочет жениться на ней, но на самом деле это было не так.

В конце концов, он мог жениться на любой – к примеру, на умной и элегантной красавице Грейс Маршан. И если Лукас не захотел взять в жены такую женщину, что тогда говорить о самой Холли!

Каждый день она повторяла себе, что с нетерпением ждет, когда сможет отправиться на Гавайи.

Мать Холли с сомнением и тревогой смотрела на дочь.

– Ты уверена, что поступаешь правильно? – спрашивала она.

– Да, мамочка.

– Ты не выглядишь счастливой, – вздохнула мать.

– Мам, ты ошибаешься, – прятала глаза Холли.

Она часто закрывала глаза и мысленно оказывалась в объятиях Лукаса. Холли вспоминала, как он использовал любой предлог, чтобы только поцеловать ее.

«Забудь его. Не думай о нем», – говорила она себе, но все было бесполезно.

Каждый день Холли ходила на занятия для волонтеров. Но никакие лекции и уроки языка не помогали заполнить зияющую пустоту, которая появилась в ее сердце после того, как она ушла от Лукаса.

После смерти Мэтта все было по-другому: она не могла ничего изменить. Ей пришлось смириться с его потерей и жить дальше.

Но Лукас не умер. И он не бросил ее.

Это она бросила его.

Лукас сказал, что любит ее и всегда любил. И сделал ей предложение. Но Холли испугалась. Она побоялась влюбиться в него и впустить его в свое сердце.

Но сейчас было слишком поздно.

Она любила Лукаса.

За эти дни Лукас осунулся и похудел. Талли, жена Элиаса, привозила Лукасу еду и все время звала его к ним на ужин. С тех пор как его брат с женой узнали, что Холли его бросила, они окружили его вниманием, как заботливые родители.

– Талли тоже от меня уходила, – напомнил ему Элиас. – Мне понадобился месяц, чтобы найти ее.

– Я знаю, где сейчас Холли, – сухо ответил Лукас.

– Так езжай к ней, – развел руками Элиас.

Лукас покачал головой. Он не мог сказать им, что Холли не примет его, потому что не испытывает к нему чувств. Ведь для нее это была всего лишь короткая интрижка.

– Если мы можем что-нибудь сделать для тебя… – сжав его ладонь, сказала Талли перед уходом. – Если ты хочешь поговорить…

Лукас прикрыл глаза. Впервые в жизни ему было абсолютно нечего сказать.

Он отгородился от своей семьи. От Серафины, которая беспокоилась по поводу того, что, каждый раз заходя в его кабинет, находила Лукаса, смотревшего отсутствующим взглядом в одну точку. От художников, которые пытались поддержать его и убеждали, что Холли вернется и снова займет пост арт-директора галереи. Лукас не стал им говорить, что, может быть, она и осталась бы на этой должности, но тогда придется уйти ему.

При мысли об этом у него запершило в горле. Хотя нет, все дело в том, что он валил стены, и вокруг было много пыли. Слишком много пыли, будь она неладна.

К нему заглянула Шарлотта, которая до этого приглашала его присоединиться к остальным и сходить на пиццу.

– Если ты надумаешь, мы отправляемся в шесть. – На пороге она оглянулась. – Оставь хотя бы одну или две стены. Мы не хотим, чтобы этот мир рухнул.

Никто этого не хотел.

В кармане Лукаса зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветилось имя Серафины.

– Я думал, вы уже ушли домой, – сказал Лукас.

– Собиралась, но к нам зашел посетитель, который хочет подать заявление на грант Макклинтока.

– Прием заявок давно окончен.

– На следующий год, – уточнила его помощница, и Лукас услышал улыбку в ее голосе.

– Вот тогда пусть и приходит, – буркнул он в ответ.

Серафина молчала. Она знала, что, если ей что-то нужно, можно всегда сделать паузу.

– Ладно, черт побери, – вздохнул Лукас. – Присылайте его ко мне. Я сам разочарую его.

Услышав шаги посетителя, он спустился с лестницы и повернулся, чтобы увидеть будущего заявителя на грант Макклинтока.

И тут у него перехватило дыхание.

– Холли? – воскликнул он и уронил молоток себе на ногу.

– Лукас! Бог мой, ты в порядке? – Холли бросилась к нему и упала на колени у его ног. – Тебе нужно присесть! – Она потянула его за штанину и отбросила прочь тяжеленный молоток. Она развязала шнурки на его рабочем ботинке и, стянув носок, увидела на его ступне огромную шишку. – Нужно приложить лед.

– Нет, – возразил Лукас и взял ее за руку. – В этом нет нужды. Холли, мне нужно знать, что ты здесь делаешь.

– Серафина уже сказала тебе, – смущенно ответила Холли, – я хочу подать заявку на грант.

– И чего тебе не хватает? – сверля ее взглядом, спросил Лукас.

– Мне нужно немного храбрости, – утопая в его глазах, тихо ответила Холли.

– Для того, чтобы быть волонтером в Корпусе мира? – лишенным всяких эмоций голосом уточнил он и отвел взгляд, как будто боялся, что ее ответ причинит ему боль.

– Нет, – покачала головой Холли. – Для того, чтобы сказать, что я тоже тебя люблю.

– Ты серьезно? – снова посмотрел на нее Лукас. На этот раз с надеждой.

– Лукас, я люблю тебя. Я не хотела признаваться, потому что боялась.

– Боялась? Но я бы никогда не обидел тебя! – воскликнул он. – Клянусь тебе, Холли, я больше никогда не причиню тебе боль.

– Дело не в тебе. Мне казалось, что я не смогу сделать тебя счастливым. Не смогу удержать тебя.

– Холли, ради всего святого! – возразил Лукас. – Ты похитила мое сердце в тот самый момент, когда свесилась с этого чертового дерева!

– Ты хотел придушить меня! – засмеялась Холли.

– Потому что мне было всего одиннадцать лет. Что хорошего можно ожидать от мальчика в таком возрасте?

– Правда?

– Да, – кивнул Лукас. – Думаю, что где-то глубоко внутри я любил тебя все эти годы.

– Я тоже тебя любила. – Холли грустно улыбнулась и попыталась объяснить. – Я любила вас обоих. Вы очень отличались друг от друга. Мэтт был таким душевным, постоянным, ответственным и верным.

– А я нет, – честно признал Лукас.

– Ты был… пугающим. – Холли отпустила его руку и нежно коснулась его щеки. – Я никогда не знала, какое место в жизни ты отводишь для меня.

– Ты в моем сердце, – уверенно заявил Лукас.

– Ты проявлял свой интерес очень необычным способом. Все время дергал меня за косички. Убегал от меня. Дразнил.

– Говорю тебе, мне было всего одиннадцать. Я ничего не смыслил в цветах и сердечках.

Холли кивнула. Какое-то время они хранили молчание, вспоминая Мэтта.

– С ним я чувствовала себя в безопасности, – тихо сказала Холли.

– Знаю. Мэтт был лучше меня.

– Нет, – поспешно возразила Холли. – Он был таким же, как ты, как я. И, – впервые за все это время призналась она, – наверное, ты был прав, когда сказал, что мы были слишком молоды, чтобы создавать семью.