Андрей Посняков - Золото галлов

При этом никто не отменял изнурительных тренировок и боев, пусть последние случались не так уж и часто, но все же случались – местные богатеи устраивали небольшие мунусы для своих, так сказать – корпоративчики – на поминках, на свадьбах… И там уж приходилось сражаться не на жизнь, а на смерть, без всяких «договорных матчей», там Виталий вынужден был убивать… А куда денешься? Не ты – так тебя. К чести ланисты – а, вернее, из-за его расчетливости – на подобные «леваки» он никогда не отправлял тех, что хоть что-нибудь собой представляет, из кого можно выжать соки в будущем. Так, отбросы, и – иногда – кто-то из более опытных бойцов. А вот Галльский Вепрь – всегда! Что и понятно – новичка нужно было проверять.

И Беторикс достойно выдержал испытание кровью. Не своей – чужой. О гуманизме в этом мире можно было забыть.

Приглядевшись, Теренций даже временами переводил новоиспеченную «звезду» на тренерскую работу, заменяя дряхлевшего Бовиса, и тогда Беторикс показывал наиболее действенные удары, разбирал ошибки и даже давал актерские советы – для публики, ибо артистов в этой школе не имелось, ланиста никого не приглашал, экономил деньги.

Один мунус, второй, третий… Звон мечей, пьяные крики зрителей. И – кровь, кровь, кровь… Виталий огрубел уже, чувствуя, что дальше так не пойдет, нужно было срочно выбраться из этого замкнутого круга. Срочно. Но – как?

В первую очередь, пробиться в круг избранных, большой шаг к чему был уже сделан беседой с Теренцием, и даже – не одной беседой; хитры ланиста, живший тут же, при школе, частенько вызывал к себе новичка… как и многих других, да всех! Все к нему таскались, и все друг на друга наговаривали, а «добрый» владелец школы, наказывая провинившихся, частенько, как бы невзначай, проговаривался, по чьему это доносу мается данный конкретный бедолага у позорного столба. Отсюда росли ссоры, драки, всеобщая подозрительность и рознь. О, в этой школе у Спартака ничего бы не получилось! Любой заговор стал бы известен на самой ранней стадии созревания, такую уж систему выстроил мудрый Квинт Теренций Манус. А не менее мудрый Беторикс умело в нее встроился. А как же? С волками жить – по-волчьи выть, и иначе просто не выйдет. Не те времена! Слабого – унизь, падающего – толкни, и каждый миг жди подлого удара в спину. И будь сильным, обязательно будь сильным, ибо слабому – смерть.

Благородство хорошо для красивых дамских романов, а здесь вот так – грязь, кровь и смерть. Чистеньких не бывает, неизбежно запачкаешься. Одно утешение – если тот юный галл или мальчишка-фракиец и не погибнет сейчас от меча Беторикса… так неизбежно найдет смерть от чьего-нибудь другого клинка. Днем раньше, днем позже – исключений не было. А галлы стоили дешево, особенно – молодые, неопытные; ланиста покупал их целыми партиями, специально для услады обывателей, большинству из которых и вовсе не нужны были ни изящные удары, ни красивая – действительно красивая – схватка. А только – мясо! Живое человечье мясо! И кровь, кровь, кровь!

И эта кровь на мунусах – на больших аренах – сплачивала общество, делая – пусть на какой-то миг – едиными всех: и богатых, и бедных, и патрициев, и плебеев. Так сплачивает народ, скажем, победа национальной сборной или какой-нибудь всеобщий праздник с военным парадом и прочими демонстрациями государственной мощи. Сплачивает, да. Правда, очень и очень недолго – буквально на какой-то миг, но неумелым правителям и этого кажется много, для них и это – успех. Точнее – его видимость.

– Плесни-ка еще, Вепрь, – сладко потянулся Поркус. – Осталось вино в том кувшине?

– Да осталось, – Беторикс разлил остатки вина всем, кроме захрапевшего Каруссула и, дружески подмигнув, поднял кружку.

– Ну, за всех!

Выпив, скривился, зажевал маринованной оливкой:

– Да уж, не фалерн!

– Хо! – Капитон поставил кружку. – И часто ты пил фалернское?

– Да уж, бывали времена. В старой школе, там, в Нарбонне. Приглашали в богатые дома.

– Так ведь и нас приглашают, однако дорогим вином не поят, все норовят каким-то выжимками, как вот это.

– Э, Капитон! Скажи спасибо, что еще хоть такое есть – чай, зима.

– А в богатых домах есть и фалернское.

– Эх, мне б в такой дом попасть, – мечтательно прищурился Беторикс. – Да не для мунуса, как сейчас… а, скажем, охранником или для свиты… для почета в общем.

– Ну да, ну да, – прищурившись, покивал Поркус. – Имя у тебя уже есть. Хочешь, замолвлю словечко? Вот, просто так, ни за что. Просто будешь там слушаться меня во всем.

Ага! Молодой человек насторожился, тщательно скрывая радость. К подобному разговору, к предложению этому, он склонял Поросенка уже вторую неделю, с тех пор, как стал участвовать в подобных попойках – естественно, с дозволения ланисты, которому потом составлял подробный отчет… да и все остальные составляли. И все обо всем прекрасно знали… что – как это ни парадоксально – позволяло общаться довольно-таки свободно: ведь, когда доносы пишут сразу четверо, совсем невозможно соврать, приписать, чего не было, как это здесь обычно практиковалось. А, впрочем, Теренций был тертый калач.

– А ты что смотришь, Упрямец? – Поркус перевел свои поросячьи глазки на Капитона. – Пойдешь с нами?

– На мунус в богатый дом? – вытряхнув из кувшина в рот остатки вина, уточнил гладиатор.

– Да-да, в богатый дом, – с некоторым раздражением подтвердил Поросенок. – Только не на мунус.

– А зачем тогда?

– Экий ты непонятливый! Не помнишь, старый Бовис вчера хвастал, что зван к кому-то на обед?

Упрямец повел плечом:

– Так это он зван – не мы.

– Так богатей этот ждет важных гостей из самого Рима! Которые здесь у нас частенько бывают, иногда устраивают мунусы… вот, как в декабре… Мы будем им просто прислуживать – разносить еду и все такое…

– Ах, вон оно что! – Капитон заинтересованно моргнул и хлопнул себя по ляжкам. – Это другое дело. Я согласен.

Виталий давно уже догадался, куда клонит Поркус. Действительно, имелся такой приработок у гладиаторов-звезд, так сказать – «левак». Знаменитый боец прислуживает за столом! Это по-настоящему круто, все равно, как какой-нибудь там Энрике Иглесиас на пару с Мадонной поют на дне рождения у российского нефтяного магната… В какой-то степени – унижение, да, однако ведь и «бабок» отвалят немеряно, особенно, если под заказ петь.

– Я тоже – с вами, – закивал Беторикс. – Только вот как уговорить нашего хозяина?

– Отпустит, – Капитон презрительно махнул рукой. – Когда он не отпускал-то? Мы ведь с ним всегда заработанным делимся.

– Ну, еще бы! – Галльский Вепрь потер руки. – Какой ему тогда интерес?

Его собеседники переглянулись и прыснули:

– Э, не скажи! Это, может, у вас там, в провинции, все глупо и откровенно – на деньги, а здесь у нас еще и уважение, и престиж. Хозяину нашему от этого – слава, а слава – это деньги и есть.